Хорхе Борхес - Алгорифма

• Название: Алгорифма
• Автор: Хорхе Борхес
• Жанр: Поэзия

Борхес — русский поэт, сделавший из своего знания нашего языка тайну по тем же мотивам, что до него и Бодлер: он верил, что будет расшифрован Звездою утренней. Я употребляю слово «расшифрован», потому что речь действительно идёт о криптографии, чего сам Борхес и не скрывает — смотри его сонет «Тайносказание» в моём изводе и комментарий к нему. Он перенимает у Бодлера криптографический метод. У этого метода есть данное Борхесом название на испанском: «Lа cifra», что подразумевает двоякий перевод на русский: «цифра» и «шифр». Название последней поэтической книги Борхеса, следовательно, можно осмыслить как «шифр, поверяемый цифрой». Не сразу пришло понимание, что этот смысл можно передать по-русски одним словом — «Алгорифма», то есть: рифма, поверяемая алгоритмом.

_{© Copyright Алексеев Вадим Викторович ([email protected])}

---

ЛАБИРИНТ

Мир — лабиринт. Ни выхода, ни входа,
Ни центра нет в чудовищном застенке.
Ты здесь бредёшь сквозь узкие простенки
На ощупь, в темноте, и нет исхода.

Напрасно ждёшь, что путь твой сам собою,
Когда он вновь заставит сделать выбор,
Который вновь заставит сделать выбор,
Закончится. Ты осуждён судьбою.

Вдоль бесконечных каменных отростков
Двуногий бык, роняя клочья пены,
Чей вид приводит в ужас эти стены,

Как ты, блуждает в чаще перекрёстков.
Бреду сквозь лабиринт, уже не веря,
Что повстречаю в нём хотя бы зверя.

ХРАНИТЕЛЬ СВИТКОВ

Там есть сады, монастыри, уставы
Монастырей, прямые лады и
Слова прямые — пой, как соловьи!
Только не все очистили уста вы.

Есть 64 гексаграммы,
Есть ритуал — единственно, что
Знать должно в поднебесной всем как то,
Без чего прах, носимый по ветрам мы.

Он — неба Императора и доблесть,
И облаченье, ясный чей покой
Мир отразил, как зеркало. Рукой
Коснувшись, пыль сотри с него — есть проблесть?

Должны плодоносить поля с садами,
И как верны потоку берега,
Так верно, что наскочит на врага
Единорог за срам свой со стыдами.

Вселенной сокровенные законы,
Гармония всей тьмы вещей вокруг
Сокрыта в книгах, свитки же, мой друг,
Со мной хранят небесные драконы.

Нахлынувшие с севера монголы
На маленьких гривастых лошадях
Свели на нет — увы! что делать? ах! —
Все меры Сына неба. Земли голы.

В кострах горят деревья вековые,
Безумец мёртв и тот, умом кто здрав.
Убит привратник. Он-то чем не прав?
Все женщины от них едва живые.

Орда пошла на юг. Зверей коварней,
Свиней невинней. Утром прадед мой
Спас книги. В башне долго можно с тьмой
Бороться… О, эпохи цвет досвинней!

Нет дней в моих очах. Так много полок
И так мало лет жизни… Сон, как пыль.
Чем обмануться? Миф ли в свитке, быль,
Весь день сижу я в башне, свет где долог.

И то правда: жить лучше, не читая.
А утешаю я себя лишь тем,
Что для того, кто видел их тьму тем,
Всё с вымыслом слилось. Блажу, мечтая!

Как в грёзе вспоминаю, чем был город
Прежде орды и чем он стал теперь.
Затворник я дверенеотоперь.
Периный пух мечом зачем-то вспорот…

Кто запретит мне грезить, что однажды
Я вникну в суть вещей и нанесу
Рукою знаки, как гроза росу,
Которая избавит дол от жажды?

Моё имя Шианг, хранитель свитков,
Возможно что последних, ибо нет
Вестей — что с Сыном неба? Звёзд-планет
Дитя от крепких спит, небось, напитков…

ШАХМАТЫ

1

В своём уединенье шахматисты
Передвигают медленно фигуры,
Задумавшись, как римские авгуры…
Два вражьих цвета в ненависти исты!

Глубинными решеньями цветисты
Ходы: проворен конь, неспешны туры,
Ферзь всевооружён, царь строит… чуры (!)
Уклончив офицер, злы пехотисты.

Но даже если игроков не станет,
Быть архетип игры не перестанет.
Война с Востока, где звезда истечна,

На запад перекинулась. Настанет
Финал лишь партии, которая конечна,
А не игры, что — как другая! — вечна.

2

Царь слаб, нагл офицер, зело кровава
Царица, зато пешка — полиглот.
На чёрно-белом поле кашалот
Разинул пасть и крокодил зеваво.

Не ведают, что наперво-сперваво
Просчитаны ходы тех, чей оплот —
Коварство. Есть алмазный светолот,
Высвечивающий то что скрываво.

Только не ты ли Игрока другого
Орудие? Омара дорогого
Здесь вспомянём, его сравненье — мы

Для Бога то же, что для нас фигуры
На шахматной доске. Не балагуры
Над партией сидят до самой тьмы!

ИСКУССТВО ПОЭЗИИ

Глядеться в реку, что течёт, как время,
И вспоминать, что времена суть реки,
Знать, что мы убываем, словно реки
И наши лица изменяет время.

А бодрствованье — то же сновиденье,
Что мнит себя проснувшимся. Плоть смерти
Страшится, а она подобна смерти,
Которая зовётся «сновиденье».

Во дне, году ли видеть просто символ
Дней человека и его лет жизни.
Из оскорбленья нас годами жизни
Поэзию извлечь, молву и символ.

Увидеть в смерти сон, зарю заката,
Ржавеющее золото. Сложенье
Стихов бессмертно и стихосложенье —
Это заря рассвета и заката.

Порой во тьме лицо глядится наше
В себя из глубины своей зеркальной.
Искусство глубине этой зеркальной
Подобно, где лицо глядится наше.

Улисс, увидев после стольких странствий
Зелёную и влажную Итаку,
Расплакался. Поэзия Итаку
Напоминает после многих странствий,

А также бесконечное теченье
Воды непостоянной, и миг тот же
Не повторим по-Гераклиту: тот же
Он и другой, как вечности теченье.

ПРЕДЕЛЫ

Из улочек, что углубляют Запад,
Одна, а вот какая, я не знаю,
Увидена мной — слепоты внезап ад! —
В последний раз — во сне ли? — вспоминаю,

Пред Тем смиренный, Кто назначил нормы
И строгую таинственную меру
Вещам, теням и снам, чьи зыбки формы,
Что ткёт и распускает по примеру

Жены Улисса наша жизнь. Всему есть
Предел, цена, последний раз и больше
Впредь никогда, но тризну по кому есть
В том доме, что хранит память всех дольше?

Через хрусталик мутный уже утро
И через в ряду книг зиянье грани
Центральной бриллианта — «Камасутра»
Там не стоит! — считать мне капли в кране.

На Юге не одна во двор калитка
С террасами, что сложены из камня
И тутами запретна мне. Улитка
Не захрустит: «Мой дом не из песка!» мня.

Есть двери, что закроются навеки,
И зеркало, что тщетно поджидает,
И перекрёсток есть, что в человеке
Четвероликий Янус наблюдает.

Одно среди твоих воспоминаний
Потеряно уже непоправимо —
Ты не увидишь, жертва препинаний,
Светила, что водой остановимо.

Не повторишь того, сказал что розам
И соловьям Омар Хаям, слагая
Стихи назло изгнавшим рифму прозам.
Другое время и страна другая…

Залива гладь, куда впадает Рона,
И всё моё вчера какое ныне
Вернёт мне? Карфаген не без урона
С лица земли стёрт Римом и вечны не

Твердыни… Шуму утра я внимаю
И голоса прохожих различаю.
Разлуку со смиреньем принимаю
С любимыми. Без Борхеса скучаю.

КОМПАС

Все вещи языка слова суть, где
Некто ли, Нечто, ночь и день, слагает
Абракадабру — мира излагает
Историю, но смысл какой в труде?

Я, ты, он, Карфаген, Рим, вечный-де
Преходят. Криптограмму постигает
Кто, если всё случайность постигает?
И Вавилон написан на воде.

За словом то, чему названья нету,
Чьей тени притяжение во мне ту
Иглу задело, что светла, легка,

Как стрелка циферблата или птица,
Летящая во сне. Вдруг очутиться
За окоёмом, нет где нас пока.

ПОЭТ ХIII ВЕКА