Паулина Гейдж - Проклятие любви

• Название: Проклятие любви
• Автор: Паулина Гейдж
• Издательство: Азбука-Классика
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-639-1

«Проклятие любви» – новый роман Паулины Гейдж, известной читателям своими великолепными египетскими романами «Искушение богини», «Искушение фараона», «Дворец наслаждений», «Дворец грез».

Эхнатон… Властный, благочестивый, порочный. Выросший в душной атмосфере дворцового гарема, ставший супругом прекрасной, но коварной сестры Нефертити, молодой фараон, чья судьба была предначертана свыше, вскоре воспылал страстной любовью к небесам. Любовь к богу солнца Ра поглотила ею без остатка и заставила забыть земные заботы. В своем стремлении к божественному, Эхнатон встал на порочный путь кровосмешения. К концу правления фараона Египет находился на краю пропасти, а проклятие, которое он навлек на свое семейство, привело к гибели целой империи. Драматичная история о любви и трагедии власти не оставит читателей равнодушными.

---

– Ты несправедлив, Гор. Три поколения моей семьи беззаветно служили Египту, – с трудом выдохнула она. – Мой отец не заставлял тебя делать меня императрицей. У него не было возможности. Ты сам возвел меня в божественный сан.

Внезапно он отпустил ее, и она попыталась незаметно отдышаться.

– Я любил Иуйу. Я верил ему. Я люблю тебя и верю тебе, Тейе. Мне очень плохо. Иногда я уже не в силах выносить эту боль. Кассия, гвоздичное масло, мандрагора – ничего не помогает.

– Я знаю, – сказала она, поднимаясь. – Только это поможет.

Положив руки ему на плечи, она наклонилась и поцеловала его. Он тихо вздохнул, опуская ее себе на колени, и вскоре его губы отыскали ее накрашенный сосок. Так много изменилось, Аменхотеп, но только не это, – подумала она, радостно покоряясь ему. – Несмотря ни на что, я до сих пор обожаю и боготворю тебя.

– Нефертити? – прошептала она и вскрикнула: он укусил ее.

– Если хочешь, – ответил он с дрожью наслаждения в голосе.

Потом стянул парик с ее головы и запустил руки в ее длинные локоны.

Перед самым рассветом она покинула его, мирно спящего, забывшего на несколько часов о своей боли. Ей хотелось остаться с ним, качать его и баюкать, тихо напевая, но вместо этого она подобрала свой парик, снова застегнула иектораль со сфинксом на покрытой синяками шее и вышла, медленно закрыв за собой дверь. Суреро и ее вестник спали: один, согнувшись, на табурете, другой на полу, привалившись спиной к стене. Факелы в длинном коридоре погасли, стражники сменились, их лица казались усталыми и осунувшимися, но взгляд был неизменно бдительным. В эфемерную прохладу летней ночи вливался бледный серый свет. Тейе уже хотела легонько тронуть вестника носком сандалии, как вдруг услышала шорох за спиной и обернулась.

Посреди коридора в нерешительности застыла Ситамон; белый лен короткой накидки, тонкой, как паутинка, пенился, обнимая точеные плечи. Она была без парика, непокорные каштановые волосы вились у лица, схваченные серебряным обручем. На руках были серебряные амулеты, а на груди – ожерелье из серебряных сфинксов и скарабеев. Тейе, обессиленная и пресытившаяся, посмотрела на девушку, и вдруг у нее явственно возникло ощущение, что она смотрит назад сквозь годы и видит себя; на секунду она замерла, с болью осознавая, что прошлого уже не вернуть. Тейе шагнула навстречу дочери.

– Он не нуждается в тебе сегодня, Ситамон, – сказала она; от звука ее голоса вестник проснулся и вскочил. – Он уснул.

Увидев, как на надменном лице дочери промелькнули ревность и разочарование, Тейе ощутила внезапный прилив чисто женского превосходства. Не пристало императрице радоваться, препятствуя Ситамон в осуществлении ее желаний, – подумала она покаянно. – Подобная мелочность – удел стареющих наложниц больших гаремов. Она тепло улыбнулась. Ситамон не ответила на ее улыбку. Постояв немного, девушка чопорно поклонилась и исчезла в сонном полумраке.

Возвратившись в свои покои, Тейе перекусила под звуки лютни и арфы, обычно будившие ее по утрам, и послала за Неб-Амоном. Он ожидал вызова и явился быстро – полноватый, приятный человек в длинном, до пола, платье писца, с наголо выбритой головой и безупречно накрашенным лицом. Освободившись от груза свитков, он поклонился, воздев к небу раскрытые ладони.

– Приветствую тебя, Неб-Амон, – сказала Тейе. – Слишком жарко, чтобы заниматься делами, сидя на троне, и я решила прилечь. – Что она и сделала, прислонившись затылком к прохладному изгибу подголовника из слоновой кости. Пиха укрыла ее покрывалом, а носитель опахала принялся обмахивать голубыми перьями. – Я прикрою глаза, но мои уши останутся открытыми. Садись.

Писец сел в кресло рядом с ложем, Пиха вернулась в свой угол.

– Здесь не так много стоящего внимания царицы, – начал Неб-Амон, перебирая папирусы. – Из Арзавы[7] обычные жалобы на вторжение хеттов, и, конечно, письмо от хеттов с протестом против набега Арзавы через их общую границу. Я сам могу ответить на это. Из Кардуниаша[8] – сразу после традиционного приветствия – просьбы прислать еще золота. Я бы не советовал Великому Гору вообще что-либо им посылать. Они получили от нас достаточно, но подкрепляют свои требования завуалированными угрозами заключить соглашения с касситами и ассирийцами в случае, если фараон перестанет присылать им доказательства своей дружбы.

– Фараон проведет на востоке военные маневры, – пробормотала Тейе. – Этого будет довольно. Из Митанни есть что-нибудь?

– Да. Тушратта уведомляет нас, что он придержит приданое, пока город Мисриан официально не будет принадлежать ему, то есть пока не пришлют свиток, подтверждающий его право. Золото и серебро он уже получил. Царевна Тадухеппа прибыла в Мемфис. Сообщение доставили сегодня утром. Тейе на миг раскрыла глаза.

– Значит, гарем действительно ожидает пополнения, – пробормотала она. – Несмотря на долгие пререкания, похищение послов, пустые обещания и взаимные оскорбления, малышка Тадухеппа в Египте.

Хотела бы я еще хоть раз увидеть Митанни, – вдруг подумала она. – Родину моих предков. Кто знает, может быть, этот новый царь, Тушратта, – мой дальний родственник. Как странно!

– Что-нибудь еще?

Неб-Амон помедлил.

– Еще нет официального подтверждения, но ходят слухи, что в землях хеттов появился новый царевич. Он сплачивает людей. Похоже, Хеттское царство, в конце концов, оправится от разграбления Богаз-Кёя.

– Возможно, хотя с врагом, которому удалось проникнуть в столицу страны, не так просто справиться. Особенно если его тайно снабжают оружием и продовольствием. – Тейе повернула голову и посмотрела на Неб-Амона невидящим взглядом. Она вдруг нахмурилась. – Мы знаем, что Тушратта воспользовался беспорядками среди хеттов, чтобы укрепить собственные позиции, помогая мятежным государствам – вассалам Хеттского царства. Равновесие власти между царством Митанни, Египтом и Хеттским царством было хрупким, и теперь оно нарушено.

– Хетты сейчас очень слабы.

– Но ослабление хеттов означает укрепление Митанни. Нужно внимательно следить за развитием событий. Мы не можем позволить царству Митанни слишком расшириться, но при этом нельзя позволить хеттам стать слишком самоуверенными. У нас есть соглашения с хеттами?

Неб-Амон кивнул:

– Да, но они уже устарели.

– Мы можем возобновить их, если будет необходимо. Известно что-нибудь о характере этого царевича? Как его зовут?

– Стражи пустыни говорят, что он молод, решителен и достаточно беспощаден, чтобы при необходимости рискнуть стать правителем Хеттского царства. Он победил в дворцовом перевороте, моя госпожа. Его имя Суппилулиумас.

Тейе рассмеялась.

– Варвар! Египет легко договорится с ним, если возникнет необходимость. Дипломатично, разумеется. Что еще?

Оставалось еще немного. Груз из Алашии,[9] новая партия быков из Азии, золото из копей Нубии и вазы из Кефтиу.

– Пришли мне одну позднее. Хочу посмотреть качество, – сказала Тейе. – Ступай, Неб-Амон. Фараон поставит свою печать там, где необходимо.

Неб-Амон тотчас собрал папирусы, поклонился и вышел. Совершив омовение и надев свежее платье, Тейе послала за вестником.

– Вызови мою стражу. Мы отправляемся в гарем.

В сопровождении солдат – впереди и сзади – и носителей опахала и метелки по бокам Тейе выплыла из-под высокой крыши дворцовой террасы. Хотя до полудня было еще далеко, во дворе было уже полно резвящихся в фонтанах детей. Рабыни и служанки склоняли головы при ее появлении. На широкой вымощенной площадке перед залой для приемов Аменхотепа толпились представители иноземных посольств, здания которых усеивали дворцовую территорию; они ожидали, когда фараон или его управители смогут принять их. Услышав предупредительные выкрики вестника, они тоже склонялись в почтительных поклонах, пока Тейе шествовала сквозь толпу. Лишь только закрылась тщательно охраняемая дверь между публичными помещениями и причалом гарема, шум сразу затих. Тейе со стражей повернула налево, миновав украшенный колоннами вход в дом женщин, и тотчас перед ней предстал Херуф, ее главный управляющий, а также хранитель дверей гарема; его короткое платье трепетало на ветру, задувавшем в сады, расположенные позади зданий. Тейе протянула ему руку.

– Тебе предстоит подготовить и обставить новые комнаты и купить еще рабынь, – сказала она, когда он поцеловал кончики ее пальцев. – На днях прибывает иноземная царевна Тадухеппа.

Херуф вежливо улыбнулся:

– Царевна Гилухеппа будет несказанно рада, моя госпожа. С того времени, как убили ее отца, а брат стал править страной, она сама не своя до новостей из Митанни. Тадухеппа – ее племянница, она привнесет в комнаты Гилухеппы дыхание дружеского общения.

– Памятуя о том, что Гилухеппа является царской женой почти столько же лет, сколько и я, мне трудно понять, почему она все еще тоскует по лишениям и опасностям варварской страны, – сухо заметила Тейе. – Но я пришла сюда не затем, чтобы обсуждать митаннийских женщин фараона. Я хочу увидеть царевича.