Джон Мильтон - Возвращенный рай

• Название: Возвращенный рай
• Автор: Джон Мильтон
• Жанр: Поэзия
• Год: 2001
• ISBN: 5-94117-015-7

Последняя поэма Джона Мильтона — «Возвращенный Рай» — не выходила на русском языке отдельным изданием более ста лет. Новый перевод поэмы выполнен в 2000 г. С.А. Александровским.

---

И царство нескончаемо; и хор

Небесный на равнинах Вифлеемских,

Где пастыри блюли стада в ночи,

Вещал им, что Мессия днесь рожден,

И звал их поклониться; и пришли

Они ко яслям, в коих Ты лежал,

Зане отверг нас постоялый двор.

Звезда, незрима в небесах дотоль,

С Востока привела к Тебе волхвов,

Принесших злато, смирну и ливан.

Сия новорожденная звезда,

Рекли они, явила свыше знак,

Что новый Царь Израильский рожден.

Тебя сретали в Храме Симеон

Святой и прорицательница Анна,

Им же виденье было; и рекли

Священнику они при алтаре

И люду, в Храм притекшему, все то ж."

В Писания Пророков углубясь

Касательно Мессии, не вполне

Постигнутые книжниками, Я

Уведал: обо Мне рекут. Прочел:

Точию муки смертные прияв

Обещанного царства досягну

И род людской избавлю, чьи грехи

Сполна отяготят Мою главу.

Но сим не устрашен, и не смятен,

Я срока ждал сужденного. И се,

Креститель (Я не раз о нем слыхал,

Воочию не зрев) явился пред

Мессией, путь Ему уготовать.

Я с прочими крещаться шел, посколь

Крещенье свыше мнил; но Иоанн

Тотчас Меня презычно объявил -

Меня (по наущению Небес),

Меня — Мессией! И сперва отрекся

Крещать Господня Сына; и с трудом

Сие упорство Я преоборол.

Когда ж восстал Я из священных вод,

Разверзло Небо вечные врата,

И на Меня, как голубь, Дух нисшел;

И се, венец всего, глагол Отца

Раздался внятно, и нарек Своим -

Меня! — Своим любимым Сыном, в Ком

Его благоволение; приспел

Урочный час, Я ведал, чтоб отречь

Себя от безызвестности, начать

Достойно власти, данной Мне с Небес,

Деянья и свершенья. Но теперь

Влекут Меня в пустыню, а почто -

Не ведаю; быть может, и нельзя.

Что должно ведать — Бог откроет в срок."

Так при Своем восходе мыслил вслух

Денница наша. Он взирал окрест

На жуткую пустыню, темный дол:

Средь бездорожья, путеводных вех

Не ставив — как вернуться было вспять?

Но бысть ведом. И толь предивных дум

О прошлом и грядущем нес в груди,

Что обществу отборнейших вельмож

Пустыню лучше было предпочесть.

И сорок дней пребыл там. На холмах,

В удольях ли тенистых? Древний дуб,

Иль кедр Его хранили, что ни ночь,

От ниспадавших рос? Иль обитал

В пещере? То невемо, не открыто.

И сорок дней людских не видев яств,

Не чуял глада — но посем взалкал

Меж диких тварей; были те и днем,

И ночью кротки с Ним; Его шагов

И злобный змий бежал, и мерзкий червь;

И зыркали бессильно лев и пард.

Но вот, в убогом вретище старик,

Заблудшую овцу искавший, иль

Сбирать исшедший хворост про запас,

Про зимний день, когда взлютует ветр,

И от трудов потянет к очагу,

Приблизился; и любопытный взор

Сперва уставив, тако после рек:

"Каким же лихом Ты влеком сюда,

Где — ни путей, ни троп, и токмо рать,

Иль караван пройдет? Ведь ни един

Забредший семо, не вернулся цел -

Но трупом без воды и снеди лег!

Затем я вопрошаю, и дивлюсь

Тем паче, — что не Ты ли Тот, Кого

Пророк новокрещавший столь почтил

При броде Иорданском, рекши: се

Господень Сын? Я зрил, и я внимал,

Зане пустынножители порой

В ближайшую нуждой гонимы весь -

Увы не близкую. До новостей

Мы алчны; тож и к нам грядет молва."

Спаситель рек: "Меня Возведший семо

И вспять вернет — быстрей, чем поводырь."

"Лишь чудом, — старец рек: — Посколь иных

Путей не зрю. Мы семо искони

Кореньями да плевелом живем,

И жажду сносим лучше, чем верблюд,

Рожденные для горя и невзгод.

Но коль Ты Божий Сын, Отцу вели,

Чтоб эти камни претворил во хлеб:

Себя спасешь, и нам доставишь ядь,

Какой мы не вкушали уж давно."

И рек Спаситель: "Уж толику мнишь

Во хлебе мощь? Писанье ль не велит

(Зане постичь не трудно, кто ты есть)

Не о едином хлебе жить, но каждом

Глаголе Божьем? Семо Бог питал

Израиль древле манной; Моисей

Без пития и снеди сорок дней

Бысть на горе; и столь же Илия

Здесь поствовал. Черед и Мой настал.

Неверие ли хощешь Мне внушить,

Прознав, Кто есмь, как знаю, кто еси?"

И рек разоблаченный Архивраг:

"Ей, я тот самый злополучный Дух,

Что с тьмою присных дерзостный мятеж

Затеял, и с блаженнейших высот

Низвержен купно с ними в бездну был.

Но преисподних врат не столь затвор

Надежен, чтобы я не покидал

Узилища прискорбного, не смел

Скитаться невозбранно по Земле,

И в воздухе витать — и в Небеса

Небес не проникал по временам.

Я был меж Божьих Чад, когда Господь

Иова участь мне препоручил:

Да блещет паче, много претерпев!

Когда же ангелам Господь велел

Надменного Ахава ввесть в обман,

Дабы в Рамафе пал — они смутились,

А я усерден был, и языки

Пророков льстивых ложью умастил

Царю на гибель — ибо всяк урок

Господень выполню. Хоть я лишен

Природного мне блеска, и лишен

Любови Божьей — все же не лишен

Умения любить — нет, созерцать

С восторгом совершенство красоты

Иль благости: я не лишен ума.

Ужель бы я преминул навестить

Того, Кто был настоль превознесен

Как Божий Сын — и мудрость почерпать

В реченьях и деяньях Божества?

Все люди мнят, я велий супостат

Всеобщий — но с чего б? От них обид

И зла не ведал; и не ими ведь

Лишен чего лишен; скорей, они

Стяжали мне стяжанье: наравне

С людьми землей владычу — иль всецело.

Дарую им то помощь, то совет

Во знаменьях и знаках — а еще

В гаданьях, прорицаниях и снах

Являю ток дальнейший их судеб.

Твердят: ревную, алчу раздобыть

Собратий по злосчастью и скорбям.

Сперва — пожалуй... Но испив скорбей

Сполна, постиг доподлинно: деля

С иными кару, не разделишь боль,

И свой нимало не убавишь гнет;

Каков же прок людей во Ад манить?

Но горько, право: падший человек -

Да, человек! — спасется; я же — нет."

Сурово наш Спаситель возразил:

"Заслуженно скорбишь еси, кто лгал

Исконно, и во лжи найдет конец.

Спесиво мнишь, из Ада в Небеса

Небес ты вхож? О да: как связень-раб

В чертоги, в коих прежде восседал

Вельможно, днесь — влеком и наг, и сир,

Гоним, убог, низложен, отлучен:

Презренное посмешище для всех

Небесных ратей! Во благом чертоге

Вкушаешь не блаженство, не покой,

Но пламень муки, зряще благодать,

От коей отрешен в Аду настоль,

Насколь причастен был ей в Небесах.

Но ты — холоп Небесного Царя!

А послушанье исторгают страх -

И радость причиняемого зла!

Чем, коль не злобой движим, ты презрел

Иова праведного, и казнил

По-всячески его — но вопреки

Терзаньям, он терпеньем превозмог.

Второй урок ты клянчил у Творца,

Дабы солгать четырьмястами уст,

Зане лганье тебе — насущна снедь.

Ты побуждаешь истину вещать

Оракулов, приметы без числа

Плодишь в народах? Ты искусный кухарь,

И сыплешь правды соль во блюдо лжи.

Твои реченья — что же в них, опричь

Двусмыслиц обояких? Вопрошен,

Доходчивый нечасто дашь ответ,

А не постичь — едино что не знать.

Кто, посетивший капище твое,

Был умудрен? Кого ты научал

Беды стеречься, иль спешить к мете,

Кому не ставил гибельных силков?

Народы правосудно предал Бог

Тебе во жертву — правосудно, коль

Идолочтят; но еже хощет Он

Свой Промысл средь народов объявить,

Отколь, невежда, истину берешь? -

Лишь от Него, да ангелов, что круг

Земной блюдут, но твой нечистый храм

Презрели: токмо свыше узнаешь

Все, иже слово в слово повторишь

Поклонникам. Трепещущий тиун,

Услужник жалкий, льстивый мироед,

Ты Божью правду кажешь за свою!

Но скорый этой славе укорот

Сулю: да впредь не станешь прорицать

Язычникам; оракулы уснут,

И стихнет буйство жертвенных торжеств

И в Дельфах, и всеместно; и вотще

К оракулу стекутся: будешь нем.

Живого Прорицателя Господь

Днесь ниспослал, учить и наставлять

Конечной воле Божьей; а в сердцах

Благочестивых утвердится впредь

Дух Истины, вещатель неземной

Всего, что людям ведать надлежит."

Спаситель рек; а хитрый Архивраг,

Снедаем злобой, кротко произнес:

"Суров же Твой настойчивый укор,

И строг упрек! Не злоба, но беда

Меня ко лжи подвигла; где, глаголь,

Отверженца отыщешь, кой бы сплошь

И рядом правдой бы не пренебрег,

Аще корысть премногая во лжи,

Уловках, кознях, лести, ложной клятве?

Ты надо мной восставлен, Ты — Господь;

И от Тебя покорно должен снесть

Хулу и пеню, радуясь тому,

Что уцелел. Путь истины тернист,

Но речь ея весьма ласкает слух,

Равно что птицы иль цевницы песнь.

И диво ли, коль я Твоих словес

Внимаю сладость? Грешники порой

Чтят благость! О дозволь взойти опять

Сюда (посколь никто иной нейдет),

И внять тому, чего не досягну.

Отец Твой, Он же свят, и мудр, и чист,