Джон Мильтон - Возвращенный рай

• Название: Возвращенный рай
• Автор: Джон Мильтон
• Жанр: Поэзия
• Год: 2001
• ISBN: 5-94117-015-7

Последняя поэма Джона Мильтона — «Возвращенный Рай» — не выходила на русском языке отдельным изданием более ста лет. Новый перевод поэмы выполнен в 2000 г. С.А. Александровским.

---

Стоять, насколь возможет, на своем.

На западный увлек он вскоре склон

Спасителя, давая обозреть

Страну иную, что не вширь, но вдлинь

Легла; на юге зыбились валы,

На севере ж восстали цепи гор,

Хранившие людей и всякий плод

От холодов; и надвое река

Страну делила: на ея брегах

Раскинулся державный, гордый град,

И на семи холмах вознес дворцы

И храмы; зрелось множество колонн,

Театров, статуй, акведуков, бань,

Трофеев, арок триумфальных, рощ,

Полей и вилл: все виделось очам

Поверх междулежащей цепи гор:

Какой непостижимый параллакс,

Оптический обман, иль телескоп

Сие творил — недурно было б знать.

И Архивраг безмолвие прервал:

"— Ты пред собою зришь великий Рим,

Самодержавно правящий Землей,

Доселе мощный множеством побед,

Обилием добычи; Капитолий

Взнес неприступно гордую главу

Над прочими дворцами, на Скале

Тарпейской стоя; дале — Палатин,

Где кесарский взирает свысока

Дворец — преблагородных зодчих труд;

Он славен позолотою зубцов,

Обильем шпилей, башен и террас.

А рядом с ним — не храмы, но дома

Патрициев; и тако учинен

Воздушный микроскоп, что разглядишь

Внутри жилищ — златых работу рук:

Столбы и своды, тоеже резьбу

По мрамору, и кедру, и кости.

Теперь же на градские глянь врата:

Толпа течет извне, грядет изнутрь;

Проконсулы и преторы спешат

В провинции; вослед с пучками розг -

Се знаки власти — ликторы идут;

Колонны легионов и когорт,

И шествия торжественных посольств

По Аппиевой движутся дороге,

Эмилиевой такожде; одним

Отчизна юг — Сиэна, в коей тень

Ложится обояко, иль Мероэ,

Иль край, где правит Бокх, великий Мавр,

Иль Парфия (заметь!), иль край чудес

Индийский, иль роскошный Херсонес,

Иль Тапробана — остров сей далек;

Над каждым ликом — шелковый тюрбан.

Шлют Галлия послов и Альбион,

Германец шлет, и скиф, и тож сармат -

От волн дунайских до понтийских волн

Языцы все приносят Риму дань;

И римскую невиданную власть,

И римскую немыслимую мощь,

Искусства блеск, а такожде меча -

Ты, поразмыслив, можешь предпочесть

Парфянам. Кроме этих двух держав

Мир обитаем варварами сплошь,

И семо их царькам не досягнуть.

Ты видел две державы — рекше, все,

Колико славных сыщешь вообще.

Бездетен кесарь, а к тому же стар,

Сластолюбив, и Риму предпочел

Капрею, неприступный островок

Близ берегов Кампаньи — там свои

Чудовищные страсти утолять

Он принялся, подручному велев

О Риме печься — да подручный лют,

И ненавидит кесаря народ.

По-царски одаренный, Ты б легко,

Явившись в Риме, начал череду

Деяний славных, и очистил вмиг

Престол, округ которого — вертеп,

И сбросил с Рима мерзостный ярем!

Коль помогу — сумеешь, ибо власть

Я получил — и передам Тебе.

Стремись же миром целым завладеть,

Стремись превыспрь: инако, вопреки

Пророкам, не воссядешь вовсе — иль

Надолго не воссядешь на престол."

И Сын Господень рек, невозмутим:

"— Великолепье, иже напоказ

Блистало семо, яко прежде сталь

Мечей и копий, взора не манит,

Ума — тем паче; ты бы помянул

Обжорство римлян: им идут во снедь

И язычки несметных соловьев

(Я тож слыхал об этом, иль прочел);

Фалернское и критское вино,

Сетийское с хиосским пьют из чаш

Хрустальных, и златых, и в жемчуга

Оправленных — сие живописуй:

Ведь Я не ел и не пил... О послах

Из дальних стран и ближних: что за честь -

Во скуке вящей пристально внимать

Потокам лести суетной и лжи,

Хвалам никчемным? Таче ты твердишь

О кесаре: со славою смести

Легко сие чудовище! А если

Я беса для почину изгоню,

Что зверем человека обратил?

Пусть Совесть будет кесарю судьей;

Я ни карать пока, ни вызволять

Не послан сей народ; и поделом

Страдает, победив и развратясь:

Он бысть умерен, честен, кроток, прям,

И воевать умел, но под ярем

Согнув народы, грабить стал дотла,

Без удержу; и сделался кичлив,

Триумфами упившись; и жесток,

Пресытясь тем, как на арене бьет

Ключом людская кровь, и кровь зверей.

От роскоши слабея день за днем,

Вседневно алчет Рим все новых благ.

Какой же мудрый и отважный муж

Такую сволочь стал бы избавлять

От уз, любезных ей? Кто раб нутром,

Того невместно вызволять извне.

Мое же царство будет словно древо,

Что целый мир ветвями осенит,

Иль словно камень, бьющий в мелкий прах

Иные царства, сколь их в мире есть;

А Моему — скончанья не бывать.

К тому найдутся средства; да о них

Тебе негоже знать, а Мне глаголать."

Бесстыдный Искуситель отвечал:

"— Гляжу, мои услуги не в цене;

Дают охотно — отвергать легко.

Разборчивым да строгим все не впрок -

Все, кроме наслажденья возразить.

Так ведай же, что я ценю весьма

Свои владенья; такожде услуг

Задаром никому не предложу.

Все, иже Ты в единый миг узрел,

Земные царства все — Тебе отдам;

Что мне вручили, я вручу Тебе:

Изрядный дар! — но с тем, и только с тем,

Что предо мною Ты прострешься ниц,

И молвишь «се Мой высший властелин»;

Сие легко. За толь великий дар

Ужели много требую взамен?"

Спаситель же с презрением изрек:

"— Пустую речь и дерзостный посул

Ты гнусными содеял, предложив

Условье нечестивое приять.

Но Я терплю, доколе произвол

Господень длится. Заповедь гласит

Наипервейшая: "Лишь Бога чти

Как Бога, и лишь Господу служи."

И Божью Сыну ты речешь «склонись»?

Перед тобой, кто проклят был, а днесь

Подавно проклят? Сей предерзкий ков

Кощунственней вторжения в Эдем!

Тебе вручили власть земную? Нет,

Швырнули, как подачку злому псу;

И предъявлять иных не можешь прав.

Но и вручал бы токмо Царь царей,

Господь Всевышний! И, аще вручил,

То славно же Даятеля теперь

Благодаришь! Но благодарность, стыд

И страх тобой утрачены давно -

И до того, что Сыну Божью, Мне,

Мое же дашь безмездно, коль паду

Во прах перед тобой? Но ты не Бог,

Ты — проклятый Всевышним Корень Зла,

Ты — Архибес. Отыди, Сатана!"

И Враг во страхе вящем отвечал:

"— Не оскорбляйся так, о Божий Сын:

Все ангелы, и тожде люди суть

Сыны Господни; выведать стремлюсь,

Превыше ль Ты иных? Я от людей

И ангелов стяжанье приобрел -

Четверовластников Огня, Воды,

И Воздуха с Землей, и четырех

Ветров, от коих всякий чтит язык

Властителя Земли и Преисподней;

Уведать алчу, Кто Ты, коль грозит

Мне гибелью пришествие Твое.

Соблазны принесли Тебе не вред,

Но честь — и, признаюсь, я посрамлен.

Засим не стану боле бренных царств

Земных Тебе навязывать — возьмешь

Их Сам, коль вообще восхощешь брать.

Но мнится мне, Ты по природе чужд

Земных венцов, Тебе милей куда

Раздумье, созерцанье, мудрый спор:

Еще дитятей с материнских глаз

Ты скрылся, и пустился прямиком -

Наедине! — во Храм, и найден бысть

Во кресле Моисеевом, среди

Испытанных наставников: учил,

А не внимал! В дитяти зрится муж,

Как утром зрится, коим будет день.

Восславься мудростью! На целый мир

Простерши царство, разум простирай,

Доколе целый мир им обоймешь.

Не Моисеев положил Закон

Познанию предел, и не Пророки;

Сколь дивно ведать, мыслить, научать

Язычникам дает Природы свет!

И спорить с ними примешься не раз,

Коль убежденьем жаждешь одолеть;

Без их учений с ними у Тебя,

С Тобой у них — велик ли разговор?

Как убедишь их, опровергнешь как

Их суеверья, сказки, парадоксы?

Но пред зерцалом предрассудку — смерть.

Взгляни, пока мы не сошли с горы,

На запад — но поближе: на брегу

Эгейском виден град; в нем воздух чист,

Прекрасны зданья, почва же легка.

Афины! Око Греции, искусств

И красноречья матерь! Сколь умов

Там родилось, не то нашло приют

В самих Афинах, иль невдалеке!

Вон роща Академа, где Платон

Преподавал науки; там пичуг

Аттических все лето льется трель;

А вон Гиметт цветистый; гулом пчел

Трудолюбивых часто он манит

Ученого к раздумью; вон Илисс

Журчащий ток стремит. А во стенах

Градских немало есть почтенных школ:

Вот в этой бысть воспитан Александр,

Завоеватель мира; вон Ликей,

Соседствующий с живописной Стоей.

Постигнешь там всевластье звонких струн,

Разнообразье стихотворных стоп,

Теченье песен, гимнов, од, поэм -

Их складно сочинял и славно пел

Слепой Мелезиген, сиречь Гомер,

Чьи строки объявлял своими Феб.

Посем у строгих трагиков учись:

Наставят наилучше ямб и хор

Во нравственности мудрой; сладок звук

Речений кратких, назиданий тож

Касаемо стремлений и страстей

Высоких, и страданий, и судьбы.

Посем прочти прославленных витий,

Чье красноречье древле произвол