Джеймс Кервуд - Погоня

• Название: Погоня
• Автор: Джеймс Кервуд
• Жанр: Прочие приключения

---

Он скрестил на груди руки и не спеша отправился к себе домой.

«Изъять из обращения» врага — было одним из излюбленных приемов мести у Куэда. Альдос уже слышал об этом. Он знал также, что Куэд так умел прятать концы в воду, что даже полиция становилась в тупик.

Этот самый Биль Куэд заинтересовал Альдоса еще с самого начала. Он узнал доподлинно, что Куэд и Кульвер Ранн, его сотрудник у Желтой Головы, представляли собой силы, с которыми приходилось считаться вдоль всей линии железной дороги. Это были два самых главных представителя подпольных работников, которые держали в руках всех отъявленных жуликов и негодяев от Миэтты и вплоть до самого форта Джорджа. Альдосу пришлось встретиться однажды с Кульвером Ранном. Он показался ему спокойным, вполне приличным человеком лет сорока, а между тем это был один из самых отъявленнейших негодяев, какие когда-либо действовали в Западной Канаде. Альдосу рассказывали, что этот Ранн представлял собой действительно замечательно сообразительную голову и что оба они, Куэд и Ранн. какими-то сомнительными путями уже заработали чуть не полмиллиона. Но Альдосу угрожала теперь опасность от одного только Куэда, и он стал обдумывать предостережение Стивенса и мысленно его за это поблагодарил. С чувством облегчения он возвратился к себе в хижину и нашел там все в порядке. Он всегда оставлял у себя копии со своих рукописей, когда печатал их на машинке. Все эти копии он собрал, уложил в железный сундучок и закопал его в кустах под большим бревном.

— Теперь приходи, Куэд, — усмехнулся он про себя, и в его голосе прозвучала торжествующая нотка. — Сколько припоминаю, я еще никогда так не волновался, как сейчас, и если ты захочешь пошутить, то это действительно будет настоящая шутка!

Он вернулся за убитыми куропатками, сел на корточки у куста на самом берегу и стал их ощипывать. Он почти уже заканчивал, когда вдруг услышал громкие крики. Со своего места он мог видеть реку до самого брода. Стивенс вгонял в реку всех своих лошадей. Альдос увидел, как они погрузились в воду, подняв высоко головы, и как с трудом стали пробиваться к противоположному берегу. Он вскочил, бросил своих куропаток и в удивлении стал смотреть.

— Ну, что за дурак! — проговорил он.

Он предвидел трагедию еще раньше, чем она началась. Каменистая отмель на той стороне реки, куда лошади могли бы выплыть, находилась еще в ста саженях ниже. Три или четыре наиболее сильных лошади, выбиваясь из сил, направились именно туда. Другие сбились в кучу и в своих отчаянных усилиях ничего не могли поделать и их все далее и далее относило назад. Затем наступил роковой момент. Кобылу и ее ржавшего жеребенка отнесло в самый водоворот. Альдос увидел этого жеребенка, поднявшего высоко кверху голову и плечи, когда его несло, точно щепку, вниз. Холодная дрожь пробежала по всему его телу, когда он услышал жалобное ржание матери, крик, полный пафоса и отчаяния, почти такой же, как и у человека. Он понимал его значение. — «Подожди, я сейчас… я сейчас!.. « — казалось, кричала жеребенку кобыла. И Альдос видел, как она окончательно выбилась из сил и как ее понесло в самую пучину, причем она ни на минуту не отрывала глаз от жеребенка. Позади нее высовывались из-под воды другие головы, вертелись во все стороны, и в следующий момент весь табун поплыл на произвол судьбы к своей погибели.

Альдос почувствовал, как закружилась у него голова. Но зрелище околдовало его, и он продолжал смотреть. Он думал теперь не о самом Стивенсе и не об его потерях, а о том, что теперь будет с табуном, которого относило прямо на камни. Он стоял, бледный, скрестив на груди руки около бурлившей у его ног воды и проклинал свое бессилие. До него уже доносились последние крики погибавших животных. Он видел, как они утопали одно за другим. Из белой пены, скопившейся около громадного утеса, о который со всей силой ударялась река, вдруг выскочила одна лошадь целиком, точно ее подбросило что-то снизу, и вновь погрузилась в воду. Последняя лошадь утонула, когда Альдос поднял глаза вверх по реке и посмотрел на берег. Здесь, в течении, которое огибало скалы, все еще виднелись плечи и высоко поднятая голова! Это оказался еще барахтавшийся в воде жеребенок. Каким чудом он уцелел, это уже не интересовало Альдоса. Еще саженей двадцать ниже — и жеребенка постигнет та же судьба, что и всех лошадей. На полпути к этому месту, вдоль по течению, Альдос заметил упавший ствол дерева, нависший над рекой на пятнадцать или двадцать футов. Альдос помчался к нему, как стрела. Он вскарабкался на него, лег на него плашмя и свесился над водой. В крайнем возбуждении он позабыл об угрожавшей ему опасности. Был только один шанс из двадцати, что жеребенка понесет именно под этим деревом. И его все-таки понесло. Альдос напряг крайнее усилие и схватил его за ухо. Но тут же у него и похолодело под сердцем. Не выдержав двойной тяжести, ствол крякнул и стал подаваться вниз. Но он все еще каким-то чудом сдерживал обоих, и Альдос еще крепче вцепился жеребенку в ухо. Фут за футом он стал пятиться по стволу назад, пока, наконец, не вытащил жеребенка из воды совсем.

Вдруг его кто-то окликнул. Позади него раздался голос, который он узнал бы из десятков тысяч других женских голосов: милый, сладкий, дрожавший от волнения.

— Превосходно, Джон Альдос! Если бы я была мужчиной, то я хотела бы быть только таким как вы!

Он обернулся. В нескольких шагах от него стояла Иоанна Грэй. Она была бледна, как тот кружевной воротничок, который окружал ее шею. Губы у нее были совсем белые, грудь быстро поднималась и опускалась. Он понял, что и она тоже была свидетельницей происшедшей трагедии. И глаза, которые теперь смотрели на него, были прекрасны.

ГЛАВА IV

Появление в этот момент Иоанны показалось Джону Альдосу прямо-таки сверхъестественным. На какое-то мгновение он был в состоянии, которое называл абсурдным. Он быстро представил себе, как лежал на упавшем дереве и со смешным героизмом тянул за ухо утопающего жеребенка. Но затем все это прошло, и ему оставалось только удивляться, почему Иоанна Грэй вдруг оказалась здесь, а не в вагоне по пути к Желтой Голове.

— Великолепно! — воскликнула она опять, глядя на него во все глаза. — Я знаю мужчин, которые не рискнули бы на это и для человека!

— Вероятно, они показали бы этим свою способность рассуждать, — возразил Альдос.

Он заметил, что она держала в руке длинную тонкую сосновую ветку, которую он недели две тому назад срезал сам и острогал для удилища. Он кивнул на нее головой и с равнодушной улыбкой спросил:

— Кого вы этим собирались выловить из воды, меня или жеребенка?

— Я попала сюда совершенно случайно, — стала она объяснять. — Мне хотелось побыть одной, и мадам Отто сказала мне, что эта тропинка приведет прямо к реке. Когда я увидела вас, то хотела идти назад, и вдруг увидела этих лошадей, барахтавшихся в воде. Это ужасно. Они все потонули?

— Как видите, все. Хорошенькая картина, не правда ли? Если бы вы отправились к Желтой Голове, то пропустили бы случай видеть такой приятный спектакль.

— Я и уехала бы, да что-то там случилось. Говорят, провалилось что-то впереди или оползень, — что-то в этом роде. Поезд не пойдет до завтрашнего утра.

— И вы останетесь у Отто?

Она утвердительно кивнула головой и с быстротой молнии прочитала его мысли.

— Мне от этого очень грустно, конечно… — продолжала она, прежде чем он успел заговорить. — Вижу, что я уже надоела вам. В буквальном смысле этого слова я вторглась в вашу жизнь, нарушила вашу работу и боюсь, что испортила вам настроение. Мадам Отто рассказала мне кое-что об этом Биле Куэде. Она говорит, что это очень опасный человек. А я настроила его против вас.

— Я не боюсь этого Куэда, — ответил он. — Ведь случай был не более, как приятное нарушение начинающей уже становиться монотонной обстановки. Я всегда, знаете ли, держался того мнения, что физические эмоции представляют собой наилучшую смазку для механизма нашего ума. Возможно, что именно потому вы и застали меня за вылавливанием из воды его сиятельства господина жеребенка.

Он сказал это довольно резким тоном. В его голосе слышалось какое-то напряжение, что-то такое, что находило себе исход в неприятном, насильственном смехе. Он знал, что причинил ей боль. Грубый тон его речей, холодность улыбки, подчеркивание его крайнего равнодушия к ней — все это влекло за собой отражение в ее глазах известного физического страдания.

Он подошел к ней еще ближе, так что мог совсем уже близко разглядеть ее нежный профиль. Но Иоанна вовремя спохватилась и опустила голову, так что он больше уже не мог ее видеть. Но все-таки это удалось ей не совсем. Альдос заметил у нее на щеке какую-то каплю, это была слеза.

В одну минуту он был уже рядом с ней. Быстрым движением она смахнула слезу со щеки.

— Я обидел вас и должен просить у вас прощения. Я поступил с вами так же скверно, как и Биль, но только в другом отношении. Я знаю, что я заставил вас почувствовать. Я подчеркнул перед вами, что вы меня обеспокоили, оторвали меня от работы и что я хотел бы от вас отделаться. Ведь вы почувствовали это? Не правда ли?