А. Сахаров (редактор) - Екатерина Великая (Том 2)

• Название: Екатерина Великая (Том 2)
• Автор: А. Сахаров (редактор)
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-87994-111-6

«Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сём отношении Екатерина заслуживает удивления потомства.

Её великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало её владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве».

А. С. Пушкин

В книгу вошли произведения, посвящённые Екатерине II и истории её правления:

Н. А. Равич ДВЕ СТОЛИЦЫ

П. Г. Жданов ПОСЛЕДНИЙ ФАВОРИТ

Е. А. Сапиас СЕНАТСКИЙ СЕКРЕТАРЬ

---

И робкая покорность, безропотная готовность встретить и перенести это «неотразимое» светилась в глазах, в новой, необычной для девушки улыбке, какою время от времени озарялось её лицо, когда улыбались одни розовые, нежные губы, а глаза оставались задумчивыми и серьёзными.

Такою, должно быть, рисовалась Мадонна после Благовещения глазам Джотто и других старых вдохновенных мастеров…

Несказанная радость и неизбежная мука – так можно было бы выразить то, что смутно рождалось в душе девушки, маня и пугая её радужным миражом первой девичьей любви…

Покорно поворачивалась княжна, повинуясь бабушке, нагибала голову, давала свои нежные гибкие руки украшать золотыми браслетами, горящими огнями дорогих камней, а сама глядела перед собой в задумчивости.

– Chere Alexandrine, о чём это ты замечталась так? – вдруг внушительно, почти резко обратилась к ней мать. – Бабушка тебе говорит, а ты и не отвечаешь…

– Простите… виновата… Я, право, я… – вся розовея, залепетала княжна, – папа там болен, один… Я думала…

– Э, матушка, поди, болезнь неопасна. Вчера – делал свой парад. Завтра – опять станет делать… Бал у вас через три дня назначен. И не отменяет он его. Просто знаю я, не любит он из своей Гатчины выезжать. Оно и лучше. Мы тут без него повеселимся на свободе, не правда ли, милочка моя? Я говорила, что ты совсем у меня расцвела… И как скоро… Вот что значит…

Екатерина не договорила, видя, что внучка вспыхнула до самого корня своих густых красивых волос, пышно убранных теперь и увенчанных диадемой из крупных бриллиантов.

– Ну, ну, молчу! Не хочу тебя смущать. Вон и строгая наша Шарлотта Карловна поглядывает на меня с укоризной. Зачем толкую, мол, девочке о том, чего не надо…

Екатерина кивнула в сторону воспитательницы княжон, генеральши Ливен, которая в немом протесте воздела кверху свои мягкие белые руки.

– Ну, подымайся с колен. Всё готово. И мне помоги встать. О-о-ох, засиделась… Посмотрю на тебя издали, как выглядишь в уборе, милочка…

Быстро поднялась княжна, отодвинула скамеечку, на которую опиралась коленами, взяла под руку императрицу, которая другой рукой тяжело опёрлась на свою трость, и твёрдое упругое дерево сильно изогнулось под давлением этой руки.

Встав на ноги, Екатерина слегка потёрла себе колени, скрывая гримасу боли, но сейчас же лицо её снова прояснилось, озарилось весёлой, молодой улыбкой.

– Стань против света… Так… Прелесть… И бриллианты пасуют перед нами. Глазки сверкают сильней, право, Мари! Дурак будет тот, кто не оценит такое сокровище! Ну, поезжайте… Ты – с мамой… И с Шарлоттой Карловной своей, конечно… А мы – с вами, генерал, – обратилась она к Зубову, который тут же беседовал в глубине комнаты с графиней Протасовой и Анной Никитичной Нарышкиной.

– Готов, государыня. Мне доложили: карета давно подана.

– И я сейчас готова. С Богом, малютка. Танцуй, веселись!..

Нежно привлекла к себе внучку Екатерина и осторожно коснулась поцелуем лба, чтобы не смять причёску, не осыпать пудры, по требованию моды покрывающей волосы княжны.

* * *

Парадная золотая карета с зеркальными стёклами, с неграми-гайдуками позади и скороходами по бокам, запряжённая восемью великолепными лошадьми, стояла у малого подъезда, выходящего на Неву.

– А вечер свежий, – спускаясь по лестнице, заметила императрица, запахивая полы дорогого мехового салопа, наброшенного на плечи, – вы не зябнете, генерал? Пожалуйста, не храбритесь. В карете я укутаю вас тоже… Простудиться можно! – с материнской заботливостью обратилась она к фавориту.

В то время, когда Зубов и дежурный офицер помогали ей сесть в карету, Екатерина подняла глаза к небу, поглядела по направлению к крепостному шпицу.[206]

Небо было чисто. Луна ещё не всходила, и на тёмном просторе среди бледных, северных звёзд ясно вырисовывались очертания кометы, как раз в это время появившейся на горизонте Европы.

Грузно опустившись на подушки кареты, отставя в сторону свою трость, с которой не разлучалась последнее время, Екатерина подобрала меховую накидку, чтобы дать больше места Зубову, а сама в раздумье медленно покачала головой.

Кони с места плавно пошли вперёд. Карета мягко заколыхалась на своих упругих рессорах, к которым привешен был кузов, словно люлька на ремнях.

Зубов уловил жест императрицы.

– Вас всё беспокоит это небесное явление, государыня, – своим мягким, вкрадчивым голосом заговорил фаворит. – Не понимаю, отчего?

– Нет, я не тревожусь… Только пришло на ум: отчего такое совпадение? Вот перед смертью покойной императрицы тоже явилась комета…

– Немудрено, государыня: эти бродячие тела являются периодически… И уже немало лет…

– Да, не было её двадцать семь лет… Двадцать семь! – в раздумье повторила Екатерина.

– А кроме того, не одни печальные события предвещают эти хвостатые звёзды, даже если верить старым преданиям и народным толкам… Перед рождением великих государей бывают такие предвестия на небе… И вулканические извержения, и многое иное. Я говорю не от себя. Повторяю предания. Да и перед рождением Спасителя людей разве не явилась такая же лучистая звезда? И она стала над колыбелью его… Может быть, и теперь?..

– Ты очень добрый, мой друг. Всегда стараешься повернуть мои мысли на приятное, на весёлое. Я очень тебе признательна. Будем ждать. Может, от задуманного нами брака и родится, на самом деле, новый герой… Нам неопасный, конечно, как рождённый от нашей крови… Посмотрим… Будем верить и ждать… А девочка и на самом деле очаровательна! Напрасно Мари думает, что жена моего Александра может затмить малютку, и отстраняет невестку где можно… Всё-таки Елисавета – женщина… Мила, но слишком по-немецки… Мне Александрина больше нравится… Виновата, – вдруг с весёлой, немного лукавой улыбкой перебила сама себя Екатерина, – я и забыла, что насчёт моей невестки у генерала своё особое мнение…

– Государыня!.. Я полагаю…

– Что? Кто старое помянет, тому глаз вон? Колите, виновата, генерал… Просто весело стало у меня сейчас на душе. Сами вы успокоили меня… Так и пеняйте на себя.

– О, в таком случае извольте говорить, что угодно, государыня.

– Вот это мило. Я так нынче и буду делать: позволение получено… Чур, назад не брать… Не то я начну царапаться и кусаться… Ох, кабы прежние мне коготочки?.. Знаете, генерал, я любила раньше забавляться: если кто идёт мимо, так я руку согну, наершусь кошкой, зафыркаю и начну рукой… словно оцарапать собираюсь… Пугались все, право… Смеётесь?.. Да, прошли мои года… Будем чужою радостью жить… И вашей любовью, заботой обо мне. Не делайте огорчённого лица. Нынче хочу, чтобы все были веселы, радостны… Вот и подъезжаем. Ну, я умолкаю пока. Надо быть величественной. Король и его плут-дядюшка выйдут навстречу… Смотрите, так хорошо? Как я скоро вхожу в свою роль, когда нужно. Веер тут? Возьмите пока его.

* * *

Великолепные экипажи, придворные кареты, коляски стояли против подъезда дома Штединга, Тут выделялась и парадная карета на два места, в которой приехал Безбородко, тоже с гайдуками, с форейторами[207] и скороходами.

Даже фасоном карета напоминала возок государыни, только была поменьше и заложена четвёркой арабских лошадей.

Такие же позолоченные кареты с зеркальными стенками, с богатым конвоем были у многих знатнейших вельмож, приехавших на бал, не считая двух придворных экипажей, в которых прибыла с дочерью Мария Фёдоровна и великий князь Александр со своею женою.

Гусары, мчавшиеся впереди государыни, очистили место. Карета подкатила, дверцы распахнулись. Легко, словно ничего и не болело у неё, вышла императрица из кареты, ступила по ковру, встреченная звуками того самого гимна, который гремел на празднике Потёмкина в Таврическом дворце:

– Славься, о Екатерина! Славься, нежная нам мать!..

Король, регент, Штединг, члены посольства и несколько русских придворных из числа приближённых встретили государыню при её появлении; и в сопровождении блестящей свиты, кончиками пальцев, но сильно опираясь на руку Зубова, императрица стала медленно подниматься по лестнице.

Бал, бывший почти в полном разгаре, остановился, словно зачарованный появлением в зале императрицы, приветствующей всех по пути ласковым наклоном головы.

Заняв приготовленное ей место, она дала знак продолжать прерванные было танцы.

И праздник пошёл своим чередом. Король занял своё место среди танцующих, в то время как регент ещё продолжал расточать приветствия высокой гостье. Морков, сияя всем своим рябым, костлявым лицом, стал что-то шептать Зубову. Тот тоже просиял.

В эту минуту регент обратился к Марии Фёдоровне, которая заняла место недалеко от императрицы.

Пользуясь этим, Зубов также тихо передал новость Екатерине.

– Видите, ваше величество, звезда пророчит радость, как я и говорил.

– Ты правду говоришь? Он так и сказал? Сам вызвал разговор?