А. Сахаров (редактор) - Екатерина Великая (Том 2)

• Название: Екатерина Великая (Том 2)
• Автор: А. Сахаров (редактор)
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-87994-111-6

«Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сём отношении Екатерина заслуживает удивления потомства.

Её великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало её владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве».

А. С. Пушкин

В книгу вошли произведения, посвящённые Екатерине II и истории её правления:

Н. А. Равич ДВЕ СТОЛИЦЫ

П. Г. Жданов ПОСЛЕДНИЙ ФАВОРИТ

Е. А. Сапиас СЕНАТСКИЙ СЕКРЕТАРЬ

---

– Она очень умна, ваша бабушка. Но всё-таки вы даёте мне слово; что будете слушать своего мужа и короля, когда нас повенчают? Да, Александрина?

– Даю! – протягивая свою тонкую руку, ответила княжна. – Да разве может быть иначе? Вот мама. Иногда папа бывает болен, раздражителен. А она только и думает, как бы исполнить всё, что он желает… А я… для вас…

– Верю. Ну, хорошо. В добрый час. Завтра – наше обрученье… А там? Посмотрим, что скажет завтрашний день… Но идёмте. Зовут ужинать… Мама… её высочество кивает нам… Идёмте…

И нежно, бережно, как больную, повёл к столу король свою невесту.

За столом был весел, шутлив, как никогда. Ласково говорил с княжной, не стесняясь ни присутствия Павла, ни всех окружающих.

Радостная, счастливая ушла спать после вечера княжна. Ещё никогда не была она так довольна.

А ночью вдруг ей приснился тяжёлый, страшный сон. Она проснулась вся в слезах, дрожала и плакала, сидя на постели… И никак не могла вспомнить, что ей снилось сейчас. Какой ужас вызвал эту дрожь, эти слёзы?

* * *

Обручение назначено было в семь часов. Но задолго до этого стали съезжаться к Зимнему дворцу.

В тяжёлой запылённой дорожной карете примчался новгородский митрополит, сделавший в течение суток двести вёрст до столицы.

Приехала вся семья Павла с невестой, с ним самим во главе. Министры, послы, ближайшие сановники собирались понемногу к малому подъезду.

Но подъезжала и большая публика, приглашённая на бал, который после обручения был назначен в тронной зале.

Императрицу из Таврического дворца ожидали к самому часу обручения.

Но она тоже приехала раньше, чтобы посмотреть наряд невесты, украсить её бриллиантами, узнать, как принят регентом и королём брачный договор, который к шести часам Морков повёз им обоим для предварительного прочтения.

Вялый на вид, со своей обычно тягучей, медлительной речью Морков обладал особенной гибкостью, утончённым цинизмом, необходимым в некоторых особенно щекотливых и запутанных делах. Выражая готовность жертвовать своим самолюбием, покоем, честью для удобства и блага покровителей, этот интриган сумел втереться к Безбородке, потом предал его спокойно, со своей обычной пассивной и вялой миной и стал гончим псом и креатурой,[210] а часто и вдохновителем всевластного фаворита, последнего любимца Екатерины.

Теперь только такой, как Морков, циничный и изворотливый, мог явиться к королю и его регенту, к послу и членам посольства, которые сидели в торжественном молчании; только он мог начать своим вялым голосом чтение брачного договора, составленного заведомо неправильно. И его, и Зубова, и даже Екатерину успокаивала мысль, что дело зашло слишком далеко. В такую минуту юный король и его хитрый регент не решатся на крайние меры, и будет подписано то, чего не подписал бы Густав в иную минуту.

Громко, по возможности внятно оглашает Морков статьи брачного договора.

Молча, с глубоким вниманием слушают его сидящие вокруг.

Только изредка регент бросает беглый взгляд своих прищуренных, хитрых глаз на племянника, словно повторяя одну и ту же мысль: «Что? Видишь! Говорил я тебе».

Король на это каждый раз чуть-чуть закусывает свои полные губы, желая не выдать охватившего его волнения.

Смолкло небрежно-чёткое, устало-протяжное чтение Моркова.

Шведы сидели молча, вперив в землю глаза, словно там было написано то, что они собираются сказать.

Морков даже поёжился от тяжёлого, продолжительного молчания, наступившего после его чтения, и с лёгким вопросительным звуком поглядел на регента.

Тот, держа сложенные руки на обширном животе, непроницаемый, холодный и необычно серьёзный, только повёл глазами в сторону короля, как бы поясняя, что слово за ним.

Не сразу решился поднять Морков глаза на юношу. Даже ему теперь показалось, что отсюда грозит что-то недоброе, неожиданное, что может разбить все их хитрые планы.

И он угадал.

Король заговорил холодно, властно, хотя и негромко.

– Должен признаться, граф, я удивлён. В этом договоре есть вещи, о которых не было ничего условлено между императрицей и мною при последнем свидании нашем. Поэтому я вынужден задать вопрос, от неё ли вы докладывали мне эту бумагу для подписи.

Юркие, острые глаза Моркова остановились, словно он увидел что-то очень опасное.

Но тем не менее он с поклоном произнёс:

– Конечно, сир.

– В таком случае передайте императрице, что я не могу этого подписать! Именно двух пунктов. Что касается религии княжны, я говорил императрице… Я не намерен стеснять личной свободы и убеждений. Пусть исповедует веру отцов. Но иметь ей в королевском дворце свою часовню с особым причтом – этого нельзя. И кроме того, шведская королева публично должна следовать всем предписаниям религии, господствующей в моей стране, лютеранской! Второй пункт, секретный, относительно союза Франции, тоже неприемлем. Для вас не тайна, что нами раньше подписан именно с Францией дружеский, мирный договор… Я всё сказал. Так прошу передать государыне.

Молча, убитый, растерянный, собрал бумаги Морков, откланялся и вышел…

Стрелой кинулся он к Зубову, вызвал его и, доложив всё, ждал, что теперь сделает, как прикажет действовать фаворит.

– Это вы втянули меня, – прошипел сначала Зубов, – уверили, что мальчик уступит… Ну, теперь поезжайте, уговаривайте. Возьмите с собой кого-нибудь. Императрица уже волнуется. Час прошёл… Их нет. Я ей скажу, что вышла заминка с договором, что они сейчас прибудут… Спешите, скорей… Возьмите Безбородку, Будберга, кого хотите… Скорей!..

И, приняв спокойный холодный вид, Зубов вернулся к императрице, стал ей что-то успокоительно шептать.

Все, сидящие и стоящие кругом, тоже тревожились, удивлялись отсрочке. Восковая бледность легла на личико княжны. Синие тени окружили печальные напуганные глаза.

Бабушка подозвала внучку и шепнула ей:

– Пустяки. Он здоров, сейчас приедет… Там какие-то формальности договора. Он скоро явится. Будь умницей. Держись бодрее!

В это время Морков уже снова явился к королю в сопровождении Безбородки, Будберга, Шувалова и Нарышкина, чтобы образумить короля, просить Штединга и регента повлиять на юношу.

– Ваше величество, – робко, смиренно, совсем новым тоном обратился к нему Морков, – извольте сами рассудить… Императрица в тронной зале… Окружена всем двором… Столько чужих, совершенно посторонних лиц. Ни о чём важном с нею сейчас говорить нельзя… невозможно, ваше величество… Сами подумайте… Императрица ждёт вашего появления… Ваше величество не пожелаете такого разрыва, который явится небывалым… неслыханным оскорблением для императрицы… для великой княжны с её семьёй… Для целой империи, ваше величество, это явится тяжкой… ничем не смываемой обидой…

– Да покарает меня Господь и святой Георгий, если я думаю оскорблять императрицу, ваш народ или… тем более великую княжну Александрину. Я явлюсь, куда зовёт меня мой долг, моё королевское слово. Но подписать договор я не могу! И пусть сам Рок, в который я верю, решит, прав я или нет. На себя принимаю последствия всего, что происходит в настоящую минуту, хотя должен сказать вам, господин Морков, – с нескрываемой неприязнью глядя на креатуру Зубова, прибавил король, – не мною создано настоящее положение. Итак, могу я ехать?

– Без подписания брачных статей?.. Вряд ли, ваше величество… Я не знаю… Я ещё попробую… Я сейчас…

Пока Морков мчался снова к Зубову, все, приехавшие с ним, стали убеждать короля изменить решение.

Юноша молчал или отделывался короткими ответами:

– Я не могу. Мы с императрицей договорились об условиях. Других я не приму…

– Но это, очевидно, недоразумение. Всё выяснится… Потом…

– Потом я и подпишу, когда договор будет ясный…

Шведы во главе со Штедингом подошли к королю и стали с ним говорить, тоже склоняя к уступкам.

– Отчего вы молчите, ваше высочество, – обратились русские к регенту. – Скажите ваше слово…

– Боже мой! Разве я не говорил?.. Он такой упрямый… Вот, сами видите. Я ещё попробую сейчас…

Он подошёл к королю, обнял его за талию, и оба пошли по комнате.

Герцог о чём-то негромко, убедительно толковал королю.

Русским казалось, что он уговаривает его согласиться.

Шведы, успевшие уловить кое-что, удивлённо переглядывались.

Вдруг Густав, освободившись от руки дяди, громко и решительно произнёс:

– Нет, нет! Не хочу. Не подпишу!..

И отошёл к окну, откинув край занавеса, стал глядеть на людную, оживлённую улицу.

Регент, ничего не говоря, поглядел в сторону русских и сокрушённо пожал плечами.

В эту минуту Морков снова ворвался в покой.

– Вот, ваше величество… вот… Государыня готова изменить… Можно без договора… Благоволите только… Вот подписать эти несколько строк… Надеюсь, теперь, Бог даст, всё будет хорошо… Надеюсь, слава Господу… теперь…