Теодор Качинский - Манифест Унабомбера

• Название: Манифест Унабомбера
• Автор: Теодор Качинский
• Издательство: Револва
• Жанр: Контркультура
• Год: 2006

Доктринальный документ

Серия "Библиотека нонконформиста"

---

Мы не исключаем, что все доводы Качинского против состоятельности и правомочности левого движения какой-нибудь матёрый левак разобьёт если не с лёгкостью, то по крайней мере с глубокой убеждённостью в собственной правоте. Большинство же леваков или, если вам чем-то не нравится этот термин, сторонников левой идеологии, скорее всего, просто не воспримут их всерьёз. Неважно, что именно поможет им в этом — догматичность ли мышления, подсознательное ли выставление заслонов против "разговоров на больную тему" или просто пренебрежение к Унабомберу и его делу.

Отечественным левакам, думается, Качинский тем более не представляет угрозы, благо, у них имеются свои авторитетные критики — тот же Александр Николаевич Тарасов. Кроме того, тем, кто действительно ведёт социалистическую борьбу, будет мало дела до спекуляций "американского отморозка", пускай даже в его идее на счёт современного общества "что-то есть".

Тем не менее, нашим левакам всё же не мешало бы ознакомиться с обвинениями Качинского — прочитали же "Революцию не всерьёз" Тарасова практически все левые радикалы. Ничего, не умерли, ни одна партия не развалилась, ни один молодой коммунист не выкинулся из окна.

Напоминаем и о том немаловажном обстоятельстве, что каждый революционер всегда может что-то почерпнуть у другого революционера, даже если их идеи и цели совершенно различны. Например, стратегия революции против технологии, которую предлагает Унабомбер (параграфы 180–206), подойдёт, в принципе, любому идеологическому течению (в т. ч. и левому), вознамерившемуся действовать против системы среди людей — каждому надо будет только внести соответствующие коррективы.

Кстати, относительно этого "любого идеологического течения". Слабое утешение левакам: читать Манифест Унабомбера будет неприятно не только им, но и вообще всем людям, вдохновенно состоящим в более или менее массовой организации любого рода (в политической партии, религиозной секте и т. д. и т. п.). Может, конечно, кого-то и не заденет умаление Качинским личностей, идентифицирующих себя с организациями и движениями (параграфы 19, 43, 83, 85, 214, 219), но кому-то точно будет неприятно узнать, что кроется за его "преданностью общему делу". Однако, опять же, из окон никто выбрасываться не будет.

Всё это мы говорим не со зла и без злорадства, потому как сами не являемся образцом того индивидуализма, который продемонстрировал Тед Качинский своей жизнью и борьбой. Также, при всей нашей чуждости левому движению, его критику в Манифесте мы воспринимаем исключительно как данность, не собираясь её ни принижать, ни увеличивать. Левое движение ни на йоту не пострадает от этого текста (тем более, общеизвестно, что многие леваки публикуют Манифест на своих сайтах).

Но даже если бы мы чувствовали непомерный дискомфорт, читая "Индустриальное общество и его будущее", мы бы всё равно сказали: Тед Качинский — очень сильный человек, сколько бы грязи не выливали на него из ушат "жёлтой прессы", потому давайте почитаем, что он пишет, и подумаем об этом.

IV. Психологический портрет Манифеста

Либеральная пресса, пытаясь занизить значимость Манифеста Унабомбера, наградила его великим множеством уничижительных характеристик, стараясь делать ставку на уколы фрейдистского толка (такая же тактика применялась и в отношении самого Качинского). Вместе с тем, в сети эту работу найти очень легко — причём не только на сайтах каких-то радикальных организаций, но и на порталах вполне добропорядочных и даже преуспевающих американских СМИ. Делается это, конечно, не ради потворства террористу, предоставившего свой Манифест через шесть месяцев после публикации в свободное пользование. И, разумеется, не потому, что владельцы этих СМИ согласны со всем, что сказано в этом документе. Отнюдь. Дело вот в чём. Если бы, допустим, весь тираж газет с текстом Манифеста сразу же изъялся из продажи, а впоследствии любая попытка его публикации и распространения решительно бы пресекалась, то тем самым власти и общество признали бы его опасность. Швырнув же Манифест в свободный доступ, власти как бы говорят: да не боимся мы этого Унабомбера и его Манифеста, читайте, сколько влезет. Философа Качинского свели до уровня жалкого шута — и многие представители американского общества именно таким его и воспринимают.

Конечно, немало американцев, как свидетельствует статистика, всё-таки отдали должное его работе, но здесь возникает другая проблема. Если наиболее ярыми противниками Манифеста являются представители среднего класса и высшего общества (что непосредственно следует из его содержания), то самую массовую категорию его приверженцев (по крайней мере потенциальных) составили выходцы из рабочего класса, жители сельской местности, мелкие предприниматели и т. д. Но, будем объективны, представители этих слоёв общества не обязательно обладают уровнем знаний, необходимым для полного понимания Манифеста, написанного сложным академическим языком.

Скорее всего, во время работы на Манифестом Качинский предвидел это обстоятельство, потому что трудоёмкость его академических выкладок с успехом компенсируется простотой многочисленных примеров и аналогий — они такого рода, что их можно понять и людям не очень, скажем так, образованным.

Да и вообще, академичность текста Манифеста в большей степени является выдумкой тех, кто задался целью отвадить читателей от него. При желании в нём можно всё понять — достаточно ещё раз перечитать непонятный параграф. А то и другой раз. Качинский буквально разжёвывает каждую мысль, при каждом удобном случае повторяя её чуть позже. Так пишет человек, который опасается, что его поймут неправильно — немудрено, осознавая масштабность своей задачи, Качинский не ленился лишний раз подсказать читателю направление своей мысли. Эта-то постоянная перестраховка также в немалой степени способствовала «академизации» Манифеста — из-за неё возникла иллюзия "навороченности".

Манера изложения мыслей автора Манифеста позволяет сделать ещё один вывод. Она однозначно говорит о том, что Качинский — фанатик. Но не истеричный и не «буйный», каким принято рисовать фанатика, а практичный, последовательный, рассчитывающий всё до конца, уверенный в своей правоте, и потому не склонный к проявлению эмоций. Качинский — не оголтелый фанатик из безликой толпы, рьяно исполняющий то, что теми ли иными методами вбили в его голову, но фанатик типа Великого Инквизитора, планомерно и без сомнений делающий всё, чтобы достичь своей цели. Такого действительно не остановишь.

Вместе с тем, текст Манифеста представляется и очень осторожным. Несмотря на резкую критику современной цивилизации, т. е., вообще говоря, всего, что нас окружает, Качинский нередко подчёркивает, что тем или иным своим высказыванием не хотел задеть того-то и того-то или, как минимум, намекнуть на такое-то и такое-то обстоятельство. Это с головой выдаёт его происхождение и формирование. Будучи борцом против системы Америки, Качинский остаётся американцем. Конечно, замечания такого рода можно классифицировать как проявление элементарной вежливости порядочного человека, но некоторые другие обстоятельства, особенно те места Манифеста, в которых заходит речь о т. н. «странах-изгоях» (параграфы 169, 195) и вообще о диктаторских режимах, говорят о том, что все эти осторожности являются отголосками неискоренимой американской привычки улыбаться своим избирателям.

Качинский даёт и другие поводы американским обывателям полагать, что он — один из них, пускай и совершенно отбившийся от рук, но всё-таки один из них: частенько он говорит «мы» (не в смысле FC, от имени которых публиковался Манифест), "наше общество", "наш мир", "наша культура", "наши жизни" и т. д. В этом смысле Качинский — настоящий революционер. Его не устраивает существующее положение вещей, он видит, что от современных условий жизни все только страдают, и поэтому он хочет всё изменить в лучшую сторону. Манифест он написал, чтобы и остальные люди увидели эту "лучшую сторону". В одном месте своей работы он даже предостерегает своих потенциальных соратников от нападок на обывателя (параграф 190) — это великодушный жест человека, стоящего над толпой и готового повести эту самую толпу к светлому будущему. Почти что Данко. Только такой, немного разозлившийся Данко. Психованный Данко.

Но если бы Качинский не был революционером, а был обыкновенным психом, он бы никогда не написал своего Манифеста и уж тем более не понёс бы его в массы. Поэтому злословят те, кто вешают на Унабомбера ярлык "серийного убийцы". Тед Качинский — революционер, быть может, далеко не первый в революции против технологии, но, несомненно, значительно продвинувший и ускоривший её процесс — ведь многие до его Манифеста даже и не знали о существовании такого рода революции.

При всём этом в образе действий Качинского не могут не присутствовать элементы социопатии. Постоянно твердя на протяжении всего Манифеста "наше общество", он в реальности разделяет само общество и людей, стоящих за этим понятием: общество должно быть уничтожено, люди должны продолжать жить дальше.