Лазарь Бронтман - Дневники 1932-1947 гг

• Название: Дневники 1932-1947 гг
• Автор: Лазарь Бронтман
• Жанр: Биографии и Мемуары

Лазаря Бронтмана современники называли «королём московских журналистов» — и за ироничным звучанием этого неофициального титула скрывалось весьма много настоящего. Бронтман четверть века жил и работал в самой, что ни на есть, гуще событий, бесперебойно поставляя советскому читателю передовицы (псевдоним Лев Огнев). Во время «бума рекордов» 30-х годов Бронтман, по долгу службы и, как можно понять из дневников, из-за собственной любознательной натуры, побывал везде — освещал строительство первых линий метро, участвовал в знаменитом автопробеге Москва-Каракумы-Москва, был в экспедиции под руководством Ушакова в Арктике, искавшей земли Джиллиса и Санникова, потом — посетил Северный полюс, дрейфовал на одной льдине с Папаниным (а до того принимал участие в спасении седовцев); тесно дружил с лётчиками-испытателями ЦАГИ, с Коккинаки, Чкаловым, освещал стратосферную эпопею. Перед войной Л. Бронтман был назначен начальников информационного отдела «Правды». Потом — четыре года войны, без прикрас отображённые в дневниках. Масса интереснейших малоизвестных деталей об интереснейших известных событиях. И, на протяжении всего этого времени, описания встреч со знаменитыми людьми, в т. ч. Сталиным, Калиныным, Молотовым, Головановым, Василием Сталиным, Чкаловым, Громовым, Папаниным и многими другими. Эти дневники — ранее не публиковавшиеся замечательный документ эпохи.

---

Я решил сделать так: собрать материал на Воронежском, взять часть по здешней газете, часть по Центральному фронту и ехать в Москву. Непосредственно по Киевской операции передал достаточно: два подвала — об артнаступлении и «У стен Киева» (позавчера). Брагин пишет «Битву за Киев».

Последние ночи немецкая авиация буйствует. Над нами летают почти непрерывно. Где-то рядом совсем бомбит. Стекла в хате дребезжат, как игрушечные. Для приманки, видимо, вокруг нас поставлены зенитные пулеметы и они мелко тявкают. Но мы уже привыкли и спим по первое число.

Сегодня утром выехал на Центральный фронт. Два дня ясно, и дорога просохла. До Чернигова ехали по великолепному Киевском шоссе — одно удовольствие. Дальше — грейдер. Сейчас остановились ночевать по тракту в селе Жавчичи, Черниговской области. Саша пошел промышлять самогон, а хозяйки разжигают печь для ужина.

Большинство сел по шоссе сожжены. Чернигов — одни развалины, улицы пустынны, редко-редко попадаются жители. И тем не менее, немцы ночами его бомбят. В стороне от шоссе — села целы, скот и куры тоже.

С позавчерашнего дня Воронежского фронта нет, есть Первый Украинский фронт. Пора!

23 октября.

Вчера прибыл на место. Всех застал на лицо. Дела с Гомелем затягиваются, наши войска предпринимают обходной маневр (по западному берегу Днепра). Результаты зависят от быстроты продвижения. пока идет средним темпом.

Ночевали плохо. Где-то рядом всю ночь клали бомбы. Стекла дребезжали, хата чувствовала. Слышали и свист бомб. Ночь ясная, звездная.

Сегодня весь день занимался бензином, да еще завтра придется потратить полдня.

Вечер начался опять с бомбежки. Вчера дал телеграмму о том, что материал весь собран (о героях) и предлагаю выехать с ним в Москву. Сегодня или завтра утром должен быть ответ.

24 октября.

Вчера получил ответ от Лазарева. Все, как полагается: Макаренку — в Москву, материалы с ним или самолетом, мне — обратно под Киев. Вчера же дал телеграмму о том, что обработка материалов — долгая песня и вторично прошу разрешения на приезд в Москву, хотя, мол, повторно просить и неприятно. Сегодня получили телеграмму — мне и Макаренко немедленно выехать под Киев, материал о Днепре слать самолетом или проводом. Для вящей убедительности телеграмма подписана не только Лазаревым, но и Поспеловым!

Цыганская жизнь!

Хотели ехать сегодня, но у моего шофера острое воспаления глаза, врач запретил ему трогаться с места. Поедем завтра утром.

Вчера затратили весь день, но зато зарядили машины под завязку. Ура!

Здесь произошел трагический инцидент. Пьяный шофер одного из отделов ПУ застрелил подполковника Кузнецова из отдела пропаганды и немедля смотался на машине. Удалось узнать, что километрах в 15 на запад он спрашивал у лесника дорогу на Гомель, бросил машину (не нашел переправы через речку) и исчез. Все решили, что он подался к немцам и продает им местожительство. Тревога длилась несколько дней. Всё было поставлено на ноги, но шофера найти не могли. Каждую ночь ждали концентрированной бомбежки. Наконец, вчера получили телеграмму, что шофер нашелся. Он пришел к командиру одной части под Гомелем, сказал, что совершил большое преступление и просит послать его для искупления греха на передовую. У всех отлегло от сердца.

А завтра я именинник…. опять в дороге!

За ужином руководитель кинобригады капитан Федор Киселев, только что вернувшийся из Добрыша (под Гомелем) рассказал любопытное. В Добрыше существовала подпольная организация, 57 человек. Руководитель — 23-х летняя Катя, засланная туда. Взорвали гомельскую электростанцию, убили 20 руководящих деятелей при немцах, пустили под откос 127 эшелонов, взорвали 12 мостов. Половина участников служила полицейскими. Сейчас это дело поднимает наш корр. Леша Коробов, и сегодня выехал туда Карл Непомнящий. Он прибежал восторженный, я влили на него ушат холодной воды, и он уехал мокрый.

После ужина в хате Стора сыграли преферанс: Стор, библиотекарша Лидия Павловна и я. Я выиграл рублей 75, остальные проиграли. Кончили в час ночи.

Так начались мои именины.

26 октября.

Именины продолжались.

Встали, позавтракали и поехали на двух машинах. Со мной примостился подполковник Малофеев из ГлавПУРККА, молчаливый и малоразговорчивый, с Яшей — корр. «Кр. Звезды» майор Костя Буковский.

Чтобы не трястись по страшным песчаным ухабам, я избрал другую дорогу по проселку, через лес. Лес — чудесный, местами хвойный, местами смешанный. Березы в осеннем наряде, золотая осина, высоченные, почти строевые сосны. Так километров 20. И все это было местом ожесточенного боя. Весь лес побит осколками снарядов. бомбами, всюду полуснесенные деревья, щепки, раненые стволы («брызнет кровь зеленая из глубоких ран» — как говорится в одной песне Гуторовича). Окопы, окопчики, воронки, окопы для пулеметов, взорванные мосты. Немые свидетели жарчайшего боя, видимо с партизанами.

А дальше, километров через 20, мы были свидетелями еще одной партизанской эпопеи. В селе Чуровичи, Городнянского района, Черниговской области мы увидели настоящую крепость. В школе там, большой десятикласске, помещалась немецкая комендатура и полиция. Так вот, вся школа была обнесена настоящей кирпичной стеной. От партизан! Совсем, как раньше мы видели на картинках в учебниках истории деревянные крепости. Правильный четырехугольник, длиной шагов в 150–200 и почти такой же ширины. Высота — метра 2,5–3. Толщина бревенчатых стен — около метра. Пространство между бревенчатой обшивкой забито песком. В стене — бойницы (через каждые 5–7 шагов), чтобы в бойницы не простреливалась школа, они сзади, за стрелком, забраны бревнами. Получается индивидуальная ячейка. Бойницы широкие, чтобы можно было поставить пулемет. По углам — башни, на 5 амбразур, закрываются они жалюзями из трех листов стали.

Строить все это хозяйство немцы согнали деревенских жителей. Несколько сот человек трудились полтора месяца и поставили крепость. Но воспользоваться ей не пришлось: партизаны не напали, а немцы осенью сами удрали. Спустя примерно час мы проехали мимо другого села — Клюсы, Городнянского же района, расположенного по правому берегу реки Снов. Его судьба поистине трагична. Немцы объявили его в 1942 году партизанским и насплошь спалили. Жители сначала ушли в леса, а затем вернулись и стали жить в погребах. С приходом наших войск они начали строиться. Сейчас воздвигнуто уже три-четыре десятка хат. Все — как одна — крошечные коробочки из тонких бревен, узенькие окошечки, крыты соломой. Часть еще строится, часть уже заселена, часть жителей продолжают жить в погребах. И крепость и Клюсы я снял.

Ночевали в дер. Дубровное, за Городней, в гостеприимной, но очень грязной хате. У хозяйки (Соньки, как она отрекомендовалась, рождения 1903 г.) — муж с первых дней на войне, вестей нет, 5 дочерей — старшей 19 лет, младшей — 5 лет. Две младших — Маша и Нина — больны, лежат на печи, тихие, присмиревшие.

— Вы бы позвали врача, — сказал я.

— Зачем? Может помрут — все легче будет, — просто ответила она.

Страшно!

Костя Буковский вез с собой литр самогона. Мой шофер Саша достал еще поллитра первачу, который был изготовлен «для себя» (на поминание). Хозяйка сварила картошки, затем выменяли на бензин миску кислого молока и сели за именинный стол. Первый тост подняли за мои 38, затем я предложил два тоста: за тех, кто в пути и за тех, кто ждет.

На том и самогон и именины кончились.

27 октября.

Снова проехали через Чернигов. На этот раз он показался еще более разрушенным и мрачным. В центре — одни руины. Жителей, как и тогда, мало.

Вечером прибыли на место. Остановились в той же хате — у Софьи Симоновны.

28 октября.

Сегодня рано утром Саша уехал на машине в Харьков. Я отпустил его повидаться с семьей, за одно он там отремонтирует машину.

Газетчиков здесь стало много меньше. Говорят, где-то едет Кригер и Гурарий. «Последние известия по радио» прислали Льва Кассиля и Васю Ардаматского — они томятся и рвутся в Москву.

Здесь узнали, что приехали напрасно. Тут отдан приказ: перейти к обороне. Вот до чего наши не информированы!

Стоит ясная, но очень холодная погода. Ночами — около нуля и щиплет за уши.

Кругом бомбят, видны зарева.

29 октября.

С утра очень сильно стреляли из пушек. Днем отчетливо донеслись крупнокалиберные пулеметы. Жизнь идет, самолеты летают.

На нашем фронте — тиховато. Утром на южном участке немцы предприняли контратаки, силами до полка. Хорошо идут дела наших южных соседей. Они уже практически решили судьбу Крыма и Кривого Рога. Вновь началось наступление на Витебском направлении. За день боев «местного значения» (по сообщениям СИБ) занято 80 населенных пунктов.

Любопытна газетная братия. Сидим у Полтарацкого. Яша просит у него почитать дома «Комсомолку».