Вадим Штепа - RUтопия

• Название: RUтопия
• Автор: Вадим Штепа
• Издательство: Ультра.Культура
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-9681-0004-4

«RUтопия» исследует воплощенную утопию, которая, по мнению автора, стоит за всеми фундаментальными социально-культурными трансформациями. При этом, однако, если воплощение утопии оказывается неполным, она с неизбежностью перерастает в свою антиутопическую противоположность. В книге анализируются исторические примеры такого воплощения (США, СССР, Третий рейх) и новые возможности воплощения в условиях эпохи постмодерна. Автор рассматривает религиозные и метафизические основы утопизма и особое внимание уделяет традиции и вероятному будущему русской утопии, способной прийти на смену нынешнему безвременью.

---

Итак, второй этап — это экспансия. Постоянное расширение (всеми способами) границ государства и интенсивный рост населения «Y» (сеть анклавов в различных регионах соседних стран). Одновременно с этим — бурное развитие экономики «Y», основу которой составляют интеллектуальный и креативный бизнес (биржевая игра, консалтинг, программирование, разработка и патентование ноу-хау с последующей продажей лицензий, выпуск музыкальных альбомов, клипов, рекламной продукции, эксклюзивной одежды, книг, телепередач, различных «раритетов» (штучных объектов — от керамических изделий до аппаратуры ручной сборки). Жизнь в государстве «Y» — «бьет ключом», всегда наполнена драйвом, «куражом». И в то же время (по большому счёту» — никто из игреков не работает в привычном понимании этого слова. Игрек может работать один час в неделю, а может 24 часа в сутки. Это никак не отражается на его личном благосостоянии (может быть только на начальной стадии формирования государства будет существовать некая «обязательная программа»). Игреки созидают. Причём только тогда, когда очень хочется и именно то, что хочется. Только в таком состоянии человек способен создавать шедевры (будь то новая схема для биржевой игры, идея сверхэкономичного электромобиля, рекомендация правительству или стихотворение). Вся тяжёлая физическая работа в государстве «Y» выполняется наёмными аборигенами-россиянами.

Итак, в течение первых 4–6 месяцев своего существования «Y» об этом феномене уже знает широкая общественность, стать гражданином «Y» — мечта всей российской молодёжи. Родители стараются устроить своих детей в ВУЗы государства «Y» (Универсальный Университет и Академия Изящных Искусств), также особым образом организованные. Экзаменов нет — только творческий конкурс и собеседования («фэйс-контроль»), а единственный повод для отчисления — систематическое проявление агрессии в любом виде. Нетрудно представить, что при таких условиях конкурс в наши ВУЗы будет носить общероссийский характер, то есть ежегодно мы без труда получать всех «лучших» из очередного поколения. Их даже не надо будет их искать — они приедут сами. Эти принципы — саморазвитие, самоструктурирование, самонастройка и т. п. — лежат в основе наших социальных техник.

Правительство не правит народом (им правят объективные биосоциальные законы), но является посредником в отношениях игреков с соседями по планете, а также обеспечивает процедуру экспансии, нацеленной на выявление во внешнем мире сверхпотенциальных личностей. Под территориальной экспансией, естественно, понимается не захват чужих земель (а здесь все земли — чужие), но, скорее «жилищная экспансия». Мы — не нуждаемся в территориальных границах, они даже вредны нам (граница — это всегда проблемы). На самом деле — при компактных методах строительства — на территории всего нескольких сот гектаров можно выстроить город-государство с населением несколько миллионов человек. При мизерной территории оно вполне может претендовать на роль сверхдержавы (собственно, это определяется только размером имеющихся в стране интеллектуальных и материальных богатств, а вовсе не размерами страны).

Таким образом, государство «Y», никак не вмешиваясь в «российскую жизнь» — не участвуя ни в выборах, ни в распределении гос. бюджета, платя (в разумных пределах) все налоги и соблюдая законы, права человека и прочие принципы либеральной демократии, — процветает и растёт прямо посреди разрушенной России. Со временем анклавы государства «Y» будут созданы во всем мире (преимущественно на свободных от населения островах), в каждом случае наша идеология будет адаптироваться к менталитету и законодательству той страны, на территории которой мы «высаживаемся». Главная национальная мечта игреков — экспансия до размеров человечества. Спасение всех тех, кто ещё находится в «тьме внешней», там, где «мёртвые хватают живых». Для полного замещения этого мира нашим «антимиром» может потребоваться 10 лет или 100. Это неважно. Главное, чтобы интенсивность роста населения нашей страны заметно опережала (в процентном соотношении) среднемировую, при сохранении высокого уровня жизни и всей полноты возможностей для личной реализации каждого гражданина. А это — заведомо реализуемая задача (если учесть вышеприведённую прогрессию).

100 (200, 1000….) сверхпотенциальных личностей помещаются в условия иной жизни, где они не «парятся» — то есть думают о чём угодно, только не о завтрашнем дне. Это — небывалая ситуация для такого типа (креативных) людей, которые испокон веков обречены были на маргинальное прозябание в силу «врождённого» (генетически закреплённого) нонконформизма. Единственный аналог — это создававшиеся ещё на рубеже 50-60-х годов т. н. «мегамашины» (см. Ю. Громыко, «Вестник консциентальной разведки») — когда под какую-то конкретную научную сверхзадачу (ядерная физика, космос) формировались «временные творческие коллективы» (ВТК) из специально отобранных людей, которым действительно предоставляли все возможности. Однако всё это так или иначе было отравлено идеологией, стукачеством (или опасением его), ощущением временности ситуации и, главное, пониманием того, что всё это — работа «на войну». К тому же, применялись другие критерии отбора. Если в нашем случае это — критерий интегральности («главное, чтобы человек был хороший», симпатичный, креативный), то там всё определял профессионализм. И в тех ВТК — всегда оказывались несколько «духовно больных», незаметно отравлявших жизнь остальным. Однако даже при всех этих минусах — этот метод вылился в серию крупнейших открытий (запуск первого спутника, изобретение лазера и т. п.). В отличие от традиционных общностей в «Y» вообще нет «вампиров» и «паразитов», которые в изобилии проникают в традиционно складывающиеся коллективы (в норме — их примерно 80 процентов практически в любой организации). В нашем случае текущее отделение чистых от нечистых (в процессе экспансии) будет происходить автоматически («чужие сердца не приживаются»). Просуществовав хотя бы месяц в рамках одной территории и в режиме свободного и заинтересованного сотворчества (предлагаются различные «амплуа» в рамках общего дела) наши творческие люди образуют основу государства — первую корпорацию («тело», организм). Автоматически же произойдёт естественная (кастовая) дифференциация — кто-то захочет работать с деньгами, кто-то продюсировать, кто-то придумывать, кому-то больше по душе создавать техническое обеспечение.

Есть все основания предполагать, что именно в таких — специфических — условиях существования сверходарённых индивидуумов произойдёт активация 95 процентов нейронов, выключенных из деятельности в обычной жизни, где сознание человека «заблокировано» подсознательными, виртуальными страхами (человек не живёт, а переживает). По мере своего развития «Y» будет всё больше и больше отличаться от современных ему обществ. Это будет другая цивилизация — другой образ жизни, другие смыслы существования. В «Y» со временем исчезнут разделения типа «хорошо-плохо». Основу жизни составят три процесса — общение, игра и творчество. Собственно, само общение (в различных формах) станет и игрой, и творческой импровизацией.

3.9. Утопический реализм

Будущее имеет статус контрфактического моделирования. Это один из факторов, на котором я основываю понятие утопического реализма. Предвосхищение будущего становится частью настоящего, и тем самым будущее фактически развивается. Утопические прогнозы или ожидания составляют основу для будущего, но в мире постмодернити взаимоотношения пространства и времени уже не будут упорядочены историчностью. Может ли это означать возрождение религии в той или иной форме, сказать трудно, но можно предположить, что в таком случае оказались бы зафиксированы некоторые свойства традиции. Это не был бы мир, который «распадается изнутри» на децентрализованные организации, — в нем, без сомнения, сложно связывалось бы локальное и глобальное. Будет ли такой мир подразумевать радикальную реорганизацию пространства и времени? Это представляется вероятным.

Энтони Гидденс. Последствия современности

Утопия превращает историю в творческий процесс. Это тем более актуально для нынешней России, где великое, красочное богатство русской мифологии до сих пор не реализовано, а подвергнуто забвению или вытеснено в маргинальные по отношению к социальной практике сферы. Именно поэтому нынешнее «русское самосознание», оторванное от собственных истоков, пребывает в историческом ступоре и пытается компенсировать собственную внутреннюю пустоту внешней реактивностью. Официальный и расхожий «патриотизм» охотно противопоставляет русских другим народам и культурам вместо углубления в собственную традицию. Даже те, кто апеллирует к православной уникальности, зачастую делают это с негативной целью — ради отрицания других традиций, а не с позитивным утверждением своей. Те же, кто пребывает в апокалиптических настроениях, заражая общество своим мрачным пафосом Конца Света, почему-то забыли ясные слова Евангелия от Иоанна: «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него».