Эндре Мурани-Ковач - Флорентийский волшебник

• Название: Флорентийский волшебник
• Автор: Эндре Мурани-Ковач
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1963

Э. Мурани-Ковач в своей книге хотел показать читателям в наиболее доступной форме эпоху Возрождения, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов. Одним из таких титанов и был Леонардо да Винчи – живописец и скульптор, инженер и архитектор, анатом и естествоиспытатель, певец и музыкант. Формированию этого многостороннего человека и посвящена эта книга. В ней читателя познакомится с прославленным городом искусств Флоренцией, с мастерской знаменитого Верроккио, у которого учился Леонардо и другие великие художники той эпохи. Именно здесь закладывались основы будущих творений Леонардо, именно отсюда, спасаясь от придворных интриг дома Медичей, флорентийскому волшебнику пришлось бежать в Милан.

---

Он продолжал звонить в колокольчик.

Заслышав сигнал, отдающий тревогой, в большой, как зала, кабинет ворвались камергер, дворецкий, секретарь, казначей, форейторы, лакеи, не преминул явиться и Аннибал – начальник дворцовой стражи. На счастье, женщины в это время развлекались во Фьезоле.

– Я прогуляюсь на виллу. Для моциона. Капитану в Ливорно, – он указал секретарю на начатое письмо, – допишу завтра. Успеется. Да и нарочный передохнет. А теперь мне нужен один только Аннибал.

Аннибал приблизился к банкиру, остальные, безмолвно склонив головы, удалились.

Чести подошел к стоявшему в углу массивному сундуку, приподнял украшенную чеканкой крышку, вытащил два кожаных мешочка и протянул их Аннибалу.

– Возьми и спрячь под луку. Ты поедешь верхом и прихватишь мою лошадь.

– Щинтиллу?

– Нет, на Щинтилле поехал синьор Джентиле. Он ведь уже покинул двор, не так ли?

– Как раз отъезжает. – Аннибал поднял палец. В сводчатых воротах отдавалось цоканье копыт.

– Все, уехал, – сказал Чести, прислушавшись, – так-то лучше. Вот что, Аннибал. Слушай внимательно! Я полагаюсь на тебя. Поедешь через Пистойские ворота. Возьмешь с собой мою гнедую. Если спросят, куда направляешься, скажешь, на виллу – там, мол, понадобились лошади. Но, выбравшись из города, тотчас свернешь на берег Арно. Там дождешься меня. В доме – никому ни слова. Пусть все считают, что ты поехал на виллу встречать меня.

– Понимаю, – ответил Аннибал, фамильярно осклабившись, – когда ищут тебя на юге, ступай на север.

Чести кивнул. Нет, он не станет посвящать в свои дела слугу. К чему спешить? Аннибал и так в скором времени узнает правду: что Андреа Чести держит путь на запад так же, как некогда его отец, спасавшийся бегством от Козимо Медичи. Наконец, как изгнанник дед. Но деда ждала Пиза, гостеприимно раскрывшая перед ним свои ворота. Тогда этот город готов был с оружием в руках защищать изгнанников. А теперь… теперь и Пиза порабощена. Следует уходить еще дальше. Ничего, судно Чести стоит на якоре в Ливорно. Только бы добраться до него. А там оно поднимет паруса и напрямик – в Геную. Может, еще дальше. Во Францию, например.

– Отправляйся! – сказал Чести. – Кольчугу не забудь надеть! – бросил он уже вслед Аннибалу.

Когда дверь за Аннибалом затворилась, Чести снова подошел к сундуку. Еще раз внимательно оглядел комнату – не спрятался ли здесь кто-нибудь из слуг – и только после этого склонился над сундуком. Из тайника он извлек темный суконный мешочек. Он непрочь бы еще раз взглянуть на содержимое, насладиться мерцанием своих сокровищ, но времени нет, надо спешить. Бережно спрятав драгоценный мешочек во внутренний карман, Чести закрыл сундук на ключ.

Покидая дворец, он на миг задержался у ворот: правильно ли он поступает? Но тотчас же успокоил себя. Если даже охрана у городских ворот предупреждена, мирно прогуливающийся в сторону вилл горожанин гораздо меньше привлечет к себе внимания, чем любой всадник. Чести прижался к стене – в этот миг из ворот с его гнедой на поводу выехал верхом Аннибал. Маленькая площадь, опаленная лучами полуденного солнца, казалась почти вымершей. Только на противоположной стороне ее, в тени здания цеха ювелиров, слонялось несколько горожан.

Чести исчез в узком, тянувшемся вдоль его дворца проулке, который в этот час обычно бывал безлюдным. Однако на этот раз Чести едва не столкнулся с нотариусом, сэром[4] Пьеро. Тот все еще носил траур. Не прошло еще года, как он схоронил свою жену.

– Вот так встреча! Мне определенно повезло! – воскликнул нотариус, низко кланяясь. – Я как раз к вашей милости, – сообщил он с подобострастной улыбкой, – по делу аренды ваших угодий. Мои благочестивые клиенты, отцы-доминиканцы, желали бы продлить договор, мне же доставляет особое удовольствие сообщить об этом вашей милости.

– Обратитесь к Туччи, моему секретарю. Делами арендаторов занимается он.

– Это я знаю, – учтиво забормотал нотариус, – но зачем же мне обращаться к секретарю, когда представилась возможность поговорить с самим хозяином?

– Я собрался на прогулку, сэр Пьеро, и не имею никакого желания вести сейчас деловые переговоры, – холодно отрезал Чести.

Нотариус же словно не замечал раздражения в его голосе.

– Я, разумеется, не посмею задерживать главу дома Чести. Но, если я не помешаю, позвольте все же воспользоваться выпавшей мне удачей и проводить вашу милость.

Чести ничего другого не оставалось, как согласиться и шагать рядом с нотариусом. Может быть, даже к лучшему, что он не в одиночестве приблизится к городским воротам.

Он рассеянно слушал сэра Пьеро, говорившего о трудностях, встречающихся на его поприще, об арендных платах и своих искусных маневрах по сдаче в аренду земельных угодий Чести. Свернув на улицу скорняков, оба увидели толпу, гудевшую на противоположной стороне. От группы споривших купцов отделился человек с искаженным отчаянием лицом. Сначала он просто уставился на двух прогуливавшихся людей, затем стал торопливо пробираться к ним через дорогу среди впряженных в повозки мулов.

– Сэр Пьеро! Сэр Пьеро! – кричал он, размахивая руками.

– Насколько я уразумел, милостивейший синьор, – обратился нотариус к Чести, – ваш банкирский дом все же не пренебрегает моими услугами, стало быть, и в дальнейшем моя{ет рассчитывать на меня. Однако, дабы не показаться докучливым, я послушаюсь вашего мудрого совета и обращусь к секретарю вашей милости.

С этими словами Пьеро да Винчи простился с главой дома Чести. Андреа Чести ускорил шаг. Сборище сулило мало хорошего. По-видимому, из дворца Медичи уже просочилась весть о покушении.

Перед Пистойскими воротами тоже толпились мужчины. Они что-то возбужденно обсуждали, размахивая руками. Охрана не обратила никакого внимания на седовласого синьора в богатом долгополом плаще из черного бархата, горделиво прошествовавшего за стены города.

Чести все же успел заметить, что за его спиной кое-кто стал перешептываться. Значит, узнали.

Лоб его покрылся испариной. Жгла скрытая одеждой кольчуга.

На берегу реки его уже поджидал с лошадьми Аннибал. Он помог своему хозяину сесть в седло, и оба пустились в путь.

Доехав до капеллы Богоматери, Чести повернул на запад, пришпорив гнедую.

Спустя четверть часа они поднялись на холм, внизу осталась Арно и прибрежный ивняк. Чести остановил лошадь и оглянулся на город.

От освещенных послеполуденным солнцем каменных стен рассыпались желто-белые искры. Слепил великолепием купол собора, манила стройная мраморная колокольня.

«Не манит, скорее, прощается», – подумал Чести с горечью.

На сторожевой башне Пистойских ворот взвыл сигнал тревоги.

Чести не успел задать себе вопроса, что это значит, как Аннибал показал ему на группу вылетевших из городских ворот всадников.

– Они вооружены, – проговорил он.

– Будем надеяться, что погоня не за мной, – буркнул Чести и подал знак продолжать путь.

Однако надежда его не оправдалась.

Когда возле Поджо они скакали по мосту над стремившейся к Арно речушкой, то заметили, что с недавно покинутого ими холма теперь мчатся вооруженные всадники, латы их сверкают, на остриях копьев блестит солнце.

– Что это, погоня? За нами? – спросил растерянно Аннибал, который, видимо, только сейчас начал понимать, что хозяин его неспроста гонит лошадей. Андреа Чести не стал тратить время на объяснения.

– Скорей, да скорей же! – торопил он.

На беду, они уже миновали долину, начинался подъем в гору. Группа преследователей устрашающе приближалась.

– На Эмполи! – И Андреа Чести повернул на вьющуюся вдоль реки тропинку.

Тут-то и случилась беда: буланая Аннибала, круто повернувшись, споткнулась. Упав, подмяла ногу седока.

– Тысяча чертей! – яростно воскликнул Чести.

Увидев, как его провожатый тщетно пытается высвободиться из-под лошади, он спешился и подбежал к нему.

Буланая с громким ржанием барахталась на земле.

– Она сломала ногу, – простонал Аннибал.

– А с тобой что? – Чести попытался поставить одетого в кольчугу слугу на ноги. Но тщетно. Бедро молодого человека было вывернуто. Очевидно, он повредил кость.

– Да-а, ты, я вижу, порядком размяк, нежась у меня во дворце, – заключил Чести.

Преследователи, спустившись с холма, быстро приближались.

– Дай сюда золото! – приказал Чести.

Раненый, с трудом приподнявшись, потянулся к луке.

– Попросишь, чтобы тебя отвезли в город, – бросил сквозь зубы Чести, засовывая кожаные мешочки под изгиб своего седла. – И ни слова о том, куда мы направлялись.

Он вскочил в седло и пришпорил лошадь, оставив Аннибала одного среди дороги.

«Драгоценные минуты потрачены на возню с этим несчастным. Теперь от погони не уйти». Чести бешено гнал лошадь к Эмполи, обдумывая, как бы провести своих преследователей. Но кто же выдал?