Жанна Монтегю - Наваждение

• Название: Наваждение
• Автор: Жанна Монтегю
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-263-7

Жизнь дочери бедного английского викария Кэтрин Энсон круто меняется с получением огромного наследства в Америке. Но неожиданное богатство молодой плантаторши делает ее желанной добычей для ловких авантюристов, а если авантюристы эти еще и красивы…

---

Да, я часто давала им повод пошептаться, размышляла Кэтрин, особенно когда собирала еду и обноски для Бет Карпентер, деревенской неряхи, как ее здесь называли, – хорошенькой добродушной Бет, обитавшей со своим незаконнорожденным ребенком в развалюхе у самого края леса. Отец никогда не упрекал ее, он всегда был добр к тем, кто в этом нуждался. Пусть себе старые сплетницы чешут языки, сказал бы он. Разве сам Всевышний не снисходил до помощи падшим женщинам?

Боль утраты снова сковала ей сердце. Отец! Отец! – кричало все ее существо. Как все это несправедливо! Ты был доктором философии и мог сделать блестящую карьеру в университете, ты был создан для науки, а не для пастырских трудов и религии. Когда ты работал в Лондоне, мать умерла во время эпидемии холеры. И ты стал отшельником в этой глухой деревушке. Стараясь сохранить мое здоровье, ты похоронил себя здесь, – а ведь Бог знает, каких высот ты мог бы достичь, сложись твоя жизнь иначе. А ты оставил незавершенным труд своей жизни, ты так и не закончил книгу, полную такой мудрости, что меня охватывал благоговейный трепет всякий раз, когда ты читал мне отдельные главы!

Кэтрин знала, что книга до последнего дня заботила его. Беспомощный, как дитя, а некогда сильный и деятельный, он безотрывно следил за ней глубоко запавшими глазами, умоляя ее о чем-то. Она знала, что он хочет сказать ей: «Посмотри, я почти завершил свой труд. Все записи, все заметки здесь. Передай же их лорду Батли. Он сможет собрать их в книгу».

Прежде они, часто в шутку, обсуждали, что случится, когда книгу напечатают. Это были счастливые дни, когда они вдвоем бродили по горам, удили в речке рыбу или сидели возле уютно потрескивавшего костра. Смерть тогда казалась далекой, за миллион миль отсюда. Джона Энсона никто не назвал бы стариком, а его единственная дочь, Кэтрин, которая родилась, когда ему было тридцать лет, едва справила свой девятнадцатый день рожденья. Оба были уверены, что у них впереди еще многие годы, что отец по-прежнему сможет заниматься образованием дочери, чтобы со временем она по праву вошла в сокровищницу его мудрости и разделила с ним все, чем одарен был он сам. И никто не мог знать, как скоро и неумолимо обрушится на них жестокий рок.

Глаза ее застлали слезы, но она не дала им воли.

– Смерть – это ничто, – сказал ей однажды отец во время их очередной философской беседы. – И когда я уйду, я не хотел бы, чтобы ты сожалела обо мне. Посмотри на это с другой стороны, Кэти. Представь себе, что я ожидаю тебя в соседней комнате. Я не хочу, чтобы ты убивалась и тосковала. Я по-прежнему останусь собою. Окликай меня по имени, беседуй со мной, как прежде. Смейся, как мы обычно смеялись, шути, как мы обычно шутили. Наши души бессмертны, дитя. И все будет хорошо.

Нет, все совсем не хорошо, мысленно возразила она отцу. Я ужасно тоскую по тебе. И что я теперь буду делать?

К ней тут же пришел ответ: «Прочти письмо. Не трусь, Кэти, ты ведь не робкого десятка».

Она взяла нож и вскрыла конверт. Чувствуя беспокойство от выжидательного молчания миссис Даулинг, которое казалось невыносимым из-за оглушительного щебетания птиц за окном, она извлекла узкую полоску плотной тисненой бумаги и пробежала глазами строчки убористого каллиграфического почерка.

Сперва адрес: «Бизли, Питлайк и Браун, стряпчие. 21. Тауэр Гэйт, Лондон». Затем шла дата – письмо было написано неделю назад, – и наконец сам текст:

«Уважаемая мисс Энсон, позвольте уведомить вас о наличии обстоятельств, требующих немедленного вашего присутствия по указанному адресу.

Дело необычайной важности настоятельно требует, чтобы мы могли обсудить его с вами в личной беседе. Прошу вас поставить меня в известность о том, когда следует ожидать вашего визита.

Остаюсь искренне ваш, Ралф Бизли».

Далее следовала весьма витиеватая, но совершенно неразборчивая подпись.

Кэтрин с любопытством перечитала послание. Никогда прежде она не слышала о конторе Бизли, Пит-лайка и Брауна. Конечно, ее отец пользовался услугами стряпчих, но сей джентльмен жил в Бристоле, а поскольку Джона Энсона нельзя было назвать богачом, то и к услугам юриста он прибегал крайне редко. Все, чем располагал Энсон, наследовала его дочь, и наследство это состояло в нескольких фунтах мелкой монетой – если не считать кладези мыслей.

Кэтрин осталась совершенно одна: если у них и были какие-то дальние родственники, она никогда о них не слыхала. Джон был последним в роде Энсонов, да и у матери не оставалось родных – по крайней мере, таких, кто желал бы с ними знаться, хотя отец и рассказывал Кэтрин, что мать принадлежала к весьма аристократическому семейству, и он не был ей ровней. Умерли и те, кто были крестными отцом и матерью Кэтрин. Неожиданно она поняла, что ей теперь не к кому даже обратиться за советом, и это открытие едва не лишило девушку самообладания.

С самого дня похорон Кэтрин старалась привыкнуть к мысли о том, что ей необходимо найти работу, чтобы выжить. А для одинокой леди в ее положении для этого имелось чересчур мало возможностей. Удобнее всего было бы устроиться гувернанткой, воспитывать детей в какой-нибудь приличной семье, – и она старательно штудировала все газеты, где можно было бы найти нужное объявление. В ее возрасте молодые леди, как правило, уже обзаводятся мужьями, но Кэтрин проявляла странное безразличие к лицам другого пола. К тому же эта глушь не изобиловала достойными претендентами. Джон Энсон частенько сокрушался об этом и, как подобает заботливому отцу, пытался ввести ее в общество, – но всякий раз она убеждала его, что совершенно не желает выходить замуж и хочет остаться с ним.

Миссис Даулинг склонилась над ее плечом, снедаемая любопытством. Кэтрин прочла письмо вслух.

– Что бы это значило, милочка? – заметила экономка, заинтригованная не меньше девушки. – И как вы доберетесь до Лондона? – спросила она так, словно речь шла о путешествии на край света.

– Поездом. Не верхом же на помеле, – сухо отвечала Кэтрин.

– Только не одна! Это же совершенно неприлично – для юной леди – такой, как вы! – И Кэтрин почувствовала, что, обратившись к чувству юмора миссис Даулинг, она уже почти уговорила ее.

– Значит, вы станете моей дуэньей. – И Кэтрин спрятала письмо в конверт, не в силах догадаться, что за дело ждет ее в конторе мистера Бизли.

– Вас должен сопровождать джентльмен, старше вас и достаточно представительный, – упрямо выпятила губы миссис Даулинг, скрестив руки на переднике. – Боже правый, ведь Лондон просто ужасный город, где две одиноких дамы ни за что не смогут чувствовать себя в безопасности!

– Может быть, мне стоит позвать с собою Бет Карпентер? – беззаботно обронила Кэтрин. – Я уверена, что уж она-то не растеряется в любой ситуации.

– Мисс Кэтрин! Вы шутите! Да как вам только такое в голову пришло?! Боже мой, Бет Карпентер!!! – Миссис Даулинг была так возмущена, что затрепетал даже белоснежный чепец, покрывавший ее седины. Кэтрин почувствовала, что не стоило ее так шокировать.

– Конечно, я пошутила. Не надо слишком серьезно относиться к каждому моему слову. – И она легко встала из-за стола: милая девушка, облаченная в траур, с темно-каштановыми волосами, собранными в тугой узел на затылке.

– Это ужасно. Я никогда не поспеваю за вашими шутками, мисс, – пожаловалась миссис Даулинг. – Вы такая же бесстыдница, как и его преподобие (упокой, Господи, его душу!). А уж он-то вечно шутил – и к месту, и не к месту.

Сжав письмо в руке, Кэтрин подошла к окну, прошелестев подолом юбки по устилавшему пол ковру. Это привычный вид ее всегда успокаивал: ухоженная лужайка, обрамленная цветочными клумбами, на которых кивали своими желтыми головками нарциссы вперемежку с пурпурными и белоснежными крокусами. Кларк старательно воевал с сорняками, но те каждый год предпринимали новую атаку на клумбы после зимних холодов. Кларк был и садовником, и конюхом, и слугой. Кроме него, в доме жили горничная и миссис Даулинг, которым часто помогала сама Кэтрин.

За лужайкой расположилась деревянная беседка, затененная кедрами и соснами и давно ставшая прибежищем множества пауков, теперь она была завалена принадлежностями для крикета, тенниса, крокетными молотками, плетеными стульями и столиками. Память снова вернула Кэтрин в прошлое, – и вот уже она во власти безделья, развалившись в гамаке, натянутом между стволами каштана и березы, прислушивается сквозь одолевающую ее дрему к резким ударам молотка по шарам, шутливым репликам отца и звучному, красивому голосу его собеседника.

– Дядя Седрик, – решительно произнесла Кэтрин, не сводя глаз с миссис Даулинг, собиравшей со стола остатки завтрака. – Я сию же минуту ему напишу. Он наверняка знает, что следует предпринять.

Уоллер, камердинер лорда Седрика Гамильтона, доставил письмо от Кэтрин в спальню хозяина, в особняке восемнадцатого века в центре Бристоля. Дом этот был расположен на редкость удачно, и из окон гостиной на третьем этаже открывался восхитительный вид на устье Эйвона, опоясанное чудом инженерной техники – подвесным мостом Клифтона.