Djonny - Сказки темного леса

• Название: Сказки темного леса
• Автор: Djonny
• Издательство: Mushroom Elves Press
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2007

«Свыше полутысячи смешных и жутких, удивительных и кровавых историй, произошедших в среде питерских ролевиков в период с 1991 по 2000 год. Всё, про что бы Вы хотели узнать — история РИ глазами подонков, глумление над людьми, попойки и употребление наркотиков, секты и самоубийства, погромы и провокации, облавы и противодействие властей — всё здесь.

Это „темная история“ Питерской ролевой тусовки — весело, жестко и совсем не так, как теперь принято. Почти от самого начала до рубежа тысячелетий, в живом изложении от создателей большинства этих историй — Грибных Эльфов».

Автор разрешает воспроизводить эту книгу в любой форме и любыми средствами (электронными и механическими, включая фотокопирование, магнитную запись или иные средства копирования или сохранения информации) для целей, не связанных с извлечением прибыли.

---

— Да он, наверное, еще с вечера на станцию ушел! — предположил я. — Не лежал же он всю ночь в снегу?

— А почему нет? — возразил Маклауд. — Если его не побеспокоить, он и до весны в снегу пролежит!

— А ну, — предложил Кузьмич, — айда на него смотреть!

Спустившись с холма, мы тут же обнаружили ночную пропажу. Подтянув колени к груди, Дурманов попутчик лежал под елью совершенно неподвижно, с мертвенно-белым лицом.

— Смотрите, — показал пальцем Кузьмич. — Что это у него на губах?

Присмотревшись, мы заметили — губы у нашего нового друга растрескались и почернели, а выступившая слюна смерзлась коркой блестящей ледяной пены.

— Охуеть! — прокомментировал Строри. — Ему пиздец. Надо его труп куда-нибудь спрятать!

— Зачем? — удивился я. — Пускай здесь лежит!

— Лучше сейчас, чем по весне, — поддержал Костяна Маклауд. — Пока этот пидор не протух!

— Погодите вы, — вмешался Кузьмич. — А вдруг он еще живой?

— Тем хуже для него! — заметил Маклауд. — Оттащим его подальше — и дело с концом!

— Не согласен! — возмутился Кузьмич. — Лучше будет, если мы его спасем! Не придется тогда по весне возиться с его гнилыми костями. А ну, помогай!

Подхватив Дурманова попутчика под ноги и плечи, мы сноровисто затащили его на холм. Тащить пришлось как есть, скрюченного — до такой степени он закоченел.

— Прямо в костер его кладите, — авторитетно заявил Кузьмич. — Небось, живо отогреется! Так мы и поступили. Бросив скорчившегося Дурманова попутчика на угли, мы с интересом принялись ждать: чего будет?

С минуту все было тихо — лишь потрескивала, морщась от страшного жара, кожаная косуха. Затем от костра ощутимо потянуло паленым, а следом за этим послышался низкий, протяжный стон — это Дурманов попутчик отогрелся и начал приходить в себя. И пробуждение ему ни хуя не понравилось.

— А-а-а, — завыл он, силясь перевернуться и выкатиться из огня. — О-о-о!

— Согрелся, — удовлетворенно отметил Кузьмич. — Спасли!

Сбросив спасенного с углей, мы принялись собираться в обратный путь. Дурманов попутчик идти не хотел — жаловался на обмороженные ноги и умолял, чтобы его оставили в покое.

— Не могу я идти, — выл он, — ног не чувствую! Бросьте меня!

— Бросим, не сомневайся, — успокаивал его я, — до станции доведем и бросим! А ну, пиздуй живей! Обратная дорога получилась сложной — допивали оставшийся спирт. Все бы ничего, но подвел эффект перепада температур. На тридцатиградусном морозе ты даже самому себе кажешься трезвым, но все меняется, как только ты входишь в жарко натопленный вагон. Это действует наподобие удара кувалдой, после которого ты только и можешь — валяться, словно мешок, на полу в тамбуре, сипеть, блевать и дергать за ноги остальных пассажиров.

Мы с Крейзи и Строри вышли на Удельной, а остальные товарищи поехали дальше, в сторону Финляндского вокзала. Там Дурманов попутчик был задержан милицейским патрулем, так как не мог больше передвигаться самостоятельно, а желающих помочь ему не нашлось. Из отдела Дурманова попутчика направили прямо в больницу, где ему тут же ампутировали все пальцы на обеих ногах.

Выбравшись из метро на Парке Победы, я распрощался с Крейзи, купил на оставшиеся гроши бутылку пива и засобирался в сторону дома — да не тут-то было. У меня закончилось курево, поэтому я принялся бродить по району в поисках того, кто угостил бы меня сигаретой. На улице Бассейной, возле выхода из парка есть автобусная остановка — туда-то я и направился.

Заглянув под металлический козырек, я заметил незнакомого мне молодого человека в вязаной шапке с цветными помпонами (иногда такие шапки носят рейверы или репера). Этот головной убор вызвал мое крайнее неодобрение, так что между мною и его обладателем состоялась вот какая беседа:

— Слышь, мудило вафельное, — заплетающимся языком вывел я, — что это за петушиная грива у тебя на голове? Живо сними с себя это говно и дай мне сигарету!

Незнакомца мои слова здорово возмутили, он даже принялся подниматься со своего места — но к такому повороту событий я был готов. Шагнув вперед, я с силой ударил человека в шапке пивной бутылкой по голове. Разлетелись по сторонам стекла, хлынула кровь — а мой оппонент упал и больше не поднимался.

Такой удар простой пивною бутылкой — огромная редкость, не часто удается свалить человека за один раз. Я ощутил сильную гордость и испытал душевный подъем — из-за чего забрался на скамейку, где только что сидел незнакомец, поднял руки и принялся во все горло орать. Только тогда я сумел разглядеть троих товарищей хозяина шапки, «прячущихся» на этой же остановке. И они совсем не дали мне времени на обдумывание ситуации.

Ближайший из них, высокий парень в зимней спортивной куртке, подскочил к скамейке и с ходу заехал мне в переносицу. Этим ударом он сломал мне нос, а затем я сам себе добавил — когда попытался ударить в ответ, упал со скамейки и сломал правую руку. Некоторое время меня били ногами, но недолго — неподалеку случилась милицейская машина. Тогда меня прекратили бить, поставили на ноги — и мы побежали. Нога в ногу с моими недавними оппонентами мы пересекли парк, а потом наши пути разошлись. Они побежали в сторону телефонной станции, а вот куда побежал я — про это не помню.

Я пришел в себя на пустыре за СКК им. Ленина — когда пил спирт из пластиковой бутыли, сидя по пояс в ледяной воде. Здесь под землей проходят трубы центрального отопления, поэтому лужи не замерзают даже самой лютой зимой.

Сил моих хватило лишь на то, чтобы выбраться из воды, и, словно зомби, ковылять по району, бессмысленно пошатываясь и кровоточа. Около пол-второго ночи я принялся колотить в двери к Рыжей, но она меня прогнала — лишь только завидела мою пьяную рожу. Рука у меня за это время раздулась и почернела, но все равно — поездкой в целом я остался очень доволен. Ведь это не у мне врачи ампутировали все пальцы на ногах, так что жаловаться было не на что. Нет слов — хорошо отметили конец полевого сезона!

Начался ноябрь, а вместе с ним установились такие свирепые морозы, что и носа на улицу не высунешь. Мы коротали время на квартире у Строри, неподалеку от ЦПКиО, развлекая себя водкой и кинофильмами. Среди них нам попались недавно вышедшие в свет «Natural born killers» мистера Стоуна, оставившие в наших сердцах глубокие, кровоточащие рубцы.[155] Как-то раз поутру Строри, очарованного темным гением Стоуна и Тарантино, неожиданно осенило. Некоторое время он сидел, будто бы к чему-то прислушиваясь — а потом принялся напевать, покачивая головой и выбивая такт костяшками пальцев. Через несколько минут он схватил гитару и запел, а получилось у него вот что:

Я отморозился на кухне, во время еды,
Я живо выскочил во двор, дал кому-то пизды.
Предел моих желаний — дать кому-нибудь по роже.
Я совершенно безнадежен, абсолютно отморожен!

Я — отморозок!

Мне не нравятся все эти говнюки и мудаки,
Что называют себя в обществе словом «ролевики».
Я их пизжу сапогами, пускаю с камнем ко дну,
Я веду с этими козлами затяжную войну!
Все говорят — что я ублюдок, наши мнения схожи.
Я совершенно безнадежен, абсолютно отморожен!

Я — отморозок!

Я никого не стесняюсь, ничего не боюсь,
я нахожу «неуподоблюсь» и над ними глумлюсь.
Я заливаю их газом, я их пизжу до крови,
Между мной и «мастерами» нет особой любви!
Все говорят, что я подонок — наши мнения схожи.
Я совершенно безнадежен, абсолютно отморожен!

Я — отморозок!

Песня понравилась, став для нашего коллектива немеркнущим хитом, своеобразным «военным гимном». 14 ноября на квартире у Алены Маклауд мы ритуально обрили свои головы в честь подвигов Микки Нокса, учредив таким образом новый профессиональный праздник — День Отморозка. Побрились все — только Крейзи отказался, заявив, что ему это не нужно, так как «противоречит его жизненной позиции и видению мира». После этого некоторые люди заподозрили, будто бы мы всей бандой подались в скинхеды, но, видит бог — у нас и в мыслях этого не было. Лысые затылки пригодились нам на другом фронте.

Как всегда, дней за двадцать перед новым годом в Комитете по Лесу Л. О. объявили предновогодний аврал — расширенные курсы инспекторской переподготовки. По идее, мы должны были «обилечиваться» удостоверениями вместе с людьми от «Гринхипп», да вот беда — за время прошлогодней кампании у нас сложилось к этим пидорам предвзятое отношение. Руководство «Гринхипп», со своей стороны, не могло простить нам глумливого и до крайности неуважительного отношения, на корню подрывающего ихний авторитет. Поэтому они решили избавиться от нас, как от пассажиров невежливых и неудобных. Не решаясь прямо нам отказать, Тони Лустберг, назначенный ответственным за наш «слив», решил прибегнуть к методу «подставы и провокации». Продумав все как следует, Лустберг подкараулил нас в день начала инспекторских курсов на лестничной площадке, перед входом в помещение Комитета по Лесу, и заявил: