Валерий Елманов - Крест и посох

• Название: Крест и посох
• Автор: Валерий Елманов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0221-1

«И перебил в 1217 году рязанский князь Глеб с братом Константином своих братьев...»

Именно так сказано в русской летописи. Но сейчас стол Константина занимает другой человек, выходец из нашего времени. И братоубийцей он быть не желает.

Напротив, своей задачей он считает спасение жизней. Предстоит штурм Рязани, и для его отражения необходимо объединить князей и собрать мощь всех богов – от Перуна до Христа.

---

Ни тени колебания не заметил Константин на его лице при этих словах и понял: попытаться открыто выступить против – значит самому вырыть себе яму. Могильную. Даже возражать и то опасно. Глеб как волк, мигом учует и насторожится, что тоже ничего хорошего не сулит. Пришлось притворно потянуться, широко зевнуть и с улыбкой согласиться.

– Ну и быть посему. И правда, спать давно пора, – но перед уходом, на всякий случай, он заметил Глебу: – Тогда давай завтра пораньше пировать усядемся, а то они до полудня напиться не успеют.

– Вот это верно, – снова повеселел и слегка расслабился Глеб. – Как солнышко взойдет, так и приступим.

Константин вышел. Ночь была звездная и безоблачная. Ярко светился ковш Большой Медведицы, весело подмигивал желтоватый Сириус, льдисто поблескивала голубоватая Вега, а в необозримой дали тусклой молочной дорожкой через все небо протянулось неисчислимое множество звездочек Млечного Пути. И не было им никакого дела до крошечной пылинки во Вселенной, которой была крохотная Земля. Что им Исады, что им Рязанское княжество, сама Русь, да и вообще вся планета. Из своего царственного далека они и не замечали ее, и даже не знали о ее существовании. И уж тем более не могли догадываться о том, какая страшная трагедия назревает поутру на одном из ее маленьких кусочков.

Природа дышала покоем и умиротворением, какое бывает только в славную звездную ночь у реки после жаркого летнего дня. В этот миг она как бы принимала прохладный душ, и все вокруг наслаждалось и пело, славя добрую чародейку, ласково окутавшую всех и вся своим темным плащом, богато изукрашенным звездными россыпями. Беззаботно стрекотали кузнечики, звенели цикады, довольно распевали славную застольную песню прибрежные лягушки, уже начавшие пировать у густо поросшего камышом берега. Безмолвно шевелила стебельками густая трава, трепетно принимая росу, как священный дар, и бережно накапливая ее, чтобы после, при дневном свете, беззаботно отдать ее всю без остатка ласковому солнышку. Ничто не предвещало беды.

Лишь луна, как и подобает мрачной царице ночи, властно рассылала во все стороны свой мертвенный бледный свет, осеняя им лица будущих убийц и ставя невидимую печать смерти на лики завтрашних невинных жертв. Пока они еще все вместе пировали у жарких костров, вкушая поздний ужин непринужденным весельем дышали их лица, и от всей души смеялись они шуткам своих признанных балагуров. Ночь сближала всех.

Единственным отличием было лишь то, что там, где горели костры Константиновых и Глебовых ратников, было больше смеха, грубее шутки, больнее остроты и язвительнее подковырки, да и оживление это было каким-то неестественным, напряженным. Много было подле них и гостей, особенно воев Святослава и Ростислава Святославичей и Кир-Михаила Всеволодовича.

А вот ратники Юрия и Ингваря не очень охотно удалялись от своих огней. Да и потише там было. Зато слышался звонкий голос гусляра Стожара, исполнявшего что-то веселое из своего обширного репертуара. И уж совсем вдали, у самого-самого речного берега, ближе к своим ладьям, расположил нарядный шатер Изяслав Владимирович, родной брат Константина и Глеба. Там и вовсе тишина царила. Народ у Изяслава подобрался суровый, в боях закаленный, а посему ночью в походе предпочитал праздному сидению у костра крепкий здоровый сон.

– Все тихо, княже, – вынырнул откуда-то из темноты боярин Онуфрий. – Никто ничего не ведает.

– А все ли упреждены... о завтрашнем? – поинтересовался Константин.

– Не изволь беспокоиться, княже, – оскалился Онуфрий. – Кому надо – знают, а остальные вои как все будут поступать. Епифана только я что-то не вижу.

– Я его послал кое-куда. К утру будет, – нетерпеливо отмахнулся Константин. – Ты о деле говори. Из моих воев кому тайну доверил?

– Епифану не сказывал, ну да ты сам, поди, его упредил давно. А из прочих Изибор Березовый Меч, Гремислав, ну и еще там с десяток все знают. Афонькy Лучника в тридцати шагах от шатра поставлю да еще с ним пяток стрелков метких. Это на случай, ежели кто оттуда все-таки вырвется. Не сомневайся, ни один не уйдет. – И Онуфрий обнажил в волчьей улыбке крепкие желтые зубы.

– Добро, – кивнул согласно Константин и распорядился: – Вместе с Епифаном пусть еще человечка три-четыре в шатер войдут. Ну, хоть те же Изибор с Гремиславом, да с ними еще парочка.

– Так все войдут, как только князь Глеб знак подаст, – возразил недоуменно Онуфрий. – Зачем же раньше времени их засылать? Те и насторожиться могут.

– Ерунда. Все равно они ничего уже не сделают, – не стал слушать его доводы Константин и, повысив голос чуть ли не до крика, добавил: – Мне зато спокойнее будет. Ясно тебе?! И пусть делают все так, как я. Упреди!

– Сделаем, княже, – согнулся в поклоне Онуфрий, не желая перечить.

– Я спать пойду. Поутру поднимешь, – бросил Константин уже потише, остывая от внезапной вспышки гнева, и направился к своему шатру.

– Боится, – торжествующе констатировал Онуфрий и, ухмыльнувшись, направился к одному из костров, где чуть ли не в одиночестве – недолюбливали в дружине этого воя за его нелюдимость и излишнюю жестокость – сидел Гремислав.

Константин долго лежал у себя в шатре и никак не мог заснуть. Лишь ближе к утру веки его начали слипаться, усталость все же дала о себе знать, и он погрузился в короткое небытие. Впрочем, вскоре его уже будил тоненьким голоском сухопарый невысокий мужичонка со столь редкой растительностью на лице, что отдельные волоски выглядели совершенно неестественно, производя впечатление, будто кто-то неведомый взял да и натыкал их в одночасье на гладко выбритый подбородок, будто молодые побеги деревьев среди пустыни. Такого лица не забудешь, даже если всего один раз повидаешь. Помнил его и Константин. Это именно о нем, Афоньке Лучнике, уважительно отзывался Ратьша, проводя дружинный смотр:

– С мечом он, конечно, жидковат. Сила не та, да и трусоват порой. С сабелькой тоже не привычен орудовать. Зато как лучнику ему цены нет. Для него белке в глаз на полперестрела попасть – плевое дело.

– Тебя Онуфрий прислал? – осведомился Константин.

– Он и солнышко взошло. Вставай, княже, пора.

– Ты вот что, Афанасий, – быстренько одеваясь, удержал его уже на выходе из шатра Константин. – Тебе что Онуфрий велел?

– У шатра в тридцати шагах стоять. Кто выйдет – стрелой бить. Стараться в шею целить, она кольчугой не прикрыта. Да ты не сомневайся, княже, справлюсь. Это для меня плевое дело, – обнадежил он. – Я за тридцать-то шагов не только шею, а и яремную жилу стрелой перебью. Оно для нас...

– Ты вот что, – перебил его хвастовство Константин. – Тут кое-что изменилось, но Онуфрий еще не знает про это и объяснять некогда. Ему ничего не говори и не возражай против того, что он тебе скажет, но на самом деле стрелять ты ни в кого не будешь.

– То есть как так? – удивился и почему-то обрадовался Афонька.

– А вот так. Живыми они нужны. Понятно тебе?

– Ну и слава Богу, – облегченно вздохнул Афонька, – Смертоубийство – грех великий.

– Ну да, – усмехнулся Константин. – А половцы как же?

– Это нехристи немытые, – равнодушно отряхнулся ратник. – За них и Христос простит, и Перун улыбнется. А своих – грешно.

– Ну вот и не стреляй. Только Онуфрию про этот разговор ни-ни. Да и другим тоже.

– Так я чего, один, что ли, стрелять не буду? – не понял Афонька. – А остальные-то как же?

– А много вас таких?

– Да с десяток, не менее. Половина наших, а четверо – из дружины боярской.

– Когда зайдем на пир, в шатер, тогда и оповестишь всех. Но не раньше. Скажешь, князь приказал.

– А ежели не послушают, тогда как? – растерялся Афонька.

– Повеление князя не выполнят? – изумленно поднял брови Константин.

– Так ведь наши-то все исполнят, а боярские заартачиться могут. У них, чай, свой воевода. К тому же ежели бы ты сам, княже, повелел – то тут оно, конечно. А кто я такой?

– Тогда скажи так. Не верят – пусть стреляют. Но если хоть одна стрела в тех, кто из шатра выбегать будет, вопьется, ответ передо мной держать будут, а рука у меня тяжелая.

– Ясно, княже. Не сомневайся, все исполню как есть, – склонился в поклоне Афонька и выбрался за полог шатра.

Одевшись наскоро и сполоснув лицо, Константин выскочил из шатра и первым делом глянул на ленивое солнце, которое едва-едва оторвалось от земли. «Где-то через полчаса Епифан поскачет. Стало быть, через пару-тройку часов здесь будет. Пока все нормально идет», – мелькнуло в его голове.

Едва он вышел, как чуть не столкнулся с Гремиславом.

– Извиняй, княже, – бесстрастно-угрюмое лицо его было, по своему обыкновению, непроницаемо, и угадать, какие чувства испытывает в настоящий момент этот суровый человек, не смог бы никто. – Я до тебя шел. Вечор Онуфрий наказал вместе с Епифаном в шатер войти, где вы пировать будете. И Изибору так же указал с Лебедой и Козликом. Верно ли?