Василий Емельяненко - В военном воздухе суровом

• Название: В военном воздухе суровом
• Автор: Василий Емельяненко
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Самолет коснулся колесами земли, мягко прокатился по пышной траве. Вышел из самолета, обежал поляну вдоль и поперек - грунт твердый. Отличная площадка! А лес будет укрывать самолеты от немецких разведчиков... Гетьман взлетел, развернулся на Старый Быхов, шел на бреющем, опасаясь "мессеров".

...Перелет полка в район Климовичей был назначен на 1 июля. Летчики сидели в кабинах, а вылет задерживался: ждали транспортные самолеты, которые должны были после взлета штурмовиков забрать техников с их хозяйством.

Из наземного транспорта в полку была одна полуторка. Она находилась в распоряжении инженера полка Митина. Машину эту по его приказу бдительно стерегли: мимо аэродрома проходили войска, дашь зевка в суматохе - только ее и видел. В кузове все было приготовлено к отъезду: бочка с бензином, винтовки, гранаты, ящик с консервами, бумажный мешок с сухарями. На этой машине Митин с небольшой группой техников должен был отправиться в район Климовичей после сдачи в авиаремонтные мастерские шести сильно поврежденных штурмовиков. Но началась непредвиденная волокита: начальник мастерских не желал подписывать акт приемки.

- Вы хотите спихнуть мне этот хлам, а я что с ним буду делать? Видите, мастерские уже на колесах, будем тоже трогаться...

- Вы обязаны подписать акт приемки, а что с ними делать дальше, вам виднее, - твердо стоял на своем инженер полка.

По пятам за Митиным давно уже ходил молчаливый сапер-пехотинец. Он тоже спешил закончить свои дела и, услышав такой разговор, не стерпел:

- Кончайте вы эту волынку да мотайте все отсюда поскорее. Мне эти самолеты надо еще успеть взорвать.

Услышав такое, начальник мастерских мигом подписал акт, но тут же потребовал от сапера расписку. Тот размашисто нацарапал ее на клочке бумаги. Только теперь Митин с командой в пять человек двинулся в Климовичи.

На окраине аэродрома густо задымило: интенданты подожгли вещевой склад с летным обмундированием, чтобы имущество не досталось противнику. Все, кто был на аэродроме, смотрели на черный дым и думали о стеллажах, забитых новенькими кожаными регланами, сапогами, унтами, комбинезонами, шлемами и прочим добром. Раздать его летчикам и техникам просто так, без ведомости и росписи интенданты не имели права - потом им по всей строгости законов военного времени пришлось бы отвечать по статье "за промотание имущества".

Винить вроде никого нельзя: инженер полка и начальник мастерских, сапер и интенданты, каждый по-своему, были правы.

Штурмовики все еще не взлетали.

День клонился к концу, а транспортных самолетов все еще не было. Небо хмурилось, с востока надвигалась гроза. Быстро сгущавшаяся на горизонте темень передергивалась голубыми отсветами молний и угрожающе гремела. Командир полка прохаживался взад-вперед с ракетницей в руке: поглядывая то на часы, то на небо, он не находил себе места.

Наконец-то вынырнули из-за леса два транспортных самолета. Сели, порулили в дальний конец аэродрома.

Гетьман уже приготовился дать зеленую ракету - сигнал для взлета первой эскадрильи. Еще раз обвел взглядом горизонт, а со стороны Бобруйска курсом на аэродром шла девятка немецких бомбардировщиков. Новое решение было принято в одно мгновение: воздух прочертили одна за другой красные ракеты - это сигнал выхода из-под удара, взлетать всем! И начался одновременный взлет со всех стоянок, расположенных вокруг аэродрома, - еще никем не виданный и страшный "звездный" взлет большого количества самолетов на встречно-пересекающихся курсах. Казалось, что столкновения штурмовиков неизбежны...

"Юнкерсы" были на боевом курсе, но и последний штурмовик уже оторвался от земли. Только теперь оцепеневшие техники под свист бомб бросились к щелям и валились в них один на другого.

Немцы отбомбились по опустевшему летному полю. Транспортные самолеты уцелели. Техники бросились к ним, хватая по пути инструменты, стремянки, подъемники. Не дожидаясь конца погрузки, летчики запускали моторы.

- Быстрее! Быстрее! - торопили они.

Один ЛИ-2 пошел на взлет, к другому последним подбежал техник Лиманский. Ступив ногой на трап, он еще раз оглянулся и остолбенел. Нет, это не галлюцинация: на краю аэродрома стоял штурмовик! Его винт сделал несколько вялых оборотов и остановился. Очевидно, летчик пытался запустить мотор. Какая-то неисправность, надо помочь.

Недолго раздумывая, техник швырнул внутрь ЛИ-2 свой чемодан.

- Подождите! - крикнул он и побежал к штурмовику. В кабине оказался старший лейтенант Денисюк.

- В чем дело? - издалека крикнул ему техник.

- Не запускается...

- Перезалил?

- Да вроде бы нет... - неуверенно отвечает тот.

Лиманский перегнулся в кабину и первым делом взглянул на манометр. Так и есть: сжатого воздуха в бортовой системе не осталось, винт при запуске мотора раскрутить нечем. Побежал к стоянке искать аэродромный баллон. Их валялось много, но, как назло, попадались одни пустые. Наконец-то заряженный! Взвалил на горб 50-килограммовую ношу и на полусогнутых заспешил к штурмовику. Но в самолете почему-то не оказалось зарядной трубки, без нее не присоединить штуцер баллона к бортовой сети. Снова бегом по стоянке. К счастью, нашлась и трубка. Теперь можно заполнить бортовую систему сжатым воздухом.

И вдруг что-то прошелестело, бахнул тугой взрыв. Лиманский оглянулся - из дальнего леска, где прежде была палатка командира полка, выползали танки. Немецкие? Или наши? Гадать некогда. Техник быстро присоединил баллон, отвернул кран, зашипел сжатый воздух.

- Запускай! - крикнул он Денисюку. В это время в воздухе просвистел еще снаряд и рванул недалеко от транспортного самолета. Сомнений нет: танки немецкие. Около десятка их показалось на опушке леса, двигаются на аэродром...

Денисюк раскрутил винт, выхлопные патрубки дружно отплюнулись белым дымком, двигатель зарокотал. Лиманский бросился к ЛИ-2. Не пробежал и половины пути, - самолет у него на глазах пошел на взлет. Лиманский, размахивая руками, побежал обратно к Денисюку. Тот уже начинал рулить, но заметил техника, тормознул. А как улететь вдвоем на одноместной машине? Еще снаряд разорвался недалеко от штурмовика. Не раздумывая, Лиманский сорвал крышку смотрового фюзеляжного лючка позади кабины летчика. Он еле успел перевалиться по пояс в фюзеляж, ноги еще торчали снаружи - Денисюк дал полный газ и пошел на взлет...

Митин со своей командой едва выбрался на полуторке из города: улицы были запружены войсками, часто останавливали, проверяли документы чуть не на каждом перекрестке.

Впереди показался мост через Днепр, за ним - прямая лесная дорога. Вдруг по крыше кабины сильно забарабанили. Митин, не останавливая машины, приоткрыл дверцу, встал на подножку. Что случилось?

Техники гомонили, показывали - кто на небо, кто на редкий кустарник перед мостом. Митин увидел: вдоль дороги навстречу им низко летит "юнкерс" непременно целит по мосту, а из-за кустов солдаты проворно выкатывают и разворачивают небольшую пушку. "Удастся ли проскочить мост до того, как полетят бомбы? А может, это фрицы сюда просочились и целят из пушки по машине?"

- Быстрее! - крикнул Митин водителю.

Машина выскочила на мост, и в это время хлопнул выстрел. "Юнкерс" у всех на глазах вспыхнул, с креном отвалил в сторону, резко опустил нос и взорвался у опушки леса. Сидевшие в кузове технари захлопали в ладоши. Такое им довелось увидеть впервые. Неказистая пушечка - это была наша сорокапятка - с первого выстрела влепила в бомбардировщик. Молодцы артиллеристы!

Разговоры о сгоревшем "юнкерсе" длились бы долго, но спустило колесо. Запасного нет. Напихали в покрышку травы, а смекалистые техники Дорожкин с Насоновым заложили туда для надежности свои куртки, потом еще обмотали колесо проволокой.

Покрышку эту быстро "изжевало". Ночью машина катилась по булыжникам со звоном и скрежетом, высекая диском снопы искр. Часто останавливали дозорные.

- Какого черта демаскируете дорогу?

- На крыльях не можем, - ответил Митин.

- Документики... Авиация, значит?

- Как видите...

- Хорошо, что авиация, да только не в том направлении летите...

- Едем на восток, а полетим - на запад.

- Ну, тогда двигайте, - сказал пехотинец.

"Полк уничтожил девять переправ на Березине, препятствовал форсированию реки противником в течение трех суток. За эти Действия Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко объявил благодарность всему личному составу полка". Эту запись я обнаружил в истории части. Ее сделал торопливым почерком в первые дни войны улыбчивый и тихий человек, непрерывно сосавший всегда погасшую трубку с головой Мефистофеля, - адъютант второй эскадрильи лейтенант Яков Драновский.

Скупые строчки, которым много лет, и теперь волнуют, наводят на раздумья. Как это командование Западного фронта смогло в той сложной и драматической обстановке заметить действия такой маленькой частички Вооруженных Сил, как отдельный штурмовой полк? Может быть, это первое поощрение, воспринятое тогда с восторгом, было формальным актом командования, рассчитанным на поднятие морального духа?..