Тэд Уильямс - Скала прощания

• Название: Скала прощания
• Автор: Тэд Уильямс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-267-00428-6

Обуреваемый жаждой власти и страхом ее потерять, принц Элиас решается призвать в союзники Древнее Зло. Став королем, он впускает смерть и ужас в Светлый Ард — на его зов приходят легионы норнов, неумолимых воинов с ледяными сердцами, подданных Короля Бурь. Элиас посеял зубы дракона, и теперь истребление грозит всему человечеству. Брат безумного короля принц Джошуа встает во главе сопротивления, но его шансы на победу ничтожны. Королевство погружается во мрак, холод и кровь. Чтобы спасти его, нужно разыскать и принести к Скале прощания волшебный меч Торн, способный преградить путь безжалостному врагу. Волею судьбы эта миссия ложится на плечи юного Саймона и его друзей. «Скала прощания» — второй том знаменитой эпопеи Тэда Уильямса «Орден манускрипта». Завидный дар повествователя, отменный литературный вкус и тонкий психологизм в соединении с изощренной фантазией — все это позволило Тэду Уильямсу не просто написать бестселлер, но и создать эталон жанра для фэнтези конца второго тысячелетия.

---

Тэд УИЛЬЯМС СКАЛА ПРОЩАНИЯ

ПРОЛОГ

Ветер с пронзительным воем проносился над опустевшими крепостными стенами. Казалось, что это души обреченных на вечную муку молят о пощаде. Брату Хенгфиску это доставляло злорадное удовольствие, хоть зверская стужа выморозила воздух из его некогда мощных легких и сморщила и обветрила кожу на лице и руках.

Да, вот так и будут они стонать, эти многочисленные грешники, не внявшие зову Матери Церкви, а в их числе, к сожалению, и некоторые наименее богобоязненные члены его братства Святого Ходерунда. Так они будут вопить пред гневным ликом Господним, моля о пощаде, но будет поздно, слишком поздно…

Он сильно ударился коленом о камень, упавший со стены, и повалился на снег, застонав сквозь стиснутые зубы. Монах захныкал, но тут же вскочил, ощутив, как слезы замерзают на щеках, и заковылял дальше.

Главная дорога, ведущая наверх к замку через город Наглимунд, была занесена снегом. Дома и лавки по обе ее стороны почти не были видны, укрытые белым саваном снежного покрова, а те дома, которые еще можно было различить, казались безжизненными, словно скелеты давно умерших животных. Пустынная дорога, а на ней только брат Хенгфиск и снег.

Ветер часто менял направление, свист его в каменных бастионах на горе становился все пронзительнее. Монах, прищурившись, взглянул вверх, на стены, потом опустил голову и побрел дальше в сером дневном свете, окутанный серой послеполуденной тишиной. Хруст снега под ногами напоминал отдаленные удары барабана, сопровождающие завывание ветра, похожее на пронзительные звуки волынки.

Ничего удивительного, что народ сбежал из города в крепость, подумал он, содрогнувшись. Тут и там зияли, как рты идиотов, черные крыши и стены, продавленные напором снега. Но в замке, под прикрытием камня и гигантских бревен, люди в безопасности. Там, должно быть, горят костры, повсюду раскрасневшиеся веселые лица — лица грешников, напомнил он себе с укором, беззаботные лица с печатью проклятия на них. Они окружат его, пораженные тем, что он преодолел столь дальний путь, несмотря на коварный буран.

Сейчас ведь месяц ювен? Да что ж такое с его памятью? Неужели не вспомнить месяца?

Ну, конечно же, ювен. Две полных луны назад была весна; может быть, немного прохладная, но это пустяк для риммерсмана — Хенгфиск вырос на холодном севере.

Нет, конечно, тут что-то нечисто, если в ювене — первом месяце лета — такая жуткая стужа да еще со снегом и льдом.

Разве брат Лангриан не отказался покинуть аббатство, несмотря на все, что сделал Хенгфиск, чтобы вернуть ему здоровье?

— Дело не просто в плохой погоде, брат мой, — сказал Лангриан. — Здесь речь идет о проклятии над всеми созданиями божьими. Это пришел День расплаты к нам еще при жизни нашей.

Пусть Лангриан поступает, как хочет: захотел остаться среди сожженных руин аббатства Святого Ходерунда, питаться ягодами и другими лесными дарами (много ли их сейчас, в такую-то холодину?), захотел — и остался. Но брат Хенгфиск не дурак. Он-то знает, что идти надо в Наглимунд, где ему обрадуется старый епископ Анодис. Епископ сумеет оценить все тонко подмеченное им в пути, его рассказы о том, что произошло в аббатстве, и об этой невероятной погоде. Жители Наглимунда приютят его, накормят, расспросят и пригласят посидеть у теплого огня.

Но они-то должны знать, отчего так холодно, думал Хенгфиск без особой уверенности, кутаясь в обледенелый плащ. Он уже был под самой стеной. Белый мир, окружавший его столько дней и ночей, казалось, исчезает: перед ним вставало каменное безмолвие. Должны же они знать про снег и про все это. Вот почему они перебрались из города в крепость. А стража укрылась из-за этой проклятой дьявольской погоды, так ведь? Конечно же так!

Он стоял и с каким-то безумным любопытством смотрел на груду обломков, в которую превратились большие ворота Наглимунда. Из снежных сугробов торчали черные обгоревшие громады колонн и массивных камней, зиявший в стене пролом мог вместить двадцать Хенгфисков, поставленных в ряд, плечом к плечу.

Только посмотрите, как они все запустили! Ох, и будут они вопить, когда придет Судный день, вопить и вопить, и не будет им надежды на спасение. Все запустили: и ворота, и город, и погоду.

Кто-то заслуживает порки за такую небрежность. У епископа Анодиса, конечно, рук не хватает, чтобы держать в повиновении такое непокорное стадо. Хенгфиск будет счастлив помочь достойному старцу заняться этими недотепами. Но сначала тепло очага и пищи, и только затем — немного монашеской дисциплины. Скоро, скоро все наладится.

Хенгфиск осторожно пробрался через разбитые столбы и заснеженные камни.

Взглянув перед собой, Хенгфиск вдруг осознал, как это красиво: за воротами все было покрыто тончайшим слоем льда, похожим на кружевную паутину; заходящее солнце раскрасило отблесками бледного пламени заиндевелые башни, обледенелые стены и двор.

Под прикрытием бастионов вой ветра стал тише. Хенгфиск долго стоял, оглушенный внезапной тишиной. Бледное солнце скользнуло за стены, и лед потемнел. Глубокие лиловые тени сгустились в углах, протянувшись к основанию разрушенных башен. Свист ветра теперь походил на кошачье шипение. И пучеглазый монах обреченно опустил голову, начиная понимать, что произошло здесь.

Вдруг он встрепенулся: что же тогда означают эти голубые огоньки в башенных окнах?

И что за фигуры направляются к нему через заваленный обломками двор, двигаясь изящно, будто пух, летящий над обледенелыми камнями?

Сердце его учащенно забилось. Сначала, увидев их прекрасные холодные лица и белые волосы, он принял их за ангелов. Но уловив дьявольский огонь в черных глазах и улыбки, он повернулся и, спотыкаясь, попробовал бежать.

Норны без усилий схватили его и потащили по лабиринту разоренного замка, под своды обледенелых башен, погруженных в глубокий мрак, который неустанно пронизывали мерцающие огоньки. А когда новые хозяева Наглимунда зашептали ему в уши таинственными мелодичными голосами, его отчаянные крики на время заглушили даже завывание ветра.

ЧАСТЬ 1 ГЛАЗ БУРИ

Глава 1. МЕЛОДИИ ГОРНЫХ ВЫСОТ

Даже в самой пещере, где потрескивал огонь, посылая серые столбики дыма к отверстию в каменной крыше, где красные отблески играли на резных настенных изображениях переплетенных змей и клыкастых большеглазых зверей, даже здесь холод пронизывал Саймона до костей. Сквозь лихорадочный сон, приглушенный дневной свет и мрак ночи он чувствовал, как серый лед сковывает его, как коченеет тело, как его заполняет мороз. Он уже не верил, что когда-нибудь сможет согреться.

Оставляя свое больное тело в холодной пещере Йиканука, он путешествовал по стране снов, беспомощно переносясь из фантазии в фантазию. Много раз ему казалось, что он вернулся в Хейхолт, в родной замок, чего уж никогда не будет: к нагретым солнцем полянам и тенистым уголкам, в этот великолепнейший из домов, полный веселой суеты, красок и музыки. Он снова бродил по саду за зеленой изгородью, и ветер, воющий вокруг пещеры, где он спал, в его снах лишь слегка шелестел листвой, путаясь в нежном кустарнике.

В одном из своих странных снов он вновь очутился в кабинете доктора Моргенса. Кабинет был наверху, в высокой башне, облака проплывали мимо стрельчатых окон. Старик, чем-то озабоченный, склонился над большой раскрытой книгой. В его сосредоточенном молчании было что-то пугающее. Саймон, казалось, не существовал для него: он пристально рассматривал примитивное изображение трех мечей, занимавшее открытые страницы.

Саймон отошел к окну. Был слышен шум ветра, но Саймон не ощущал его дуновения. Он взглянул вниз, во двор. Оттуда на него были устремлены широко раскрытые серьезные глаза ребенка, маленькой темноволосой девочки. Она подняла руку, как бы в знак приветствия, и внезапно исчезла.

Башня вместе с захламленным кабинетом доктора Моргенса начала стремительно таять прямо под ногами Саймона, подобно морскому отливу, и наконец исчез сам старый доктор. Даже растворяясь, как тень при свете дня, Моргенс не поднял глаз на Саймона, напротив, он продолжал судорожно листать страницы книги, как бы ища в ней ответ. Саймон окликнул его, но все вокруг стало холодным и серым, полным танцующих туманов и обрывков снов.

Он проснулся и в который раз за последние дни увидел погруженную в ночную мглу пещеру, Хейстена и Джирики, лежащих у стены, исписанной рунами. Эркинландер спал, свернувшись калачиком в своем плаще, борода его свисала с камня. Ситхи рассматривал что-то, зажатое в руке. Джирики, казалось, глубоко задумался. Глаза его слабо мерцали, отражая свет угасающего огня. Саймон попытался что-то сказать — он изголодался по теплу и голосам — но сон не отпускал его. Как громко воет ветер…