Олег Ермаков - Чаепитие в преддверии

• Название: Чаепитие в преддверии
• Автор: Олег Ермаков
• Жанр: Русская классическая проза

---

- На отшибе, - уточнил я.

- О, желающие находят нас и здесь. И есть большой плюс: тишина, приятный воздух. Особенно весной, когда сады зацветают.

Я подумал, что если бы сейчас цвели сады, мои ноги не были бы ледяными, как у мертвеца.

- Вы промочили ноги? - спросил чиновник, бросая взгляд на мои ноги.

Я тоже посмотрел на ноги и кивнул.

- Что же вы молчите? Присядьте. Минутку. - Чиновник вынул из кармана ключи, открыл толстую дверцу сейфа и достал блюдце и чашку.

- Господа, - обратился он к троим, сидевшим на диване, - прошу прощения. Подождите еще немного. - С этими словами он вышел. Трое на диване листали свои журналы. "Чертовски вежлив", - подумал я и решил присесть. Я посмотрел на молчащий белый телефон, на чернильницу, на сейф, на графин, на портрет... Снял очки, вытащил из бокового кармана специальную бархатную тряпочку и протер стекла. Надел очки. И понял, что дело не в очках. Портрет был нечеток, расплывчат, как очень плохая фотография Да это и была фотография. Скверная. Лицо двоилось или даже троилось. Или это все-таки троится у меня в глазах?.. Но я только мечтал о рюмке водки и возвращался с работы совершенно трезвый.

Я вновь взглянул на портрет и ясно увидел три лица, и два показались мне страшно знакомыми, а третье, безусое, принадлежало неизвестному человеку

- Надеюсь, вас не утомило ожидание, - сказал чиновник, входя с дымящейся чашкой на блюдце. - Пожалуйста.

- Да что вы, ей-богу, я просто зашел узнать, - пробормотал я. Чиновник закашлялся.

- Черт возьми, - сдавленно проговорил он и, переведя дух, улыбнулся. Извините, пылинка... берите, это вас согреет и спасет от ангины.

Я подставил ладонь, и он опустил на нее теплое блюдце с чашкой. Поблагодарив, я пригубил чай... Я большой любитель чая. Пивал всякие чаи. Различные сорта индийского, цейлонского, вьетнамского, китайского и совершенно необыкновенный чай, крошечную пачечку которого привез из Парижа родственник жены, - но едва я пригубил из чашки, поданной лысоватым обаятельным чиновником, как понял, что все чаи, испробованные мною, заваривались сеном.

Это был гениальный чай.

В нем звучало множество ароматов. Я отпил еще. И ощутил аромат солнечно-желтых медовых цветов. И аромат прозрачно-зеленых лепестков. И аромат каких-то весенних капель. И аромат, которому нет названия, аромат ароматов. У меня слегка вскружилась голова и глаза увлажнились, а сердце окатило теплой нежной волной. Я почувствовал, как разгоревшаяся кровь устремляется по гибким голубоватым трубочкам, разнося по всему телу радость этого чая чаев. И я вспомнил, что мечтал давеча о водке... Чай - вот первое средство от простуды. Благоуханный чай в хрупкой фарфоровой чашке на озябшей ладони ночного путника, замочившего ноги в студеном весеннем ручье, - вот истинная поэзия жизни. А злая русская водка - примитивная, пошлая проза.

Между тем чиновник уселся за стол, открыл папку и вынул какие-то бумаги, спрятал их в сейф, а из сейфа извлек другие бумаги и вложил их в папку; затем он обмакнул перо ручки и начал что-то писать и потом вновь полез в сейф и долго в нем рылся, шурша, и наконец объявил троим, сидевшим на диване, что все готово, документы оформлены и остается только одна процедура, которая не займет много времени.

- Прошу, пожалуйста, по одному к столу.

Один из троих поднялся и подошел.

- Господин Иванов. - Чиновник протянул ему узкую полоску бумаги. Иванов взял бумажку и некоторое время глядел в нее. Затем он поднял глаза на чиновника. Его лицо выражало недоумение.

- Здесь что-то...

- А вы читайте. Читайте вслух и все поймете, - ответил чиновник, с дружелюбной улыбкой глядя на него снизу.

Иванов вновь взглянул на бумажку, беззвучно пошевелил губами.

- Но здесь не по-нашему.

Чиновник мягко засмеялся.

- По-нашему, господин Иванов. Вы только начните и сразу все поймете. Прошу.

Иванов посмотрел на бумажку.

- Гм...

- Господин Иванов, ну что вы? - с ласковой укоризною спросил чиновник. - Это же так просто. Читайте вслух, и все. Прошу вас.

Иванов оглянулся на двоих, сидевших на диване, затем опустил глаза, вновь беззвучно пошевелил губами... и вдруг начал читать.

Текст был короткий. Иванов быстро кончил. Но успел вспотеть. Будто без передыху читал Псалтирь в какой-нибудь душной летней переполненной церквушке - именно это сравнение пришло мне почему-то на ум.

- Вот видите, господин Иванов, все понятно, верно? Может быть, Иванову с чиновником и было все понятно, но только не мне. Я не разобрал ни слова из прочитанного.

- Это оставьте у себя, - сказал чиновник, имея в виду узкую полоску бумаги, - и распишитесь, пожалуйста. Вот здесь. - Чиновник взял ручку и, обмакнув перо в чернила, подал ее Иванову и показал длинным матовым ухоженным ногтем мизинца, где следует поставить подпись.

Иванов склонился над столом. Чиновник следил за его рукой. И рука опустилась. Послышался скрип пера. Иванов распрямился. По его щеке скатилась бусина. Чиновник присыпал золотистым песком подпись и, улыбнувшись вспотевшему Иванову, попросил его посидеть пока на диване и пригласил следующего.

- Господин Иванов.

Встал человек, сидевший посредине. Значит, его фамилия тоже была Иванов. Второй Иванов проделал все то же, что и первый Иванов. И если первый Иванов вспотел, то второй Иванов был бледен. Он вернулся на диван. Его лицо просто кричало бледностью на фоне черного дивана. А чиновник позвал третьего, и тот тоже прочитал то, что было написано, и поставил, где нужно, свою подпись. И опять я ничего не уразумел.

- Ну вот и прекрасно, господа, - произнес чиновник, закрывая папку и начиная завязывать шнурки на ней. - И сейчас мы отправимся.

Я опустил пустую чашечку на остывшее блюдце, и чашечка мелодично звякнула. Чиновник взглянул на меня. Я поблагодарил его за чай.

- О, не стоит, - откликнулся он.

Сказав, что это был превосходный чай и что ничего подобного мне не доводилось пробовать, я хотел откланяться и уйти, но вместо этого вдруг начал перечислять сорта чая, сравнивая их достоинства, и, не в силах остановить поток красноречия, сказал, что чай - это вино философов и тонких поэтов и вырос он из ресниц погруженного в познание мудреца, чтобы бодрить мир, клюющий носом над вечными вопросами... В этом месте моей речи свет погас, и я замолчал, хотя сказать хотелось многое.

- Что это? - спросил кто-то.

- Да ничего такого, не беспокойтесь, господа, просто свет отключили, это бывает, сейчас включат. Но свет не зажигался.

- Не беспокойтесь, господа, - повторил чиновник.

И, обернувшись на его голос, я увидел во тьме бледное, уродливо сплюснутое, топорное, дегенеративное лицо с большими, напряженно округлившимися и поднявшимися на уровень лба ушами,

Я молчал, мгновенно наполнившись льдом и одеревенев.

Трое на диване тоже молчали.

Это белый телефон, вспомнил я и расслабился.

Меня обдало жаром. "Собственно говоря, что я здесь делаю?" - спросил я себя и подумал, что сейчас самое время уйти. Никому ничего не говоря. Я сижу в двух шагах от двери. В моей руке чашка с блюдцем.

Осторожно поставить на соседний стул.

Свободной рукой я нащупал стул. Затаив дыхание, медленно поднес к нему чашку на блюдце.

Теперь опустить.

Раздался треск.

Чашка подпрыгнула на блюдце, оглушительно звякнув, и я чуть не выронил блюдце из дрогнувшей руки.

Помещение озарилось светом. Спичка лучисто горела в руке чиновника над безобразной скуластой мордой телефона.

- Сейчас, господа, - сказал чиновник.

Послышался звук выдвигаемого ящика. Спичка угасла. Чиновник треснул другой, и огонек вспыхнул и перетек со спички на толстую бледную свечу. Чиновник приподнял руку над головой, чтобы озарить сидевших на диване. Все были на месте. Чиновник улыбнулся.

- А в этом что-то есть, не правда ли, господа? Какое-то древнее очарование. Мы со свечой и отправимся. Чиновник обратил лицо ко мне.

- Кстати, и вы можете к нам присоединиться.

Я поспешил поблагодарить его и сказать, что не смею больше задерживать группу.

- Помилуйте! - воскликнул чиновник. - Это минутное дело. У меня как раз есть один свободный паспорт. Только вписать вашу фамилию.

- Благодарю вас, но я не думаю, что мне будет полезна и интересна эта экскурсия, - ответил я.

- Отчего же?

- Да ведь я в этом городе родился и знаю каждый угол и камень.

Чиновник покачал головой.

- А заблудились.

Я смутился.

- Дело в том, что именно этот район... я здесь редко бывал. Ну и, честно говоря, здесь ничего достойного внимания нет.

- Позвольте, а наше бюро?

Я принял это за шутку и улыбнулся.

- Так вот, - сказал чиновник, - смею вас заверить, что ничего старого вы не увидите. Для вас все будет внове.

В его голосе звучала некоторая торжественность. И мне почудилось, что я действительно могу увидеть нечто новое, отправившись на экскурсию... Но возможно ли? Я здесь родился и столько прожил. Да и ночь на дворе.