Маркус Кларк - Осужден пожизненно

• Название: Осужден пожизненно
• Автор: Маркус Кларк
• Издательство: Издательский центр «ЭЛЬ-ФА»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-88195-116-6

Роковое стечение событий, фантастическое переплетение судеб, приключения героев романа на корабле и на острове, оказавшемся необитаемым, жажда богатства, коварство и безграничная любовь, впечатляющая образность описаний, присущих «пиратским» романам, заставляют думать читателя, что все прочитанное – чистый вымысел автора. И тем не менее, к реальности нас возвращают глубина и психологизм человеческих переживаний, а также свидетельство самого автора, что «события и факты поистине чудовищны и трагичны, но моей целью было показать их, ибо все он происходили в действительности».

Роман «Осужден пожизненно» – самый известный среди австралийских романов XIX века. Был экранизирован.

---

– Что, Габбет, – сказал Викерс, – вернулся-таки? Когда же ты наконец образумишься? Где твои товарищи?

Верзила молчал.

– Ты меня слышишь? Где остальные?

– Где остальные? – повторил Троук.

– Померли, – сказал Габбет.

– Все трое? – Aãa.

– А как же ты вернулся?

Габбет в красноречивом молчании выставил окровавленную ногу.

– Мы нашли его на мысе, сэр, – бойко пояснил Троук, – перевезли на лодке. Дали ему миску каши, но он не хочет есть.

– Ты голоден?

– Да.

– Тогда почему ты не ешь кашу? Габбет скривил толстые губы.

– Уже получил свою порцию. Вам что, больше не к чему придраться, чтобы выпороть меня еще раз? Уф! Вот подлюги! Сколько дадите на этот раз, майор? Пятьдесят?

И он со смехом улегся на своем деревянном ложе.

– Вот шельма! – сказал Викерс и слабо усмехнулся. – Что можно поделать с таким типом?

– Я бы из него душу выколотил, – сказал Фрер, – если бы он посмел так говорить со мной.

Троук и все присутствовавшие тотчас же прониклись уважением к новоприбывшему. Этот человек свое слово сдержит.

Верзила поднял огромную голову, посмотрел на говорившего, но не узнал его. Какой-то незнакомец – видно, не из здешних.

– Бейте меня, сударь, на здоровье, – сказал он. – Только дайте сперва малость табачку.

Фрер рассмеялся. Этот человек пришелся ему по душе своей грубой прямотой и хладнокровием, и, покосившись на Викерса, он вынул из кармана своего кителя плитку табаку и, отломив кусочек, дал его беглецу. Габбет схватил его, как шавка хватает кость, и целиком засунул в рот.

– А сколько с ним было соучастников? – спросил Морис, глядя, как работают челюсти арестанта, словно наблюдал за каким-то диковинным зверем; в его представлении «арестант» и «соучастник» были понятия нераздельные, как «кожа» и «родинка».

– Трое, сэр.

– Трое, да?… Дайте ему тридцать плетей, Викерс.

– А было бы со мной еще трое парней, – пробормотал Габбет, жуя табак, – то вам бы не видать меня.

– Что он сказал?

Но Троук не расслышал, и другой арестант «отличного поведения», слегка отшатнувшись от Габбета, сказал, что он не расслышал тоже. А сам преступник, громко чавкая, погрузился в какое-то беспокойное молчание, словно и не сказал ничего.

Сидя на досках и мрачно жуя табак, он представлял собой страшное зрелище. И не только из-за своего природного уродства, которое казалось еще страшней из-за грязных лохмотьев, едва прикрывающих тело. И не только из-за ввалившихся небритых щек, заячьей губы, в кровь ободранных ног и крайне истощенного тела. И не только потому, что когда он сидел, поджав под себя ногу и свесив с колен волосатую руку, трудно было себе представить, что это чудовище принадлежит к той же породе, что и хрупкие женщины и нежные дети. Но также потому, что его похожие на жернова медленно жующие челюсти, беспокойные пальцы и блуждающие, налитые кровью глаза таили память о чем-то более ужасном, чем страх перед голодной смертью, – воспоминание о трагедии, разыгравшейся в мрачных лесах, которые исторгли его из своих глубин, и тень какого-то неведомого злодеяния, нависая над ним, отталкивала и отвращала, как отвращает смрад бойни.

– Пойдемте отсюда, – сказал Викерс. – Видно, придется мне его снова выпороть. До чего гадкое место! Не удивительно, что его прозвали Чертовы Ворота.

– Мой дорогой сэр, вы слишком мягкосердечны, – сказал ему Фрер, – подходя к ограде. – Со скотами надо обращаться как со скотами.

Хотя майор Викерс и привык к грубости, он все же вздохнул.

– Не мне критиковать пенитенциарную систему, – сказал он, не решаясь в своем благоговении перед дисциплиной высказать все, что думал, – но иногда мне кажется, что хорошим отношением можно было бы добиться большего, чем кандалами и плеткой.

– Старая песня! – усмехнулся его спутник. – Вспомните, они нам чуть не стоили жизни на «Малабаре». Нет, нет. Я-то уж вдоволь насмотрелся на этих каторжников – хотя мои подопечные и не были такими своевольными, как ваши, – с ними есть только один способ обращения. Унижайте их, сэр. Пусть они почувствуют, кто они такие. Они здесь чтобы работать, сэр. Если они не хотят работать, бейте их, пока не захотят. Если даже они работают хорошо – полезно время от времени дать им почувствовать плетку, пусть помнят, что их ждет, если будут лениться.

Они уже подходили к веранде. Мягкий свет восходящей луны заливал раскинувшуюся под ними бухту, светлый лунный луч упал на вершину скалы Граммета.

– Да, это мнение большинства, – ответил ему Викерс. – Но вы только подумайте, какая у них жизнь. Боже праведный! – добавил он с внезапной горячностью, когда Фрер остановился, окидывая взглядом бухту. – Я не жестокий человек и, как мне помнится, зря никогда никого не наказывал, но с тех пор, как я здесь, десять арестантов утонули, бросившись в море вон с той скалы, они предпочли смерть своему жалкому существованию. Всего лишь три недели назад два арестанта из партии лесорубов, получив взбучку от надзирателя, простились с товарищами и, взявшись за руки, прыгнули с утеса в море. Страшно вспомнить!

– Нечего было им попадать на каторгу, – сухо ответил Фрер. – Они знали, что их ждет за такие дела. Так им и надо.

– Но представьте себе, что сюда попал невинный человек!

– Не представляю, – сказал Фрер, усмехнувшись. – Невинный человек – да как бы не так! Все они ни в чем не виновны, если верить их россказням. Ого, что там за красный свет наверху?

– Костер на скале Граммета, – ответил Викерс, входя в дом, – его развел Доуз, тот человек, о котором я вам говорил. Заходите, выпьем-ка бренди с содовой и закроем дверь, чтобы не видеть этого места.

Глава 17 СИЛЬВИЯ

– Ну что ж, вы скоро от этого избавитесь, – сказал Фрер, когда они зашли в дом. – Будьте готовы к отплытию в конце месяца, а я доставлю миссис Викерс попозже.

– Что вы тут про меня говорите? – весело спросила миссис Викерс из другой комнаты. – Вы, мужчины, какие вы нехорошие, оставили меня в одиночестве!

– Мистер Фрер любезно предложил сопровождать тебя с Сильвией на «Морском ястребе». Мне, конечно, придется командовать на «Божьей коровке».

– Вы очень любезны, мистер Фрер, о, весьма любезны, – проговорила миссис Викерс и слегка покраснела, вспомнив, как она шесть лет тому назад, флиртовала с неким лейтенантом. – Это так мило с вашей стороны. Правда, это чудесно, что Сильвия… Ты поедешь в Хобарт-Таун вместе с мистером Фрером и мамочкой?

– Простите меня, мистер Фрер, – сказала Сильвия, выходя из своего уголка. – Сожалею обо всем, что я вам наговорила. Вы простите меня?

Она стояла перед ним, молитвенно сложив ручки на черном шелковом фартучке (у Джулии Викерс были свои взгляды на то, как надо одевать дочь), ее золотые локоны рассыпались по плечам; слова девочки прозвучали так чопорно и старомодно, что Фрер едва не рассмеялся.

– Я не сержусь на вас, моя дорогая, – сказал он. – Я знаю, что вы пошутили.

– Нет, я говорила серьезно, вот почему мне так стыдно. Иногда я бываю очень непослушной девчонкой, вы даже не представляете себе какой, – добавила она с очаровательным кокетством, – особенно когда надо учить римскую историю. По-моему, римляне были куда трусливее карфагенян; правда, мистер Фрер?

Морис, несколько озадаченный этим вопросом, только спросил:

– А почему, собственно?

– Потому что мне они не нравятся, – ответила Сильвия с чисто женским презрением к логике. – У них всегда было так много солдат, правда, когда побеждали карфагеняне, они тоже поступали очень жестоко.

– Да неужели? – спросил Фрер.

– Еще бы, бог мой! Помните, как они отрезали веки бедному Регулу и скатили его с горы в бочке, утыканной гвоздями? Разве, по-вашему, это не жестоко, хотела бы я знать?

Фрер покачал рыжей головой и с видом знатока античности должен был согласиться, что этот поступок не свидетельствует о великодушии карфагенян.

– Да вы просто кладезь учености, мисс Сильвия, – шутливо сказал он, чувствуя, что эта самоуверенная девочка выбивает у него почву из-под ног. – Вы любите читать?

– Очень. – А какие вы книги читаете?

– О, множество! «Поль и Виргиния», «Потерянный рай» и пьесы Шекспира, и «Робинзон Крузо», и «Проповеди Блэра», и «Тасманийский альманах», и «Книга о красоте», и «Том Джонс»…

– Читает все, что под руку попадется, – заметила миссис Викерс, кисло улыбнувшись – сама она, как Галлион,[8] науками не интересовалась, – в нашей маленькой библиотеке выбор книг, естественно, ограничен, да я и не большая любительница чтения. Джон, милый, предложи мистеру Фреру еще стаканчик бренди с содовой. О, не извиняйтесь, вы же знаете, что я жена солдата. Сильвия, душенька, пожелай мистеру Фреру спокойной ночи и отправляйся спать.

– Спокойной ночи, мисс Сильвия, – сказал Фрер. – Вы меня не поцелуете на прощание?

– Нет!

– Сильвия, как это невежливо!