Вадим Роговин - Была ли альтернатива? (Троцкизм: взгляд через годы)

• Название: Была ли альтернатива? (Троцкизм: взгляд через годы)
• Автор: Вадим Роговин
• Жанр: Политика

---

Характеризуя эклектические метания правящей фракции на фоне усложнявшейся социально-экономической обстановки в стране, «Платформа большевиков-ленинцев» указывала, что «известный рост враждебных нам сил кулака, нэпмана, бюрократа — при нэпе неизбежен. Эти силы нельзя уничтожить какими-либо административными распоряжениями или простым экономическим нажимом. Введя нэп и проводя его, мы сами создали известное место для капиталистических отношений в нашей стране и ещё на продолжительный срок должны признать их существование неизбежным»[731]. Опасности, вытекающие из роста капиталистических элементов города и деревни и из роста бюрократизма, можно побороть лишь путём правильной, планомерной политики, включающей и маневрирование, и метод частичных уступок мелкобуржуазным слоям, и временные отступления для того, чтобы затем вернее двинуться вперёд. Однако группа Сталина «ссылками на ленинское маневрирование… прикрывает беспринципные метания из стороны в сторону, неожиданные для партии, непонятные ей, разлагающие её… После двух лет, в течение которых группа Сталина фактически определяла политику центральных учреждений партии, можно считать совершенно доказанным, что политика этой группы оказалась бессильной предотвратить: 1) непомерный рост тех сил, которые хотят повернуть развитие нашей страны на капиталистический путь; 2) ослабление положения рабочего класса и беднейшего крестьянства против растущей силы кулака, нэпмана и бюрократа; 3) ослабление общего положения рабочего государства в борьбе с мировым капитализмом, ухудшение международного положения СССР»[732].

Оппозиция подчёркивала, что относительный и абсолютный рост капитализма в деревне не только увеличивает зависимость государства и его промышленности от сырьевых и экспортных ресурсов зажиточно-кулацких элементов, но и начинает приводить к росту политического самосознания буржуазных элементов СССР. «Платформа большевиков-ленинцев» констатировала, что в стране существуют исключающие друг друга две основные позиции. Одна из них выражает интересы лагеря новой буржуазии и тех слоёв мелкой буржуазии, которые тянутся за ней. Этот лагерь стремится повернуть развитие страны по капиталистическому пути, «возлагает все свои надежды на частную инициативу и личную заинтересованность товаропроизводителя. Этот лагерь делает ставку на «крепкого крестьянина» с тем, чтобы кооперация, промышленность и внешняя торговля обслуживали именно его. Этот лагерь считает, что социалистическая промышленность не должна рассчитывать на государственный бюджет, что темп её развития не должен нарушать интересов фермерско-капиталистического накопления»[733]. С этой установкой тесно связана линия на «распыление промышленности, ослабление планового начала, отодвигание на задний план тяжёлой индустрии, то есть опять-таки приспособление к крепкому крестьянину, с близкой перспективой ликвидации монополии внешней торговли… Имя этому пути: капитализм в рассрочку. Это течение, сильное в стране, оказывает влияние и на некоторые круги нашей партии»[734].

Вторая позиция опирается на ленинские слова о том, что «победу социализма над капитализмом, упрочение социализма можно считать обеспеченными лишь тогда, когда пролетарская государственная власть… реорганизует всю промышленность на началах крупного коллективного производства и новейшей (на электрификации всего хозяйства основанной) технической базы. Только это даст возможность такой радикальной помощи, технической и социальной, оказываемой городом отсталой и распылённой деревне, чтобы эта помощь создала материальную основу для громадного повышения производительности земледельческого и вообще сельскохозяйственного труда, побуждая тем мелких земледельцев силой примера и ради их собственной выгоды переходить к крупному, коллективному, машинному земледелию»[735]. Исходя из этих принципов, подчёркивалось в «Платформе» оппозиции, «должна строиться вся политика партии (бюджет, налоги, промышленность, сельское хозяйство, внутренняя и внешняя торговля и прочее). Такова основная установка оппозиции. Это путь социализма.

Между этими двумя позициями — всё ближе к первой — проходит сталинская линия, состоящая из коротких зигзагов влево и глубоких — вправо»[736].

Этими зигзагами была отмечена вся политика правящей фракции в 1927 году. В предыдущем урожайном году государственным и кооперативным органам удавалось конкурировать с частными торговцами зерном и в известной мере преодолевать трудности с хлебозаготовками. В этих условиях сталинское руководство не только заявило о торжестве своей политики «умиротворения» деревни, но даже, как мы уже знаем, о том, что оппозиция хочет «ограбить» крестьянство.

Вовлечённые таким образом во внутрипартийные споры, зажиточные слои деревни всерьёз настроились на фермерско-капиталистический лад, поверили в долгосрочность «либерального» курса партии и пришли к выводу, что они могут диктовать государству свои условия. Уже весной 1926 года почти 60 процентов товарного зерна оказалось в руках 6 процентов крестьянских хозяйств. В этих условиях всё активней проявлялись стремления (находившие отражение в трудах ряда теоретиков) к «нормализации» рынка, т. е. к снятию ограничений в свободной торговле хлебом и отмене государственной монополии внешней торговли.

В 1927 году у зажиточных слоёв деревни скопилось значительное количество бумажных денег, на которые они не могли приобрести нужные товары. Поэтому они не спешили продавать хлеб государству по установленным им заготовительным ценам. Относительно небольшой сельскохозяйственный налог они могли уплатить за счёт продажи второстепенных продовольственных продуктов и технических культур, отложив продажу зерна до весны, когда цена на него возрастёт.

В этих условиях оппозиция предложила организовать принудительный заем в 150 млн. пудов хлеба у 10 процентов наиболее зажиточных крестьянских хозяйств, аргументируя это тем, что в руках этой части сельского населения сосредоточена основная доля натуральных хлебных запасов, достигших 800—900 млн. пудов. В ответ на это уже августовский пленум ЦК и ЦКК 1927 года объявил, что он отвергает «вздорные, рассчитанные на создание дополнительных трудностей в развитии народного хозяйства демагогические предложения оппозиции о насильственном изъятии натуральных хлебных излишков»[737].

Вместе с тем правящая фракция оказалась вынужденной прибегнуть к мерам, направленным на известную «перекачку» денег из деревни. Ещё апрельский пленум ЦК 1927 года принял решение о повышении налогов на кулацкие хозяйства. Вслед за этим были снижены закупочные цены на зерно, что объективно ударило по всему крестьянству (а не только его зажиточной части) и стало одной из главных предпосылок кризиса хлебозаготовок в 1927—1928 годах.

Осенью 1927 года оправдался прогноз оппозиции, на протяжении двух лет утверждавшей, что продолжение бухаринско-сталинской политики в деревне приведёт к тому, что кулаки станут достаточно сильны для того, чтобы оказывать сопротивление государственным хлебозаготовкам путём придерживания зерна. Накануне XV съезда партии в стране стихийно возникла «хлебная стачка», в результате которой несмотря на высокий урожай к январю 1928 года было заготовлено менее 300 млн. пудов зерна (менее 2/3 прошлогоднего уровня). Возникли серьёзные трудности в снабжении хлебом городов и армии. Последствия «хлебной стачки» проявились в виде серии взаимосвязанных кризисов в народном хозяйстве, усугублявшихся обострением международной обстановки. Выступления Сталина, Бухарина и других партийных лидеров о близкой возможности нападения блока капиталистических государств на СССР и пробная мобилизация, проведённая в этой связи, вызвали панику среди населения. В августе 1927 года в городах началась повальная закупка про запас на случай войны муки, сахара и других товаров первой необходимости. Выросли очереди за продуктами, активизировались чёрный рынок и спекуляция. Товарные запасы зерна, находившегося в руках государства, были исчерпаны. Возрастающие трудности со снабжением привели к тому, что даже в Москве (не говоря уже о провинции) в конце 1927 года в продаже не стало чая, мыла, масла, белого хлеба. Всё это означало, как признавал Микоян на XV съезде, что страна пережила «экономические затруднения кануна войны без того, чтобы иметь войну»[738].

Разразившийся в конце 1927 года кризис оказался неожиданным для правящей фракции. Более того — её лидеры не придали вначале серьёзного значения неблагоприятным известиям о ходе хлебозаготовок. Лишь спустя некоторое время Рыков и Бухарин вынуждены были признать серьёзные просчеты в проводимой ими в 1926—1927 годах политике. «В момент обнаружения кризиса, — говорил Рыков в 1928 году, — я считал его кратковременным и менее глубоким, чем оказалось в действительности. Такая оценка сказалась в моем докладе на XV съезде партии»[739].