Натан Гимельфарб - Записки опального директора

• Название: Записки опального директора
• Автор: Натан Гимельфарб
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Гонения, преследования и незаслуженные обиды безусловно сделали своё дело. К тому времени, я уже давно не был таким убеждённым коммунистом, как раньше. Однако, я видел, что с этими идеалами жило много вполне приличных людей и вовсе не постыдно. Они не карабкались “наверх”, попирая свою совесть, а честно и по доброму, как и я работали день за днём. Это и сохраняло во мне ещё веру в пошатнувшиеся идеалы. И не было злобы на само марксистско-ленинское учение и государство, созданное на его основе. Была только ненависть к отдельным лицам, порочащим добрые принципы, заложенные в основу государственного строя и политического устройства нашей страны.

Здесь, на этой земле я родился и прожил большую часть жизни, родились и живут наши дети, в ней покоились мои родители, старшие братья, многочисленные родственники. Здесь живут люди, с которыми мы дружили. Дружили верно и поддерживали друг друга в беде и несчастьи. И не имело всё это никакого отношения к Сталину и Брежневу. Многое, очень многое связывало меня с этой землей и со страной, что Родиной зовётся, и не доставало в то время сил и решимости от неё оторваться и с ней расстаться.

Пугала ещё и тревога за детей после отъезда Вовочки. Все они, безусловно, будут взяты на учёт и, наверное, потеряют работу. Как сложится их жизнь в ожидании отъезда? Сохранятся ли вообще две смешанные молодые семьи? Неизвестно было ещё как вообще отнесутся Жора и Ирочка, коренные белорусы, родившиеся и выросшие на этой земле, к потере Родины.

Трудно было предугадать, что ждёт всех нас на новом месте. О жизни в капстранах нас снабжали только отрицательной информацией. Ни мы, ни наши дети никогда там не были и не имели малейшего понятия о возможности трудоустройства, овладения языком, поиске жилья, школьном образовании в незнакомой чужой стране.

Было ещё одно немаловажное обстоятельство, с которым нельзя было не считаться. Отъезд детей мог усилить преследования и привести к моей изоляции от общества.

Мы не сказали сыну категорическое “нет”, но он понял, что мы не готовы сказать “да”. Этого было достаточно для его отказа от задуманного и тщательно подготовленного плана. Забегая вперёд, скажу, что потом мы не раз возвращались в мыслях к тому предложению Вовочки и искренне сожалели, что не поддержали его тогда.

О желании покинуть Белоруссию заявил нам и Мишенька. Он, правда, выбрал другой маршрут, но решение его было твёрдым и окончательным. Он давно болезненно переносил своё незавидное служебное положение и нищенский уровень жизни в Минске. Компания лжи и клеветы, развёрнутая Лагиром против меня и всей нашей семьи, только усилила его стремление к скорейшему отъезду.

Ему давно предлагали работу по специальности на Крайнем Севере, где в это время развернулось невиданное по масштабам строительство в связи с открытием огромных запасов нефти и газа, имевших мировую значимость. Инженеры по сварке там были нужны позарез, но несмотря на большие деньги, которые сулили специалистам, желающих поехать на великую стройку было мало. Мишеньке предложили зарплату, о которой он здесь и мечтать не мог. Знакомый по работе в Минске инженер пообещал временный угол до приезда семьи, и он дал согласие на предложенную работу в посёлке Советском, Тюменской области. Ирочка с двухлетним ребёнком решила следовать за мужем.

Мы пытались отговорить их от этой идеи. Они только недавно переехали в трёхкомнатную кооперативную квартиру на Ленинском проспекте, обзавелись кое-какой мебелью и, хоть зарплата была небольшой, как-то сводили концы с концами. Отец Ирочки, Андрей Дмитриевич, души не чаял в младшей дочери, безумно любил свою первую внучку Алёнушку и во всём старался им помочь. Как могли помогали и мы. Трудно было даже представить себе, что ждёт их на чужбине, без жилья, в непривычно суровом климате да ещё с маленьким ребёнком.

К великому сожалению все наши усилия оказались напрасными. Мишенька, как всегда, в своём решении был непреклонен и наши уговоры на него не подействовали. Трудным тогда было наше прощание с сыном. На душе было недоброе предчувствие. Из всех ошибок, которые были нами допущены за прожитую жизнь, эта оказалась самой коварной и самой тяжёлой.

129

Общественная работа всегда была неотъемлемой частью моей жизни. Мне доставляло удовольствие быть среди людей и в меру сил служить им. Я принимал на себя эти обязанности добровольно и выполнял их не менее усердно, чем служебные, за которые получал зарплату. Даже когда я был предельно занят основной работой и не всегда имел возможность удовлетворять потребность в отдыхе и сне, находилось время на выполнение депутатских, партийных и других общественных поручений.

В разное время предпочтение отдавалось какой-то определённой работе. В школе и в первые годы студенческой жизни это были комсомольские задания. Когда комсомольская организация, которой я руководил, достигала каких-то успехов, я получал не меньшее удовлетворение, чем от отличных оценок в учёбе.

На старших курсах института приходилось работать председателем профкома. Когда в те трудные годы удавалось сделать что-нибудь реальное для улучшения жилищно-бытовых условий студентов или интересно организовать их досуг, это доставляло много радости.

Когда я стал главным инженером, предпочтение в общественной работе отдавалось научно-технической сфере деятельности. Первичные организации Научно-технического общества пищевой промышленности, которыми я руководил в Молодечно, Гомеле и Могилёве, стали самыми массовыми и эффективными в республике. Они способствовали вовлечению инженеров и передовых рабочих в техническое творчество, внедрению в производство достижений науки и передового опыта, повышению квалификации работников. Впервые в пищевой промышленности эти общественные организации приняли на себя функции технических советов предприятий и успешно их выполняли.

На протяжении двадцати пяти лет я совмещал директорские функции с депутатскими обязанностями и около половины этого срока избирался председателем Постоянной комиссии по промышленности, транспорту и связи Горсовета. Эта общественная работа отнимала массу времени, но когда достигались ощутимые результаты, она приносила и большое удовлетворение.

Когда я, работая в Минске, прервал общественную работу и впервые, после четырёхмесячного перерыва, вновь принял участие в очередной сессии Могилёвского городского Совета и совещании областного партийного актива, то понял, чего не хватало мне в этот трудный период моей жизни. Как верующему нужна молитва, так нужен был мне привычный ритуал этих форумов.

Но из всего перечня общественных деяний самой постоянной и, наверное, самой любимой была работа лектора, докладчика, пропагандиста. Ею я занимался со школьной скамьи и на протяжении всей сознательной жизни. В школе, армии и госпиталях я вёл беседы о международном положении, в институте делал доклады на сессиях студенческого Научного общества, а на предприятиях был пропагандистом в сети партийного просвещения, выступал докладчиком на торжественных собраниях, посвящённых различным праздничным датам, читал лекции в Обществе по распространению политических и научных знаний.

Ко всем выступлениям тщательно готовился и меня не пугало ни количество, ни состав слушателей. Запомнился случай, когда в середине моего доклада, посвящённого Дню работников пищевой промышленности, в большом зале городского Дома политпросвещения погас свет и, поневоле, пришлось говорить без подготовленных тезисов. Люстры зажглись, когда произносились последние слова речи, которые утонули в дружных аплодисментах зала. Присутствовавший на собрании Первый секретарь горкома партии Будунов тогда признался, что не уверен, сохранил ли бы он в такой ситуации самообладание, сумел ли бы “без бумажки” благополучно закончить доклад перед такой большой аудиторией.

В кружках и семинарах, которыми мне приходилось руководить, ежегодно менялась тематика. Изучали историю партии, политэкономию, философию, конкретную экономику, произведения классиков марксизма-ленинизма.

Как-то, в конце семидесятых годов, горком партии принял решение об изучении в сети политпросвещения недавно вышедших из печати произведений Л. И. Брежнева: “Возрождение”, “Малая земля” и “Целина”. Они тогда наводнили прилавки книжных магазинов и киосков “Союзпечати”, о них печатались восторженные отзывы в газетах и журналах.

В своё время я удивлялся, как могли Ленин и Сталин, будучи предельно загруженными государственными и партийными делами, успевать писать сочинения по вопросам теории и практики строительства социализма. Я никак не мог себе представить, как мог Сталин в трудные послевоенные годы найти время изучать вопросы языкознания и написать книгу на эту тему. Но тогда нас убеждали, что они были гениями, которым под силу то, что немыслимо для обыкновенных людей. О Брежневе же мы до сих пор знали только как о “выдающемся продолжателе дела Ленина”, но не как о теоретике и, тем более, писателе. Ему в последнее время и по бумажке читать было трудно.