Жан Фавье - Франсуа Вийон

• Название: Франсуа Вийон
• Автор: Жан Фавье
• Жанр: История

---

Тысячелетняя традиция иконографии, основанная на Священном писании, стала предлагать уже свое видение смерти, начертанное на фронтонах соборов, - смерти, побежденной искуплением. Последний суд, воскрешение из мертвых - явления одного порядка. Король и епископы, солдаты и крестьяне, все общество пробуждается при звуках труб, и единственно, в чем заключается неравенство, - это в том, что одни - избранники божьи, а другие - проклятые им. Там и ростовщик со своей мошной на шее. Задыхаются обжоры. Иллюстрация смерти - только предупреждение от семи смертных грехов.

Все меняется, когда на сцену выходит поколение, познавшее наваждение чумы и военные беды. Смерть перестает быть переходом к вечным мукам или вечному спасению. Она сама по себе большое несчастье, ведущее к концу. Смерть - это Судьба. Теперь уже не Бог забирает жизнь, чтобы потом воскресить ее, а смерть сама убивает.

Смерть - не состояние, она - враг. И иконография быстро отводит ей то место, которое в течение тысячелетия принадлежало Дьяволу и иже с ним.

С изображений смерти Христа и детей человеческих сходит налет просветленности, присущей им ранее. Появляется трагическая маска смерти, отражающая муки, пережитые в момент перехода от жизни к смерти. Тлен уже делает свое дело, становясь основой смерти.

Несмотря на очень личностную интонацию - интонацию человека, чувствующего, что конец близок, Вийон только воспроизводит уже известную тему, тему нового восприятия жизни и смерти. Одновременно с созданием "Пляски смерти", а может быть, и раньше болезненный дух XIV века породил изображение "мертвеца" - это разлагающееся тело, разрушаемое смертью не в момент кончины, а уже в вечности. Так перед современниками Вийона появляется множество изображений усопших, либо нарисованных, либо вылепленных из гипса, которых недавно изображали умиротворенными, в вечном покое, и с атрибутами той роли, какую они играли при жизни. Изображения усопших - как на могильных плитах (в частности, каноника Ивера в Соборе Парижской Богоматери), так и на первой странице модного Часослова. Обнаженность, исчезновение телесных знаков силы или процветания - все способствует тому, чтобы создать из "мертвеца" символ равенства всех перед загробной жизнью. "Пляска смерти" это предыдущий этап. Смерть одинакова для всех, но люди разные. Для "мертвеца" больше нет отличия. У Вийона в голове свой образ "мертвеца". Это о нем он будет думать, описывая повешенных, - "ибо они "мертвецы"", - и ничего ужаснее не знали люди.

...То хлещет дождь, то сушит солнца зной,

То град сечет, то ветер по ночам...

...Над нами воронья глумится стая,

Плоть мертвую на части раздирая... 1

Пляска смерти

Будь Макабр поэт или персонаж театра, художник или мифическое лицо это дела не меняет: пляска Макабра 2 - пляска на кладбище. В большинстве своем иллюстрацией к ней являются росписи на стене часовни: это пляска мертвых, такая, какую танцевали живые, чтобы выразить свою веру, свой страх и свою надежду. Папа и король, писец и офицер, торговец и крестьянин - все они в одеждах живых, с соответствующими социальными атрибутами - вовлечены в бесконечное рондо, где сама Смерть держит их за руки.

1 Ф. Вийон. Лирика. М., 1981. С. 152,151. Перевод Ф. Мендельсона.

2 По-французски "пляска смерти" звучит как "ла данс макабр" (La danse macabre).

У каждого своя смерть, и, конечно, самое ужасное - неуверенность, остающаяся у зрителей, - кто же тащит за собой живого: мертвый ли это, а может, то бестелесная смерть, смерть, которая для всех одна и та же и которая тащит каждого к его собственной кончине?

То, что именно так был поставлен этот танец-спектакль, в котором действуют тщеславие недолговечных иерархий и эфемерность человеческой уверенности в себе, не должно удивлять нас, как не должно удивлять нас и то, что танец этот исполняют на кладбище.

Танец - заклинание, кладбище - место встречи, и танец на кладбище вписывается с самого начала средних веков в ритуалы, более сатанинские, нежели литургические; христианство не смогло отказаться от этого ритуала в духовном наследии античности.

Впрочем, смех - это не улыбка. Над смертью смеются, не профанируя ее, но никто не стал бы взирать на нее с улыбкой. "Я смеюсь, плача" - наивнейшее противоречие Вийона, и оно не лишено смысла. Смеяться над смертью столь же непристойно, как и смеяться над уродством карлика. Назвать злым общество, рассматривающее себя в выбранном им самим зеркале, - значит ничего не понять в смехе средневековья. Безумец, глупец и жонглер - три ипостаси зеркала, которые мир терпит и которые участвуют в проповеди морали. Что Смерть натягивает на себя платье жонглера и пляшет фарандолу - это не насмешка над Святостью, а насмешка над устройством Мира. Танец - это обряд, и смеяться над ним - значит понимать его.

Обряд стал темой. Ею завладели поэт и артист. "Пляска смерти" на стене часовни кладбища Невинноубиенных младенцев - с 1425 года; Гийо Маршан опубликует ее текст с великолепными гравюрами в 1485 году. Во Франции Франсуа Вийона "Пляска смерти" так же известна, как и "Последний Судный день" во Франции времен святого Бернара. В праздники ее исполняют на площадях. Каждый вводит в нее свой персонаж, соответствующий его фантазии или его положению в обществе. Главенствует там монах. Доминиканец и францисканец выступают на равных. Всех радует, когда среди действующих лиц оказываются сержант, сборщик налогов и ростовщик.

Есть там и женщины, которым отдают дань учтивости в последний раз. Неизвестно, был ли утонченный Марциал Овернский автором, создавшим "Приговор Любви", но существует и "Пляска смерти женщин", и это произведение как нельзя лучше говорит о глубоком смысле действа, отнюдь не кощунственного. Насмешка здесь - это суждение о человеческих ценностях, а гротеск - всего лишь барочное выражение чувственности, на которую Аристотель не оказывает более сдерживающего влияния. Герцогиня плачет оттого, что умирает в тридцать лет, а маленькая девочка откладывает в сторону куклу, веря, что у праздника будет продолжение.

Строфы Вийона вписываются в традицию "Пляски смерти", и не только потому, что смерть повсюду вмешивается в жизнь. Смерть с косой ведет танец, и если Неизбежным было начало, то Неумолимым становится конец. Принижение веры, пожалуй, но также и возвышение человеческих ценностей. Судьба людей измеряется эталоном жизни, а не вечности. Равенство перед смертью заменяется равенством перед Судом Бога.

На тимпанах XIII века изображен кортеж испуганных осужденных, но также и процессия избранников, ведомых к свету, в Авраамово царство. И тут поэта постигает разочарование, и в стихах появляются епископ и папа, школяр и торговец. "Пляска смерти" не знает деления на доброе семя и плевелы: ничто не отличает избранных и обреченных. Вийон может вновь повести свой кортеж, где царствует насмешливая иерархия танца.

Первым идет папа - "как самый достойный сеньор", говорит Гийо Маршан. Потом очередь императора, вынужденного оставить знак императорской власти в форме золотого шара: "Оставить надо золотой, круглый плод!" Затем следует кардинал, за ним - король.

И в заключение своего тщетного поиска людей, снискавших славу, Вийон задает вопрос: "Но где наш славный Шарлемань?"; в своей "Балладе на старофранцузском" он пытается соединить архаические выражения и устаревшие формы, чтобы отдать все на волю ветра, уносящего кортеж, более всего похожий на сатанинскую фарандолу. Черт (le "mauffe") тащит за ворот апостола - папу, императора и короля Франции, его - прежде других: "Ведь он во всем первый". Слуги папы, раздувшиеся, словно индюки, гонимы ветром, как и их хозяин, кардинал пляски. Папа титулуется не как обычно, а "слугою из слуг Бога", что старофранцузский не боялся часто переводить этим удивительным сочетанием: "служитель из служителей монсеньора Бога". Император же у Вийона погибает, сжимая в кулаке позлащенный шар - символ высшей власти. И далее говорится, как суетно и тщетно дело короля, строящего церкви и монастыри. Мощь и благочестие - ни к чему: их уносит ветер.

А где апостолы святые

С распятьями из янтарей?

Тиары не спасли златые:

За ворот шитых стихарей

Унес их черт, как всех людей,

Как мытари, гниют в гробах,

По горло сыты жизнью сей,

Развеют ветры смертный прах!

Где днесь величье Византии,

Где мантии ее царей?

Где все властители былые,

Строители монастырей,

Славнейшие из королей,

О ком поют во всех церквах?

Их нет, и не сыскать костей,

Развеют ветры смертный прах! 1

"Пляска смерти" Вийона - это все его "Завещание". Ее персонажи - люди из жизни Вийона, друзья и недруги под флером иронии.

Я знаю: бедных и богатых,

И дураков и мудрецов,

Красавцев, карликов горбатых,

Сеньоров щедрых и скупцов,

Шутов, попов, еретиков,

Дам знатных, служек из собора,

Гуляк и шлюх из кабаков,

Всех смерть хватает без разбора! 2