Кари Хотакайнен - Улица Окопная

• Название: Улица Окопная
• Автор: Кари Хотакайнен
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-01121-6

Впервые на русском – крупнейший финский бестселлер последних лет, лауреат премии «Финляндия» и премии Совета скандинавских стран. Роман Кари Хотакайнена повествует о трагикомических ухищрениях жителя современного Хельсинки, который готов на все, чтобы вернуть жену с ребенком и приобрести собственный дом, и именует себя «бойцом домашнего фронта». И потери с трофеями на этом фронте далеко не всегда воображаемые…

---

Я не нашел в источниках, которыми располагал, ни этого Пимия, ни его группу, но, по-видимому, Пимия был какой-нибудь известный плотник или архитектор, который таким образом праздновал окончание строительства дома.

Вырезав с последний страницы журнала бланк заказа, я заполнил его и сунул в кроссовку, чтобы вечером кинуть в почтовый ящик. Перелистав телефонную книгу, нашел адрес Лаури Мякинена. Вальдшнепов переулок, дом четыре. Это километрах в пяти от моей квартиры, по ту сторону Центрального парка.

Я вытащил из духовки почти черные булочки, выложил на тарелку две штуки и налил в стакан молока. Запивая обжигающие булки холодным молоком, я рассматривал фотографию Мякинена. Он глядел на меня преданным собачьим взглядом. Я прикинул, какой он породы. Для финской лайки он слишком инертный, для золотистого Лабрадора – слишком выразительный, для бульдога – слишком гладкомордый. Не столь уж я поднаторел в собаках, чтобы выбрать породу. Вспомнилось, как Хелена, окрыленная мечтами о доме, говорила мне о собаке и привлекала мое внимание фотографиями каких-то щенков.

Дом, семья, трава, сауна, крыльцо, почтовый ящик, собака.

Глядя на сердобольную рожу Мякинена, я составил список слов, объединенных главным.

Дом, дети, газонокосилка, шланг, печка-гриль, собака.

Дом, жена, керамические гномики во дворе, счет за воду, поленница, собака.

Дом, воспоминания, винтовая лестница, ночной тариф на электричество, собака.

Прихлебывая молоко, я кусал булку и мычал. Подумалось, что примерно таким я и буду в старости. Бормочущий под нос старикан, люстра на потолке, собранная из осколков памяти и разрозненных мыслей, или ржавые качели во дворе, которые не тревожили многие годы и которые взвизгивают, когда на них садятся.

Я вышел перекурить на балкон. Верхние соседи с треском захлопнули балконную дверь.

Они

Я хлопнул дверью со всей силой, как только мог. Если стекло разобьется, это обойдется нам в четыреста марок. Мы уже обсудили вопрос с Лееной. Случись что, отправлю счет мерзавцу этажом ниже. Не захочешь, а ругнешься. Этот тип не понимает, чего добивается своим курением.

Леена заварила чай, и мы вместе отредактировали текст на желтом листке-наклейке. Леена надеялась, что мы сдержимся в выражении эмоций и не снизойдем до низкого стиля.

«Бог создал весну, дабы мы наслаждались ее запахом и – с отступлением зимней темноты – могли впитывать силу ее света, но некоторым это недоступно. Они только чадят своими отравленными головешками на балконах, добиваясь того, чтобы лето не пришло в полном объеме к тем, кто этого заслуживает. Может быть, настало время задуматься над собственными деяниями?»

Я попросил, чтобы Леена прочитала вслух. Вслушался в оттенки и логические ударения. Да, за каждым словом – я. Вообще-то я хотел добавить после слова «деяниями» тире и «злодеяниями», но по желанию Леены воздержался.

Надев банные шлепанцы, я спустился по лестнице к доске объявлений в подъезде. Старался ступать как можно тише, но шлепки подметок гулко разносились по парадной. Я открыл защелку и приклеил желтый листок посередине, рядом с Правилами по обеспечению порядка. Отошел на пару шагов назад, склонил голову налево… Неплохо, сразу бросается в глаза.

Поднялся к себе в квартиру. Леена поставила рядом с чаем мой любимый йогурт – натуральная черника с небольшим количеством меда. Обычно мы наслаждаемся этим деликатесом после успешной близости, но также и в те моменты, когда ощущаем себя единой семьей и встаем на защиту справедливости. Мне грело душу то, что Леена приняла решение стоять со мной плечом к плечу в борьбе против террориста-курильщика с нижнего этажа. Я заметил перемену в Леене примерно полгода назад, когда она вышла с балкона со слезами на глазах. Она расчесывала волосы, и вдруг ноздрей ее коснулся ужасный чад пепельницы этого типа, живущего этажом ниже. Тогда она встала в одну шеренгу со мной.

Я обратил внимание, что Леена выбрала для йогурта зеленую чашку в цветочек, которую мне подарили коллеги по случаю десятилетия моей деятельности в качестве начальника отдела контроля за качеством. Внимательный жест со стороны Леены.

Мы ели в тишине. Не было желания говорить о недавнем инциденте, мы сосредоточились на этом вечере. Юсси был на тренировке, Кати на аэробике – момент принадлежал нам.

Я планировал соблазнить Леену сразу после спортивных новостей, хотя плохое настроение по причине террориста еще не до конца выветрилось из головы. Я вспомнил, что он вот-вот отправится на свою пробежку, наверняка увидит наше гражданское мнение на доске объявлений. Настроение поднялось, и я отметил, что первый летний загар очень идет Леене. Она обрадовалась и сказала, что ею волнует шуршание моей бородки. Я поднялся, обтер губы от йогурта и уже наклонился, чтобы поцеловать Леену в шею, как эхо сильного удара сотрясло нашу входную дверь. Подлец снизу именно в этот момент хлопнул своей дверью и прогромыхал вниз по лестнице, ничуть не думая о соседях. Настроение упало, и Леена скрылась в уголке с журналом по рукоделию.

По мнению Леены, я слишком нервничаю из-за одного человека. Однако я ничего не могу поделать со своей реакцией. Мы прожили в доме двадцать лет, а этот засранец – первый настоящий нарушитель спокойствия. Я говорил об этом на заседании правления кондоминиума, но к проблеме никто всерьез не отнесся. Каллио сослался на закон о курении, в соответствии с которым на балконах запрещено только разводить открытый огонь. Пелконен предложил, чтобы я проветривал комнату, открывая другое окно. Смешно! Я напомнил, что правление может при желании принять исключительное решение, запрещающее курение на балконе. Каллио сказал, что в больших кондоминиумах это не так-то просто, поскольку даже один голос против разрушит наше стремление сохранить свежий воздух в квартирах.

Больше всего меня раздражало, что засранец других правил не нарушал. Напрасно я надеялся поймать его на алкоголизме или ночных оргиях. Никогда и ни в чем я не мог его уличить. Положение становилось нестерпимым, и я решил, что если стратегия желтых листочков не принесет желаемого результата, придумаем что-то другое. Господь не для курения создавал человека.

Матти

Я отмечал все, что видел и слышал.

Я расширял свой опыт, принюхиваясь и ощупывая. Заносил в блокнот без разбору все новые впечатления. Я действовал, как опьяненный весной орнитолог-любитель, сетчатка которого запечатлевает малейшее движение крыльев.

Я рассортировал дома, разделив их на группы.

Интересные, желаемые и возможные.

Деревянные, кирпичные, блочные.

Деревянные отдельно: старые, новые.

Старые отдельно: построенные до войны, после войны.

Новые отдельно: одноэтажные, двухэтажные, нетрадиционные, обычные.

Жителей я разделил на аналогичные группы.

Вечные строители, средний класс, зажиточные и внезапно разбогатевшие.

Зеленые, демократы, консерваторы, либералы.

Семейные, разведенные, бездетные, пенсионеры.

Как-то я читал об индейских племенах: самым главным для них было чувствовать под ногами землю. Человек должен знать, как правильно дрожит земля. Я отковырял образцы травы с разных дворов, приклеил их на ватманский лист, который повесил на стену. Каждый раз, проходя мимо листа, я обнюхивал пучки травы в надежде получить хотя бы намек, трава какого двора подходит нашей семье. Все пучки пахли одинаково. Минимальная разница зависела от мочи собак разных пород.

Ох уж эти индейцы!

Один вождь, уважаемый антропологами дряхлый старикан, утверждал во вступлении к книге, что никто не может владеть землей. Уважаемый вождь, приехал бы ты рассказать эту банальность жителям северных стран. У себя в прерии тебе легко говорить, ведь никто и не думает строить там супермаркет. Добро пожаловать, вождь краснокожих, в Хельсинки, на чужую землю, сразу прикусишь язык.

Добро пожаловать, уважаемый вождь, и на первый весенний просмотр в воскресенье. Там тетка в деловом костюме протянет тебе буклет с двумя замечательными строчками о цене земли: 3500 марок за квадратный метр. И мозги твои задымятся, когда ты услышишь очаровательную банковскую служащую, предлагающую выгодную процентную ставку «евро-бор» на пятнадцать лет выплаты. За неполных полтора миллиона марок, дорогой представитель американских прерий, ты легко попадешь на задний дворик городских четырех соток, готовить на гриле сальмонеллезную курицу.

Пульс 145. Нельзя думать ни об индейцах, ни о чем негативном, все сразу отражается на запястье.

Я незаметно скользил по району. Прохожий в камуфляже с небольшим рюкзаком и биноклем вблизи Центрального парка не вызывал подозрений. Диктофон я спрятал под курткой.

Притормозив у почтового ящика, я прислушивался к первым ощущениям. Это очень важно. Если появлялась потребность дополнительного изучения объекта, помечал его и возвращался на место поздним вечером. К дому приближался исключительно ползком; только проверив тылы, вставал во весь рост и настраивал оборудование.