Бьёрн Ларссон - Долговязый Джон Сильвер: Правдивая и захватывающая повесть о моём вольном житье-бытье как джентльмена удачи и врага человечества

• Название: Долговязый Джон Сильвер: Правдивая и захватывающая повесть о моём вольном житье-бытье как джентльмена удачи и врага человечества
• Автор: Бьёрн Ларссон
• Издательство: Издательство «МИК»
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2000
• ISBN: 5-87902-099-1

Эта книга о пирате Джоне Сильвере, знакомом читателю по роману Р. Л. Стивенсона «Остров сокровищ». Ларссон описал жизнь этого морского волка, полную безумных страстей и увлекательных приключений.

---

— О’кей! — мой голос прозвучал так, как когда-то на борту «Беззаботного». — Есть ли здесь кто-нибудь, чёрт возьми, кто понимает, что я говорю?

Уверяю вас, в камере наступило оживление. И, чёрт побери, передо мной возник не кто иной, как Джек, он смотрел мне прямо в глаза.

— Джон, — сказал он, но тихо, он ведь был умён. — Джон Сильвер!

— Собственной персоной!

— Пленный? — поинтересовался Джек.

— Нет, — ответил я смеясь, — совсем наоборот. Я свободен, словно птица, и при деньгах. Я пришёл выкупить тебя, если хочешь.

— Если хочу? — повторил он.

Я отметил его замешательство.

— Здесь все из племени сакалава. Я не могу их бросить.

Я подумал немного. Конечно, у меня были деньги, чтобы купить их всех, но что я буду делать с ними, с целой личной охраной? Хотя, тут же подумал я, нет никакой уверенности, что у меня будет возможность объединиться с тем неизвестным пиратом. Вполне может случиться, что мне придётся плавать самостоятельно.

— Прекрасно, — сказал я, — покупаю всех, если ты за них ручаешься.

Джек просиял и дружески ткнул меня в живот. Он до сих пор не научился тому, что белые в таких ситуациях хлопают друг друга по спине.

— Ты помнишь ту женщину? — спросил я потом. — Ту, что откусила конец у Баттеруорта.

Улыбка Джека стала ещё шире, если это возможно.

— Она тоже здесь, — сказал он. — В соседней камере. Её они боятся больше всех нас.

— Она твоя? — спросил я, внезапно подумав, что это так.

— Она ничья, — с гордостью в голосе произнёс Джек. — Она принадлежит только себе самой. Она наполовину из племени аквамбу. Они подобно людям из племени сакалава, не склоняются ни перед кем.

— Хорошо, — сказал я, — тогда я и её выкуплю.

Широко улыбаясь, Джек опять ткнул меня в живот.

— Сейчас я уйду, — сказал я Джеку. — Сегодня или завтра вас под стражей повезут ко мне на корабль. Объясни остальным, я лично отрублю голову каждому, своим видом показавшему, что знает, кто я такой. И скажи, если они ещё сами этого не поняли, что как только их нога ступит на борт моего судна, они становятся свободными людьми. Я не работорговец.

Я постучал в дверь, меня выпустили, я попросил открыть соседнюю камеру, чтобы увидеть женщину, единственную в своём роде. Следующая дверь за мной закрылась, и я потерял свою прежнюю уверенность, а сообразив, что женщина, которую я, не найдя лучшего имени, назвал Долорес, была в этой камере одна, я и вовсе растерялся. Она стояла в центре камеры, будто пригвождённая к полу, спиной ко мне; похоже, она не меняла позы с того момента, как её туда поместили. Услышав мои шаги, она не повернулась, и мне пришлось обойти её. Она была такой, какой я её запомнил: высокомерной, невозмутимой и замкнутой в себе. Но пока мы стояли там лицом к лицу, я всё-таки убедился, что она приподняла веки. Да-да, я был уверен, что она вспомнила и узнала меня.

— Ты понимаешь английский? — спросил я осторожно.

Она кивнула, но не произнесла ни звука.

— Ты знаешь, кто я, — сказал я. — Джон Сильвер, белый невольник с «Беззаботного». Я вернулся, чтобы выкупить Джека со всеми его соплеменниками. Я готов выкупить и тебя. Мне нужна такая женщина. Но я не хочу выкупать тебя на каких-либо условиях. Я порву твой документ, лишь только мы поднимемся на борт. Если ты пожелаешь стать моей женщиной, то всё будет хорошо, а нет — тоже хорошо. Я обойдусь, как и ты, я полагаю. Но если ты хочешь, чтобы я тебя выкупил, ты должна сейчас сказать «да». Мне надо от тебя услышать хотя бы только «да».

Она взглянула на меня снисходительно, а потом губы её приоткрылись, и раздался звенящий, бодрый смех, ничего подобного которому я никогда не слышал, так удивительно чисто он звучал.

— Да, — сказала она, чётко и ясно, и больше ничего.

Я не мог оторвать глаз от её полнокровных губ и белых зубов. Я думал о том, как же это выглядело, когда эти зубы сомкнулись на возбуждённом, напряжённом члене Баттеруорта.

По мне женщина, ясно, подумал я и удалился, оставив её в той же позе, в какой она была при моём появлении, — спиной к двери. Я вернулся к губернатору.

— Знаете что, — сказал я сразу, — я покупаю их всех, если вы назовёте приемлемую цену. Из некоторых я, конечно, сделаю матросов. Мой помощник умеет обращаться с упрямыми дикарями. Других могу перепродать. Учтите, я оказываю вам услугу. Примите это во внимание, когда будете называть цену. Что скажете?

Комендант поднялся, у него будто гора свалилась с плеч.

— И женщину? — спросил он.

— Да, — сказал я, — и женщину. Для личного пользования. Вы понимаете, что я имею в виду.

— Конечно, конечно, понимаю, — с необыкновенной доброжелательностью заверил он.

Но видно было, что он подумал: «Вот уж эту женщину я бы не пожелал для себя».

— Так какая ваша цена? — спросил я по-деловому.

— Семьдесят риксдалеров, — ответил он. — Это ведь неплохо. Если вы перепродадите, сможете подзаработать.

— Прекрасно! — согласился я, не торгуясь.

— Капитан, — начал комендант, — разрешите угостить вас стаканчиком. Вы оказали мне большую услугу. Я этого не забуду. Если вам что-нибудь понадобится, вы всегда желанный гость на Сент-Томасе.

Он поднял тост за меня и пообещал, что мои невольники будут доставлены на корабль до того, как стемнеет. Оплатить я могу на следующий день. Искушение взять их на борт и отчалить, не уплатив ни единого далера, было, естественно, велико, но в этом случае они, согласно всем правилам, остались бы невыкупленными. Поэтому я настоял на том, чтобы бумаги были сразу оформлены, отсчитал оговорённую сумму и получил документы, в которых ясно указывалось, что я стал владельцем тринадцати невольников: двенадцать из них мужского пола и одна женщина редко встречаемого типа.

Я не отправился сразу же на корабль. Сначала я посидел в таверне и заказал стакан рома «Смерть дьяволу». Чтобы убить дьявола — ведь он предназначался именно для этого, — ибо жизнь была адской, и времена — сущий ад. Владелец кабака, конечно, сделал большие глаза, когда такой джентльмен, как я, заказал питьё для рабов; во всяком случае, мне дали нечто совершенно отвратительное на вкус.

Я думал о былом: о неудачном бунте на «Беззаботном», предательстве Скьюдамора, о событиях, происходивших в трюме с невольниками, где был и Джек; об укороченном органе Баттеруорта; аукционе, прозванном свалкой; рабыне, которую хлестали плёткой за то, что она спала со мной; о маленьких и злых глазах Хольта; о своём выстреле, освободившем мир от него. Я не принадлежал к тем, у кого воспоминания вызывают страдания, но должен признаться, картины были нерадостными.

Я пошёл в глубь острова, и вскоре меж деревьев замелькали плантации священников. Я подкрался поближе, чтобы получше разглядеть. Всё было по-прежнему, чего я и опасался, если честно. Всё так же стояла каменная церковь, построили новый жилой дом. Пробравшись сквозь заросли кустарника, я увидел сахарные плантации. И здесь никаких изменений, кроме, пожалуй, только ухудшений, ибо теперь священники вдвое увеличили и количество рабов, и обрабатываемую землю. Помимо того, они наняли погонял и одного белого надсмотрщика. Вот и всё, чего я добился. Священники больше не верили, что их Бог даст им достаточно силы, дабы они сами могли справляться с рабами. И какова же польза от этого? Не в том ли, что мой урок их проучил и они стали не такими дураками, как раньше?

Я пошёл назад в форт Шарлотта-Амалия, сел в лодку и погрёб к судну, на котором Хендс красовался в своих ярких одеждах. Подобно большинству искателей приключений, Хендс приходил в восторг, словно ребёнок, нацепляя на себя жабо, шляпу с перьями или камзол с медными пуговицами и всё остальное, что под руку попадает. Если позволял случай, пираты любили наряжаться в яркие тряпки, похожие на павлинье оперенье, но как бы они ни старались, что бы ни накручивали на себя, выглядели они страшновато. Хендс не был исключением, но он и без тряпок был хорош.

— Хендс, — сказал я, — можно прекращать маскарад. Нам не нужно больше делать вид, что нас много, ибо к вечеру нас станет больше. Я нашёл ещё двенадцать человек.

Хендс красноречиво присвистнул.

— Ты завербовал людей в этой дыре? — спросил он. — Неплохо, чёрт подери, в такие-то времена. С кем они плавали раньше? С Тейлором? Робертсом? Киддом? С кем-то из великих?

— Ни с кем. Они все сухопутные крысы.

— Сухопутные крысы, — захихикал Хендс с презрением.

И надо признаться, он имел на это полное право, ибо нет пиратов, сколько-нибудь уважающих себя, которые нанимали бы сухопутных крыс, когда этого можно избежать. Никакие былые заслуги не учитывались. Какими бы документами те ни обладали, кем бы они ни были: воры, разбойники или ещё того хуже, — ничто не помогало. Легче было сделать пиратов из старых моряков, чем превратить сухопутных крыс в матросов. Но если Хендс и злился, это было ничто по сравнению с тем, что было, когда он увидел лодку, на вёслах направлявшуюся к нам с необычным грузом — экипажем под надлежащей охраной.