Андрей Смирнов - Безумная Роща

• Название: Безумная Роща
• Автор: Андрей Смирнов
• Жанр: Фэнтези

Собственно, эта книга уже написана, однако ни одно издательство не испытывает пока желания публиковать ее из-за спецэффического формата: это не роман, а сборник историй, объединенных общей идеей и сюжетом. Стиль — сознательно сделан более тяжеловесным, «эпическим». В этой книге рассказывается о древних временах, об изгнании Богов, о войнах Лордов и о причинах, вследствие которых Мъяонель был заключен в мир-тюрьму.

Андрей Смирнов

---

— Каков же, по-твоему, мой талант, учитель?

— Невелик, по моему мнению, — отвечал Келесайн. — Ибо слишком во многом ты безоговорочно веришь мне. Даже и сейчас ты незаметно пытаешься испросить у меня совета, и боишься выбирать самостоятельно.

— Глупо было бы пренебрегать правдой, — сказал тогда Навранд. — Я слышал, что ты приобрел свою Силу за одну ночь, когда тебе не было и тридцати лет, я же более семидесяти лет хожу у тебя в учениках, и только теперь, по твоим словам, во мне начала пробуждаться Сила. Поэтому я смирю свою гордость и возьму с собой драгоценности Алгарсэна. Я сотворю с ними нечто новое, придам им некую форму, которая заполняет мое воображение, и изменю их волшебство. А там — посмотрим, каковых высот в Искусстве я достигну и какую заслужу славу.

— Хорошо, — кивнул Келесайн. — Возьми тогда этот алмаз и отыщи ему место в своем изделии. В одном этом алмазе Силы больше, чем во всем дворце Алгарсэна.

С благодарностью принял Навранд подарок Келесайна. Затем он собрал многие из сокровищ Алгарсэна и предметы, в которые тот заключал свою Силу, и унес с собой. И вот, возвел он башню в ничейных землях. Всю внутренность башни, не считая чердака и подвалов, занимала одна-единственная высокая комната. Ту комнату украсил Навранд сокровищами, унесенными из дворца, расположив их в особенном порядке и в определенной последовательности. И, повинуясь его магии, изменили кристаллы свой вид — некоторые увеличились в размерах, некоторые — в числе, а некоторые бесследно растворились в воздухе комнаты и в хрустальных зеркалах, которые украшали стены. Из других кристаллов выросли высокие колонны, обвитые ветвями изумрудов и тяжелые от веса алмазов и рубинов, что, как спелые плоды, покоились на этих ветвях. Прикоснулся Навранд к полу — темным янтарем стал пол башни. Бросил вокруг куски яшмы — и вот, среди колон поднялись невысокие плиты, подобные алтарям, и таили в себе эти плиты немалую волшебную силу, а самый большой алтарь появился перед Наврандом. Бросил тогда волшебник горсть аметистов — и вокруг алтаря появились высокие, острые многогранные иглы, голубые и фиолетовые. Поднял руку к потолку — в хризолит невиданной величины превратился потолок залы. Затем смял он в руке топазы и развеял в воздухе их пыль: загустел воздух, заполнился желтыми искрами и светом гаснущего солнца.

Совершив все это, достал он из кошеля алмаз, подаренный ему Келесайном, и поместил в алмаз всю эту комнату, а вместе с ней — себя самого, стоящего в ее центре с алмазом в руке. Рухнула тогда башня, лишенная опор, но не в силах были повредить Навранду ее камни, ибо не было его уже в этом месте.

Вскоре после описанных событий вернулся Навранд из неведомых областей в области мира Сущего. Воздвиг он себе другое жилище и поселился в нем, хотя стоит сказать, что для того только потребно было ему это жилище, чтобы принимать в нем гостей — сам он мог бы обходиться единственной комнатой, в которую отныне не имел доступа никто, кроме него самого. Из этой же комнаты черпал он свое волшебство, ибо обрел собственную магию и стал одним из Обладающих Силой. Хозяином Драгоценных Покоев стали с тех пор называть его.

ПТИЦА (история двенадцатая)

Женщину, которой Гасхааль подарил Железное Оперение, а Эмерхад — Зеркало Судьбы, звали Эала. Была она самой красивой девушкой в деревне, и именно потому и выбрал ее Эмерхад, когда пришел в деревню и поселился там, желая изучить руины, громоздившиеся неподалеку. Туземцы приняли его как одного из своих и почитали, как лучшего из них, и в первую же ночь Эала вошла в хижину чужеземца и разделила с ним ложе. Впрочем, гостеприимство туземцев происходило не от того, что таковы были их обычаи (напротив, не слишком-то жаловали они чужаков), но от того, что так пожелал Эмерхад. Ибо воля сильнейших Лордов способна, даже и без посредства заклятий, управлять естественным ходом событий. Эмерхад же был весьма искушен в Силе, и от того все, что слепо следовало своей природе, в той или иной степени подчинялось ему. Волей своей мог он вызвать дождь или ураган, способен был жить с волками и тиграми, не опасаясь их, и способен был управлять людьми в той мере, в какой не их собственная воля, но привычки и повседневное течение жизни владели ими. Поэтому ничего удивительного не нашли туземцы в его появлении, поэтому же и Эала пришла к нему в первую ночь. Ведь выбор ее (будь у нее выбор) был бы таким же, как и у самки животного: сильнейшего из соперников выбрала бы она, а кто из ее односельчан был бы способен состязаться с Повелителем Стихий? Эмерхад всего лишь сократил время ее выбора. Впрочем, следует упомянуть еще раз, что он не использовал никаких заклятий и не подчинял ее, но, обратившись к самой природе Эалы, привлек ее к себе. В совершеннейшей гармонии жили они — хозяин и его животное, и спокойна была душа Эалы, ибо силен был ее владелец. Так же и Эмерхад — по-своему — любил ее. Покидая ее, подарил ей Повелитель Знаков Зеркало Судьбы, волшебный предмет, который, как надеялся Эмерхад, сможет сделать ее счастливой так, как хотела она.

Не таков был второй подарок, сделанный Гасхаалем. Ибо Железное Оперение, превратив Эалу в полуженщину-полуптицу, изменило не только внешний облик ее, но и душу. Человеческая природа ослабла в ней, и многие условности, принятые людьми, перестали иметь для нее какое-либо значение. Жалкой, серой и безыскусной показалась Эале прежняя жизнь ее. Ибо если прежде она слепо подчинялась течению жизни и, выбирая, думала, что вполне свободна в своем выборе (в то время как выбор ее целиком зависел от побуждений ее природы), то теперь сполна познала она ценность силы и вкус ее. Сильнейший страх вызывала в ней мысль о возвращении в прежнее человеческое состояние. Ничтожным казалось ей это состояние.

Ничего удивительного, что после того, как Гасхааль и Эмерхад покинули деревню, недолго там оставалась и Женщина-Птица. Смешными представлялись ей заботы людей, без конца повторяющимися — помыслы их, бессмысленными — обычаи их. Вид Эалы вызывал страх у ее односельчан, она же разучилась бояться, и чужой страх раздражал ее. Не умея и не желая соизмерять свои силы со слабой человеческой плотью, Эала тяжело покалечила некоторых из них, ведь остры были ее когти, а оперение ее — неуязвимо ни для какого оружия. Через несколько дней родное поселение и вовсе надоело ей, она покинула деревню и никогда более не вспоминала о ней.

После того прилетела она в город Кирсампль (а это был большой город) и опустилась на одной из улиц его. В страхе бежали от нее люди. Когда же стражники вышли против нее с оружием, она убила нескольких и покинула город.

Летя над влажными лесами Земли-под-Радугой, неясными, странными желаниями томилась Эала. Прежняя, человеческая часть тянула ее к людям, но новая природа, природа демона-птицы, заставляла презирать обычаи людей и действовать так, как действуют хищники.

Не знающие усталости крылья несли ее дальше, и вот, увидела она высокое строение на вершине горы. Вспомнила тогда Эала предания и легенды, ходившие в ее диком народе — сказания о том, что будто бы в подобных высоких строениях живут великие вожди. И тогда, выбрав наиболее привлекательное окно, ворвалась она в башню.

Там обнаружилось несколько людей, и некоторые из них были вооружены. Людей тех убила Эала, бездумно и спокойно рассекла их. Спросила она у высокого человека средних лет, закрывавшего собой женщину:

— Кто ты?

Сказал человек:

— Я — хэи Гоир.

А следует сказать, что в Цалатхэне, Земле-под-Радугой, «хэи» означало человека благородного происхождения, владеющего богатством и другими людьми. Вспыхнули глаза Эалы, и подобралась она к Гоиру поближе.

— А это кто? — Спросила она, указав на женщину.

Сказал он:

— Моя жена.

Тогда Эала схватила мужчину и бросила в другой конец комнаты, а жену его расчленила на части. Сказала она, обернувшись к вельможе:

— Нет у тебя жены. Но я стану женой и подругой твоей.

Подошла она к Гоиру, подняла его и приблизила к лицу своему, силясь понять, как отнесется он к ее предложению и не откажется ли? И Женщина-Птица знала, что если он откажется, то она убьет его — не потому, что это необходимо, но от злости и разочарования.

Хэи Гоир посмотрел на ее лицо (а было оно по-прежнему прекрасным) и не посмел отказаться. Ибо хотя она убила его телохранителей и его жену, и по виду была чудовищем, столь сильный страх объял его, что забыл он о прежнем своем достоинстве и своей гордости. Решил он, что легче ему будет пока что следовать ее капризам, а самому тем временем изыскать какой-нибудь путь к бегству.

Эала увлекла его на кровать и заставила совокупиться с ней. Но пока длилось это совокупление, она умертвила Гоира, ибо страстных ласк не выдержало слабое человеческое тело. Когда Эала обнимала Гоира, железные перья превращали в рваные лохмотья кожу его, когда нежно сжимала его плечи — ломались его кости, когда гладила человека — в легкие Гоира входили когти ее.