Тамара Катаева - Другой Пастернак: Личная жизнь. Темы и варьяции

• Название: Другой Пастернак: Личная жизнь. Темы и варьяции
• Автор: Тамара Катаева
• Издательство: Минск: Современный литератор
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-985-14-1615-4

Роман-монтаж «Другой Пастернак» – это яркий и необычный рассказ о семейной жизни великого русского поэта и нобелевского лауреата. За последние двадцать лет в свет вышло немало книг о Пастернаке. Но нигде подробности его частной жизни не рассказываются так выпукло и неожиданно, как в новом исследовании Катаевой «Другой Пастернак». «Боттичеллиевский» брак с Евгенией Лурье, безумная страсть, связавшая Пастернака с Зинаидой Нейгауз, поздняя любовь с Ольгой Ивинской – читателю представляется уникальная возможность узнать о личной жизни Пастернака с абсолютно неожиданной стороны.

Перефразируя Толстого, Катаева говорит о своих книгах: «В „АнтиАхматовой“ я любила мысль народную, а в „Другом Пастернаке“ – мысль семейную».

---

«Зачем ты Жене пишешь такие письма, которые она принимает не так, как ты хотел бы, а так, как ей хочется, то есть письма твои носят характер настоящей влюбленности, действительность же и факты говорят противное. <> имей мужество не быть двойственным перед нею. Это ее убивает. Ах, томы надо писать – сил уж нет!Ведь ясно, что ты предлагаешь ей дружбу – так делай и говори более определенно, ибо в письмах твоих все неопределенно, туманно, и она – опять-таки – истолковывает это в свою пользу».

БОРИС ПАСТЕРНАК. Письма к родителям и сестрам. Стр. 520.

Родне Пастернака несимпатична Зинаида Николаевна, с двумя детьми оставившая мужа (весьма статусного мужа – это ведь и жене титул статской советницы пожизненный – или до первого повторного брака). К чести старых Пастернаков, они никогда эти несомненные и весомые – во все времена так было – титулы не поставили на одну доску с тягостными обязательствами Пастернака по отношению к сочинившей саму себя Жене. Женя одна тем не менее была им никто. Раз муж сказал ей: «Свободна!» – она должна была и не притираться к ним. Альтруизм Пастернака за их счет их всех раздражил ужасно.

Пастернак – муж, который страстно желает, чтобы жена не вернулась к нему из поездки, в которую он ее отправил, чтобы избавиться от нее, сильно скучающий по сыну и по ней самой, абсолютно уверенный в том, что он ничего не сделал для того, чтобы склонить ее к мысли о невозвра-щенстве. Об этом письма. При страшном советском неустройстве он имеет легальную возможность отговаривать ее от СКОРОГО возвращения.

«Раньше весны сюда не собирайся. Но только из соображений здоровья».

Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.

Переписка… Стр. 349.

Пастернак много пишет о том, как Зина любит его, – это еще хуже, чем писать о своей любви к Зине, ведь Зине не возбраняется любить его, Зина может его любить, ее любовь будет с благодарностью и восторгом принята, а ее, Женина, ненужная – отвергнута. Никто не спрашивает ее, любит ли она Бориса или нет. Это никого не интересует. О Зининой любви – с почтением, о Жениной – с пренебрежением. Лучше бы влюбился только он, в этом потом можно покаяться, и это в конце концов можно простить – это дело двоих. Простить то, что была еще и Зинина любовь, что Зина раздавала награды и ей целовали за это край платья, – это все равно что самой Жене припадать к ее стопам.

Письмо горлицы.

«Я звонила тебе сегодня по телефону. <> Молю Бога, чтобы расстояние и телефон были причиной того чужого и холодного голоса, который я слышала. Неужели непонятная дикая потребность во что бы то ни стало убить нашу близость принесла уже такие результаты? В том состоянии, в котором я сейчас нахожусь, я не знаю, зачем мне ехать в Париж, зачем таскать за собой Женю. <> Пробыв месяц, два в Париже (ты скажешь, зачем два, больше, до весны, – а что там делать, можно посмотреть, поучиться – но работать, жить можно только дома, а потому должен, должен существовать дом <> (Ни в каком доме с ней уже не хотел быть Пастернак.) Боже, Боже, я не могу понять, как, почему этот кошмар въехал в мою жизнь, ни зеркало, ни люди не дают мне ответа. Я жду и дико боюсь того момента, когда утрачу совсем рассудок (утрата рассудка – дело самодисциплины), и отвернувшись от испуганных Жениных глаз и его беспризорности (при матери – все-таки ребенок не беспризорен? Евгения Владимировна и сыну предъявляет свои высокие требования: раз уж он стал таким неудачником, что лишился (отец его себя не лишил) отца – то пусть и будет беспризорником. А тут уж и родня этого мужа тоже не хочет искупать рода своего грехи и забрать внука или племянника (или племянника жены) к себе – ну, беспризорник он и есть беспризорник. Женя во всей истории жалеет только себя), прикончу свою боль (естественнее желание прикончить себя, потому что на это нужно меньше сил физических и организационных, говорить, правда, об этом заранее, а не в найденной посмертной записке – безвкусно. Действует не на многих. Вернее – на многих, почти на всех, но в обратную сторону). Больно, больно, не хватает воздуху (этому веришь, за это ее действительно до слез жаль, даже не нуждающаяся в кислороде Русалочка, героиня мультфильма, в похожей ситуации – спортсменка, озорница, девушка действия и подвига, и при этом ПРИНЦ ЭРИК держит за руку другую, – беспомощно трепещет ручкой в запястье, оседая вдоль стенки и ловя ртом ненужный ей воздух). Я не героиня, я не могу ею быть, у меня нет сил. Помоги. Спаси меня и Женю. Пусть Зина вернется на свое место».

«Неужели же я как-то по-другому устроена. <> Неужели думать и чувствовать так с кровью и плотью неправильно. Неужели мир устроен совсем наоборот и как я могу тогда в нем существовать. <> что может этому помочь? – Мое здоровье (здоровая, она возьмется за вселяющий в Пастернака радость труд – и воздействует неестественностью своего завоевывающего труда, как эстетически воздействует трансвестит на хорошего здорового натурала?), мое присутствие (от которого едва избавились), улыбка (она была использована творчески, Жене в долготу дней был выдан титул „женщины с улыбкой взахлеб“, для интимного пользования эта улыбка не пригождалась), мольба (ну разве что это – пусть читает, если сил хватит – клин клином – Марину Цветаеву: „Мой милый, что тебе я сделала?“ – и прочее)».

Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.

Переписка… Стр. 344– 345. Кстати, этому письму предпослан комментарий (сына, естественно, Евгении Владимировны): «Обещанного письма от папы, которое он собирался написать сразу по приезде <> мы не получили (МЫ – или он что-то важное хотел написать ТОЛЬКО ЖЕНЕ?). По-видимому, на нем мама строила свои расчеты на будущее. Не дождавшись, она 1 ноября позвонила в Москву. Разговор шел о поездке в Париж, куда маму тянуло. Там в то время жил Роберт Рафаилович Фальк, ее любимый учитель по Вхутемасу».

Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.

Переписка… Стр. 344.

Кажется, здесь все-таки было не до тяги в Париж.

Пастернак пишет за границу поверх барьеров. Поверх непреодолимого барьера Зины, которая не пропустит на старое место Женю, и поверх непоколебимого возмущения благополучных и любящих заграничных родственников, которым запальчивым и восторженным – нереальным и несерьезным, поэтическим, пастернаковским – образом пытаются навязать навсегда, на полное содержание, на деликатное, не дай Бог обидеть или что-то ДАТЬ ПОНЯТЬ, обхождение – семью Бориса, которая, по его полному убеждению, заслуживала всего самого наилучшего.

«Папочка все еще надеялся, что родители и сестры возьмут на себя заботу обо мне и освободят от этого маму».

Там же. Стр. 344.

«Сдержанно-измученный и скрытно-отстраняющий тон» письма Жони – Пастернак все видит. Сначала он писал им так: «Я знаю, что дико, безбожно, неслыханно стеснил вас и – и. Ах, что тут сказать!»

БОРИС ПАСТЕРНАК. Письма к родителям и сестрам. Стр. 517. Они тоже посчитали, что – стеснил. Пусть не «дико», «безбожно» и «неслыханно», но они пожелали, чтобы обошлось без «и – (беспомощно-виноватый вздох и разведение руками) – и». Женю с Жененком отправили назад.

«Что я себе представляю в дальнейшем? Свободу, свободу, полнейшую свободу для Жени; свободу, которая будет впервые истинной большою связью моей с нею. Мне будет грустно без них обоих. <> Но с грустью разлуки я справлюсь».

БОРИС ПАСТЕРНАК. Письма к родителям и сестрам. Стр. 512.

Придумано не им: «свободна» – это формулировка признания свершившегося развода. Вершитель, как всегда, – мужчина. Пастернак пишет с чистотой и восторженным доверьем, но сути дела это не меняет.

Пастернак фантазирует на разные темы, в том числе о том, что Женя, может, и вернется (в Россию) – и все это тоже будет прекрасно. «Спустя какой-то промежуток, большой, вероятно, мы встретимся и, если Бог даст, полная (т.е. с Зиной) совместная жизнь потечет у нас по-новому».

Там же. Стр. 512.

«Зина спит (это декабрь 1931-го, письмо бедной Жене, Зина спит на кровати Пастернака – бывшей и Жениной – в комнате квартиросъемщиков Пастернаков на Волхонке). Она встала сегодня очень рано и отвела своих ребят в первый раз в детский сад (Бог с тем, что не нанято няни для ее „ребят“, Женю это не утешит) , потом, вернувшись, легла досыпать недоспанное».

Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.

Переписка… Стр. 357.

Что Жене думать? Может, недоспанного набралось так критически много не только из-за ребят? Женя ведь не может об этом не думать?

И это была она, Женя, которая относилась к Пастернаку как к «тому несчастному, уступчивому уроду и полуживотному, которое ты из меня делаешь, подчиняя своим собственническим инстинктам».

Там же. Стр. 190. Куда теперь ей деть свою принципиальность?

Пастернак женственен в истории с Женей – Зиной. Так ведут себя только женщины, когда они попадают в историю, где они могут выбирать. Как правило, это бывает с замужними, где и муж влюблен, и другой – гораздо более силен и к тому же хочет жениться. Различие женской и мужской ролей (в треугольниках с лишним мужчиной или с лишней женщиной) в том, что «второй» мужчина может расхотеть жениться, а «вторая» женщина может перестать быть такой любимой. Женщине страшно оказаться без второго брака, уже пожертвовав ему первым, а мужчине жалко лишиться такой сладкой игрушки – возможности страстно, самозабвенно любить. Желание сохранить и того, и другого – это самая характерная женская черта поведения в треугольнике. Пытаться сохранить обоих пробует почти каждая. Какое счастье, если это можно пытаться делать долго, оттягивая, погружаясь в сладостные подробности, очень тонко объяснять, почему все должны остаться вместе, как обогатится их внутренний мир и отношения в результате параллельного проживания двух линий супружеской жизни (это так и есть, но этого не бывает). И главное – непрерывно пощипывать упоминанием о сопернике: или нейтральным тоном (где, правда, невозможно поверить в простодушие – вот и у Пастернака Зина непрестанно то спит, то лежит, то только встала…), или – высший пилотаж – наивно-страстным.