Василий Потто - Кавказская война. Том 3. Персидская война 1826-1828 гг.

• Название: Кавказская война. Том 3. Персидская война 1826-1828 гг.
• Автор: Василий Потто
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-3154-6, 978-5-9524-3151-5

Фундаментальный труд выдающегося военного историка, генерала русской армии В. А. Потто охватывает период Кавказской войны с начала XVI века по 1831год.

Многие годы в разных местах автор собирал разрозненные документы материалы с одной целью – извлечь из забвения и связать в одно стройное повествование драматические и героические события, которые, развиваясь и усиливаясь, определили совершенно особую роль Кавказкой войны в нашей истории.

В третий том вошли события Персидской войны 1826-1828 годов.

---

А между тем Паскевич уже приводил в исполнение предположенный план,– и на правом персидском крыле завязывалось жаркое дело. Как только батальоны Эристова подошли к позиции, он двинул их на густую пятитысячную толпу шахской конницы, укрепившуюся в теснинах. Эристов, поддержанный артиллерийским огнем, повел колонны в атаку,– и теснины взяты были приступом. Персияне побежали, дивизионы нижегородцев бросились за ними. Есть сведение, что одна из этих партий, будучи выбита из горных теснин, вдруг устремилась на русские пушки. “Когда ядра и гранаты вытеснили персиян из ущелий и драгуны пустились в атаку,– рассказывает один из участников боя,– то угорелые кизильбаши целой стаей бросились ко мне на батарею. Я успел перезарядить орудия картечью и ждал, чтобы неприятельская конница нанеслась на ту точку, куда наведены были дула моих пушек. При виде быстро несущейся кавалерии, все по обыкновению закричали: “Артиллерия, стреляй! Стреляй!” Некоторые в досаде даже прискакали ко мне на батарею, но я, “как упрямый хохол”, настоял на своем. Зато как все были восхищены, когда я открыл картечный огонь и большая часть персиян полетела, как пешки”.

Бегущий неприятель разбросался по высотам, а часть его кинулась в лощину между цепью гор и высоким холмом, отделявшим центр неприятеля от его правого фланга. Но тут-то и насели на него первый и третий дивизионы Нижегородского полка. Опрокинув блестящей атакой массу персидской кавалерии, Раевский, в горячем преследовании, несколько раз спешивал то тот, то другой эскадрон, сбивая неприятеля в местах, недоступных для конницы. Бой шел кровопролитный. Вся лощина покрылась изрубленными телами неприятельских всадников. Первый дивизион овладел персидским знаменем[8].

Теперь все правое крыло неприятеля было уничтожено; центр обойден. Паскевич приказал ударить наступление, и русские колонны в грозном боевом порядке, с барабанным боем, вышли на с высоты, открывавшие всю неприятельскую центральную позицию; в то же время второй дивизион Нижегородского полка, еще не принимавший участия в битве, поскакал вперед, чтобы осветить лежащую за ней местность. Предводимые князем Андронниковым, драгуны стремительно атаковали встретившегося им врага, и в погоне за ним, выяснили окончательно, что пехоты в персидском отряде не было. Аббас-Мирза между тем, не дождавшись столкновения с главными силами Паскевича, уже отступил по всему протяжению боевого поля, преследуемый русской конницей. Отступал и левый фланг неприятеля. Пока шло дело на правом крыле и в центре, уланы Бенкендорфа и казаки Иловайского рядом атак оттесняли неприятеля с одной высоты на другую, и в тот момент, когда персидский центр стал отступать,– толпам Ибрагима и Гассан-хана ничего не оставалось более, как поспешно последовать его примеру. Но отступление это еще не было бегством. Отойдя версты четыре, Аббас-Мирза занял новую крепкую позицию, пытаясь остановить наступление русских. Пехота Паскевича, следовавшая по пятам неприятеля, уже подходила, но ей и здесь не пришлось принять непосредственного участия в деле: русская конница не дала Аббасу-Мирзе ни момента, чтобы устроиться на новой позиции. Конная артиллерия, подскакавшая к неприятельским линиям, быстро снялась с передков и открыла учащенный огонь гранатами. В то же время, левее ее, вынеслась голубая линия Серпуховских улан и первый дивизион пошел в атаку. Весь правый неприятельский фланг, попавший под этот удар, был моментально сбит; левый – бежал, не выждав даже натиска конных полков Бенкендорфа и Иловайского. Второму дивизиону нижегородцев, бывшему во главе кавалерийской колонны, пришлось вынести на своих плечах главную и решительную атаку на центр неприятеля.

Предводимые двумя храбрейшими штаб-офицерами, полковником Раевским и князем Андронниковым, третий эскадрон, капитана Семичева, и четвертый, штабс-капитана Эссена, понеслись прямо туда, где развевалось знамя наследного персидского принца. У подножья высокого холма, занятого блестящей свитой, драгуны моментально спешились – и бросились вперед. Поручик Левкович, под которым была убита лошадь, изрубил байрактара и вырвал из рук его знамя, на котором красовалась надпись: “Победное”. Все это произошло так быстро, что Аббас-Мирза сам очутился лицом к лицу с драгунами; он почти в упор выстрелил в них из ружья и едва-едва успел ускакать; но ружье, еще дымившееся выстрелом, и оруженосец, возивший его за наследником,– остались в руках победителей.

Пехота по следам драгун тотчас заняла центральный холм, господствовавший над всем пространством боевого поля, и поставила здесь сильную батарею. Но неприятель уже обратился в совершенное бегство. Началось горячее преследование. Пехота, продвинувшись вперед еще несколько верст, остановилась на урочище Хумлар, у ручья Джеван-Булака, по имени которого названа была и самая битва. Драгуны, уланы и казаки, несмотря на палящий зной, проскакали еще верст десять и за Хумлары.

Персияне потеряли в этот день до четырехсот человек убитыми и ранеными и до двухсот человек пленными. В числе последних были: Зейнал-хан, начальник сильного Мукаддемского племени, Асад-Ула-хан Коджарский, родственник шаха; любимцы Аббаса-Мирзы: Аскер-хан, Вели-хан, оруженосец его Мамед-Али-бек и, наконец, Неджеф-Али-суЛтан, тот самый, который приезжал к Паскевичу в Эчмиадзин с письмом от наследного принца. Это пленение знатнейших людей Персии придало Джеванбулакской победе особенно важное значение и вселило в славных азиатских всадниках уважение к русским конным полкам, которым принадлежало в сражении почти исключительное участие. Русские потеряли в бою трех офицеров и тридцать восемь нижних чинов. Отличились особенно нижегородцы, и из числа их полковник Раевский и поручик Левкович получили георгиевские кресты 4-ой степени.

Не лишнее сказать, что в Джеванбулакском сражении участвовал младший брат величайшего из русских поэтов. Лев Сергеевич Пушкин, начавший свою службу именно в знаменитом Нижегородском драгунском полку. Он был тогда еще юнкером и находился ординарцем при храбром Раевском, поспевавшем со своими нижегородцами всюду, где только могла представиться в нем надобность. Среди беспрерывных опасностей, всегда у стремени своего начальника, юноша, в этом первом для него бою, выдвинулся тем безупречным хладнокровием, которое, впоследствии, было его отличительной чертой; на полях Джеванбулака он заслужил свой первый офицерский чин.

Паскёвич от пленных узнал, что в сражении со стороны персиян участвовало до шестнадцати тысяч человек конных, а что пехота оставалась в двадцати восьми верстах, в Каразиадине, на пути к Чорсу. Туда-то, по безводным путям, изрезанным оврагами и укрепленным искусными английскими офицерами, и думал Аббас-Мирза завлечь русские войска. Он совсем не рассчитывал вступать в решительный бой на берегах Аракса, ни в каком случае не предвидел столь быстрой переправы пехоты и надеялся несоразмерно превосходным числом своих войск раздавить русскую кавалерию. Джеванбулакский бой разрушил все его расчеты.

В тот же день Паскёвич вместе с пехотой возвратился в свой лагерь под Аббас-Абадом, а на следующий день вернулась и кавалерия. В лагере Паскёвич узнал, что в то время, когда войска сражались под Джеван-Булаком, гарнизон крепости сделал сильную вылазку, но был отражен блокадной частью с большим уроном.

Джеванбулакская победа, лишившая осажденных надежды на всякую помощь извне, должна была повести к серьезным последствиям и стала предвозвестницей тех громких подвигов, которыми ознаменовал себя кавказский корпус в дальнейших событиях персидской войны: теперь Аббас-Абад должен был сдаться, а в случае сопротивления Паскёвич уже решил штурмовать его. “Завтра,– писал он великому князю Михаилу Павловичу, только что возвратившись из боя,– нам лезть на штурм и гнать неприятеля до самого сердца Персии. Исчезли скука и усталость. Победители мои веселы и счастливы. Одна невыгода, неизбежная в здешнем климате – больные в страшном количестве и умножаются с каждым днем”...

6 июля Паскёвич приказал поставить на главной батарее отнятые у неприятеля знамена. Трофеи принесены были в девять часов утра и, при залпе целой батареи, показаны персиянам. В то же время один из пленных, взятых под Джеванбулаком, отправлен был в крепость с известием о поражении Аббаса-Мирзы и с предложением коменданту безусловной сдачи. Комендант просил трехдневной отсрочки. Паскёвич отвечал отказом. Весь день продолжалась слабая стрельба из орудий, а вечером, едва в русском лагере пробили зорю, из Аббас-Абада явились парламентеры. Это были начальники двух батальонов: нахичеванского, Эксан-хан, и тавризского, Мамед-Риза-хан. Они привезли известие, что гарнизон сдается безусловно,– капитуляция немедленно была подписана. Обоим парламентерам оставлена была свобода и позволено жить в новопокоренной русскими области. Тавризский батальон и Бахтиары сдавались военнопленными: Эксан-хан от имени своего нахичеванского батальона просил, чтобы его послали на службу против персиян, так как он считал уже себя подданным русского государя.