В. Пашинин - «Мир приключений» 1968 (№14)

• Название: «Мир приключений» 1968 (№14)
• Автор: В. Пашинин
• Издательство: Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1968

Сборник приключенческих и фантастических рассказов разных авторов (В. Пашинин, Кирилл Булычев, Лев Полонский и др.). Альманах № 14.

Ежегодные сборники приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей выпускались издательством «Детская литература» с 1955 г.

---

— Ширван с Сибирью не равняй. Дома, братец, и стены помогают.

— Это так, — подтвердил Андрей. — Но работящих и сметливых людей всюду хватает.

— Допустим, доберешься до той нефти, одаришь ею бакинцев, а России какой прок будет?.. За морем телушка — полушка, да рубль перевозу…

— Мыслю нефть по морю и Волге без бурдюков и бочек возить. Читал я, что тыщи лет назад на Евфрате нефть в лодки, обмазанные асфальтом, наливали. Были эти лодки сперва круглыми, сбитыми из стволов акаций, потом их стали делать вытянутыми, с килем. По триста пудов в каждую такую посудину зараз грузили. А нам под силу суда с большими трюмами строить. Хранить ее в России с давних времен умели. На московских складах по двести пудов кизылбашской нефти[16] держали.

— И ханы, полагаешь, мешать перевозке не станут?

— Убежден, что союзу нашему с Ширваном крепнуть. Все одно жители его у России защиты от персидских и оттоманских сатрапов будут искать.

— Упрямого не переспоришь — горько улыбнулся Карл. — Но для чего тебе, чудак человек, столько нефти?

— Чтобы повсюду нефтяные машины работали, чтобы тяготы с человека сняли.

— Все суета сует, — сказал Карл. — Умен ты, Андрей, а на мир сквозь пелену глядишь, не хочешь его в истинном свете видеть. Коли завершишь удачно свое начинание, скажи, кто на твою машину позарится? С дешевым крестьянским трудом ей не соперничать. Ну сделает тебя императрица придворным изобретателем, чужеземным послам на потеху твою механику будет показывать. Один такой изобретатель у нее есть — Кулибин. Но Кулибин из простонародья, а ты дворянин. Честь невелика…

— Служить отечеству — выше чести не знаю!

— Я выскажу тебе все. Диковинные часы для забавы Кулибину дали построить, а его прожект арочного моста через Неву так и остался прожектом.

— И как же надлежит поступать?

— Твердо стоять на земле. Создавать то, что встретит одобрение и даст верную пользу.

«Облегчить труд по нас грядущим!» — вспомнились слова Ползунова. Карл предлагал изменить им во имя благополучия и спокойствия. Андрей подумал о том, что Карл заметно изменился. Слишком трезво он стал смотреть на жизнь. Что повлияло на него? Их встреча с Потемкиным, карьера Войновича или служба в садовом хозяйстве?

— Твоя правда не для меня. От своего я не отступлюсь, — сказал Андрей.

…26 июля на рассвете корабли вошли в бакинскую гавань. С крепостных стен их приветствовали залпом из одиннадцати пушек.

Эскадра салютовала в ответ.

«Жребий сей я вытянул сам»

…улицы обладают одним несомненнейшим свойством: превращают в тени прохожих.

А. Белый, «Петербург»

Корабли стояли на рейде, но шлюпки между ними и берегом ходили редко. Войнович запретил команде оставлять суда. Бакинскому хану, явившемуся на флагманский фрегат, он сказал, что прибыл для учреждения коммерции и приведения ее в порядок.

— Мы рады дорогим гостям, — вежливо ответил тот.

Войнович дал понять, что будет вести переговоры только с самим Фатали-ханом.

На четвертый день из Кубы приехал нарочный посол. Он передал командиру эскадры поздравление и приветствие от своего господина, сообщил, что скоро Фатали-хан будет а Баку. Войнович выслал навстречу ему своих представителей — Габлица и Михайлова.

Увидев Андрея и Карла, Фатали-хан поднялся, усадил их рядом с собой.

— Гора с горой не сходится, а человек с человеком… — Он вспомнил давнюю встречу с ними и Гмелиным.

Переговоры велись на берегу, близ крепости. По окончании их Войнович возвращался на корабль, Фатали-хан уезжал во дворец Ширван-шахов.

Фатали-хан старался быть почтительным и тактичным, но дерзость и заносчивость Войновича сердила его.

«Граф, обжегшись на горячем, дует на холодное», — подумал Андрей. Он и Карл находились при Войновиче в качестве переводчиков.

Войнович ждал от Фатали-хана ответа за все потонувшие суда, настаивал на полной компенсации и выдаче гарантий. Напрасно Фатали-хан уверял, что пираты выходят из персидских портов и наносят убытки не только русским, но и азербайджанским купцам. Войнович не слушал его. Было очевидно, что несколько судов потерпели бедствие в шторм, однако Войнович желал получить возмещение и за них.

Командир эскадры был непреклонен. Он требовал отмены всех пошлин, оказания привилегий российским купцам, уничтожения шхун и сандалов, принадлежавших азербайджанским торговцам. В противном случае Войнович грозил обстрелять город.

Фатали-хан побелел от этих речей, но сдержал себя. В голосе его была обида:

— Мы обращаем свой взор к России и жаждем присоединиться к ней. Она всегда была нашей заступницей, поэтому действия ее офицера нас удручают, — сказал Фатали-хан.

В гневе Войнович продолжал возводить обвинения, одно нелепее другого. Андрей и Карл старались при переводе сгладить впечатление от его угроз, опускали бранные слова. Они сделали попытку образумить командира эскадры. Начал разговор Карл, но стоило Войновичу цыкнуть на него, как он умолк. Андрей не отступил. Он сказал Войновичу, что его требования и грубость идут не на благо отчизне, а во вред ей, позорят российский флаг.

— Протяну обоих под днищем! — рассвирепел Войнович.

Он приказал арестовать Михайлова, а Габлица отстранил от переговоров.

Карл был встревожен.

— Покаемся, Войнович отходчив, и все образуется. Ты же знаешь, как он влиятелен.

— Ни за что! — Андрей взглянул на Карла с сожалением.

Бесчинства Войновича вызвали глухой ропот у офицеров. Это не укрылось от капитана, и он стал любезней при встречах с Фатали-ханом.

Вскоре заключили торговое соглашение.

Оскорбленный Войновичем Фатали-хан не дал воли своим чувствам. Даже от приближенных он скрыл, как вел себя командир эскадры, умолчал об его угрозах. Тонкий и дальновидный политик, Фатали-хан считал, что из-за неразумного и грубого посланца императрицы было бы глупо ссориться с Россией и возбуждать свой народ против ее народа. Втайне от Войновича он послал гонца в Петербург с письмом к Екатерине. Фатали-хан заверял ее в неизменной преданности и дружбе и жаловался на командира эскадры, допустившего «худые поступки и злообращательное поведение».

Арестованного Андрея держали в одной каюте с Томпсоном. Капитан-поручик близко сошелся с ним, расположил его к себе. Старый фактор сказал Андрею, что к концу жизни разочаровался в людях, в сердцах выругал Гленвила — виновника его несчастья.

— Вы убеждены, что это его люди потопили шхуну? — спросил Андрей.

— Так же, как в том, что я разорился дотла…

Злой на Гленвила, отплатившего неблагодарностью за добро, он больше не хотел молчать. Да и вряд ли кто из владельцев Ост-Индской компании подаст ему, нищему, кусок хлеба, рассуждал старик. Почему же он должен блюсти ее интересы? И Томпсон упомянул бакинского посредника-купца, который предупреждал его и Демьянова об опасности.

— Вы бы нашли его здесь?

— Да. Он многое мог бы добавить к моему рассказу, — ответил Томпсон.

Войнович выслушал Андрея с враждебной настороженностью. Однако, сообразив, сколь выгодно ему будет представить светлейшему свидетельства о происках англичан, объявил, что отпустит Андрея и Томпсона в город к посреднику-купцу.

С палубы корабля город, заключенный в крепость, был похож на треугольную шляпу. Он выглядел живописно, возвышаясь над морем и окрестными холмами.

— Древний город. На него, как на старую женщину, лучше смотреть издали, — провожая Андрея на берег, пошутил Карл.

— Будет тебе… Все ты готов высмеять! — недовольно сказал Андрей.

— Милый мой, в другом месте и при других обстоятельствах смех — крамола, а здесь это можно позволить…

Сторожевые башни и крепостные ворота остались позади. Андрей снова шел по улицам Баку. Они были до того узкими и тесными, что казалось, будто их прорубили в каменном массиве домов. Вытянешь руки, и ладони упрутся в стены. Встречные сторонились, чтобы дать чужеземцам дорогу, иначе в крепости не разойтись. Дома, сложенные из неотесанных пористых камней, необмазанные заборы походили на груды развалин. Однообразно серыми были и грязные, немощеные улицы, и стены без окон. Лишь плоские кровли, залитые киром, чернели на уступах холма.

Порядком проплутав в этом лабиринте, Андрей и Томпсон дважды выходили к Девичьей башне, у которой плескалось море, приближались к Шах-аббасским воротам с их красивыми сводчатыми арками, петляли вокруг старинной башни Суллуты-Кала и караван-сарая. И снова шли вдоль ровной крепостной стены, увенчанной зубчатым гребнем и квадратными бойницами.

Они задержались у Ширваншахского дворца, невольно любуясь им. Он отличался от всех дворцов, которые Андрей видел в Персии и Гиляне. Томпсон сказал, что не встречал такого и в Аравии. Высокий портал из светлого камня был украшен ковровой резьбой, а купола дворца купались в солнце. Опоясанный орнаментом, взмывал ввысь тонкий и стройный минарет, причудливая вязь букв тянулась над входом в мавзолей дервиша.