Зое Дженни - Зов морской раковины

• Название: Зов морской раковины
• Автор: Зое Дженни
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-414-0

В издание вошли дебютное произведение молодой швейцарской писательницы Зое Дженни «Комната из цветочной пыльцы» и роман «Зов морской раковины» – глубоко психологичные повествования о юных, об их мировосприятии и непростых отношениях с окружающими.

---

Они лежали рядом, две половинки одной капсулы. Элиза положила голову ему на грудь, которая то поднималась, то опускалась; она видела во сне корабли, надвигающийся шторм, развевающиеся паруса.

На следующее утро Элиза приподнялась на постели, и из ее рта выкатилось слово «кровь». Захваченные врасплох этим словом и кровью на простыне, они с удивлением смотрели друг на друга, между ними повисло слово.

В этот день Юлия устало сновала по дому, сияя от чувства сопричастности. Ночью она расслышала осторожные шаги наверху. Поднявшись как по тревоге, она на цыпочках подошла к лестнице и успела заметить, как господин Розенберг с Элизой на руках скрылся в супружеской спальне. Торжествуя, что держит под контролем даже самые легкие шорохи, она еще несколько часов простояла внизу, надеясь на продолжение неожиданного события. Но этой ночью дверь больше не открылась. За завтраком она, как было заведено, обсудила с господином Розенбергом предстоящий рабочий день; Элиза торопливо съела бутерброды и пошла в шкоду. Чуть позже Юлия, как сообщница, поменяла в супружеской спальне постельное белье.

Голос господина Розенберга спиралью ввинчивался в Элизу и эхом отдавался внутри. Она не различала отдельных слов, они были лишь звеньями, которые связывали голос в единое целое и заставляли его звенеть в ней, будто она подходила для этого как нельзя лучше.

Умение говорить пришло вдруг, при помощи слов Элиза строила мостик над поверхностью стола. Она шептала нараспев, и господину Розенбергу приходилось наклоняться, чтобы понять ее. Она рассказывала об Августе и о зове морской раковины, который возвращал ее вечером к амбару, о сыновьях школьного дворника, которые на велосипедах давили колесами новорожденных котят и швыряли их в кусты, о похоронах бабушки, на которых Элиза была одна, и о глухом звуке твердой земли, падавшей на деревянный гроб.

Казалось, господина Розенберга совершенно не смущало, что там, где раньше спала его жена, появилась Элиза. Для Элизы это было неожиданным, ошарашивающим приземлением в незнакомом месте. Она видела, как ветер задувает в спальню широкие занавески Марии Розенберг, и вдыхала чистый, чуть пряный запах ее постельного белья. Ей стало легче оттого, что свое тело она делила теперь с господином Розенбергом, внимательно изучавшим его. Часть за частью она отдавала ему свое тело, как предмет, обладать которым ей уже не хотелось, испытывая облегчение оттого, что может от него избавиться. Она произносила короткие предложения и часто без причины начинала смеяться.

Господин Розенберг притягивал к себе ее худенькое тело, прижимался головой к ее лицу, и Элизе иногда казалось, что он плакал, зарывшись в ее волосы.

Тот факт, что теперь по утрам Элиза выходила из супружеской спальни и пыталась незаметно проскользнуть в свою каморку под крышей. Юлия приняла с тихой улыбкой. Словно оживленная этим событием и наполненная до краев предположениями, которые она могла лишь обдумывать про себя, но не смела произнести вслух, она выполняла свою работу по дому. Шаги Элизы с каждым днем становились всё быстрее и громче, она уже взбегала по лестнице к чердаку, перемахивая через две ступеньки, распахивала в доме все окна, следя за тем, чтобы ветер продувал комнаты.

Утром накануне возвращения Марии господин Розенберг проснулся рано, рядом спала Элиза: она лежала на боку, повернувшись к нему спиной. Он смотрел на ее выступающие лопатки и думал обо всех руках, которые еще будут дотрагиваться до ее спины, о руках, которые будут моложе его собственных. И хотя она лежала рядом, он уже не сомневался в мимолетности ее присутствия здесь. После того как она заговорила, время в ней больше не стояло на месте. Он посмотрел на свое тело, которое рядом с ней казалось еще старше, и резко поднялся с кровати, охваченный глухим беспокойством.

Георг и Мария Розенберг приехали на Золотой холм в один и тот же день. Юлия с утра возилась на кухне и готовила ужин. После полудня Георг распахнул дверь, поставил чемодан посреди гостиной и бросил сумки на диван. Юлия вышла из кухни, порывисто обняла его и принялась ходить за ним по пятам, осыпая его пустяковыми вопросами, на которые лишь изредка получала скудные ответы.

Господин Розенберг со всех сторон внимательно рассматривал своего сына, стоявшего в гостиной в джинсах и высоких сапогах. «Мы тебе писали об Элизе», – сказал господин Розенберг, когда Элиза с любопытством стала спускаться по лестнице. «Твоя сводная сестра», – произнес он, указывая на нее, будто объявляя о сюрпризе, специально заготовленном к возвращению сына. Последнее слово утонуло в обжигающем смехе Георга, и, когда в знак приветствия он обнял Элизу, ей показалось, что это слово, вспыхнув между ними, сразу погасло.

Когда Мария спустилась к ужину, они втроем уже сидели за столом, а Юлия вносила дымящиеся тарелки. Мария приехала на Золотой холм только к вечеру и сразу же исчезла в ванной комнате. Георг вскочил со стула и низко склонился перед ней, как перед Ее королевским величеством, так, что все засмеялись, а Юлия в шутку даже постучала ложечкой по бокалу с вином. На Марии был элегантный черный костюм, в вырезе Георг заметил выступавшие ключицы, с едва заметной тенью под ними. В присутствии Марии все казались одетыми неподходяще и простовато.

Голоса за столом уже перекрывали друг друга, когда господин Розенберг встал и громко объявил, что необходимо отметить не только возвращение Георга, но и потрясающие успехи Элизы, в связи с которыми их занятия завершаются.

– Должно быть, тебе это нелегко далось – так долго молчать, – сказала Мария, подмигивая Элизе.

Все подняли бокалы. Георг сидел рядом с Элизой и чокнулся с ней. Когда господин Розенберг поинтересовался у сына о его жизни за границей, тот, бурно жестикулируя, начал подробно рассказывать, заговорив на языке, которого никто не понимал. Потом, когда за окнами стало смеркаться, он заявил, что собирается съездить в город к одному человеку. Георг отрезал на кухне для друга, Кинг Зора, большой кусок жаркого из баранины и уложил его к себе в сумку. Он вскочил на мотоцикл, стоявший перед домом, и уехал. На Золотом холме у Георга не было друзей. Он презирал сверстников с холма, ему казалось, у них возле рта пролегла какая-то мягкая складка, и Георг часами простаивал перед зеркалом, корча гримасы и тренируя мышцы лица, чтобы и у него не появилось такое же предательское выражение мягкости.

Сейчас он посмеивался в шлем, маневрируя среди сигналящих машин, которые застряли в пробке на шоссе, ведущем из города.

* * *

С тех пор как Мария вернулась домой и снова заняла свои комнаты, господин Розенберг начал избегать Элизу. Он стал говорить с ней как с маленьким ребенком, а на лице у него застыло выражение, не терпящее пререканий.

Юлия, заметив решительную позицию господина Розенберга по отношению к Элизе, в свою очередь тоже отвернулась от нее. Когда однажды Элиза захотела открыть окно в гостиной, Юлия пришла и, сердито размахивая тряпкой, резко сказала: «Иди к себе на чердак и открывай окна там», – словно Элиза уже давно ей докучала.

Элиза лежала в кровати у себя на чердаке, как будто упавшая на землю отстрелянная гильза. Через чердачное окно был виден небольшой кусочек ночного неба, между звездами мигали огни самолета. В темноте Элиза различала зубчатые края морской раковины, которая со дня ее вселения в дом Розенбергов лежала все там же на полу. В мыслях она видела бабушкины руки, которые охватывали морскую раковину, бабушка хотела позвать Элизу к себе. Элиза открыла окно. Ее дыхание ворвалось в белую раковину и послало в ночь низкий трубный звук. Зов раковины прозвучал над Золотым холмом словно сигнал, и Элиза, будто испугавшись самой себя, осторожно вытянутыми руками положила раковину обратно на пол. Потом, уже лежа в кровати, она пыталась вспомнить песенки, которые она разучивала с бабушкой в ту зиму, когда школьный автобус не мог проехать к ним через высокие сугробы; засыпая, она тихонько их напевала.

Каждый вечер в одно и то же время Элиза слышала, как Георг выкатывал из гаража мотоцикл и уезжал. Лежа на кровати, она напряженно вслушивалась в затихающий звук мотора, будто пыталась за него уцепиться. Как только он стихал окончательно, Элиза, как порвавшаяся резинка, отскакивала назад. Когда среди ночи Георг возвращался домой, она просыпалась от звука его шагов. Однажды она собрала все свое мужество и, будто случайно, вышла к нему на лестницу. Они стояли друг напротив друга; Георг пропах дымом и дровами, словно долго просидел у костра. Он вздрогнул, заметив в темноте Элизу.

– Никак не заснуть, – быстро проговорила она, почти извиняясь, и хотела уже спуститься вниз.

Вдруг эта ситуация показалась ей странной, и Элизе стало неловко оттого, что она хотела поймать Георга на лестнице.