Юлий Малис - Николай Пирогов. Его жизнь, научная и общественная деятельность

• Название: Николай Пирогов. Его жизнь, научная и общественная деятельность
• Автор: Юлий Малис
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Мы познакомим читателей с этими основными принципами. Прежде всего взгляд Пирогова на саму войну выражается в том, что “война – это травматическая эпидемия” (то есть эпидемия ранений). Пирогов доказывает, что война имеет все свойства эпидемии. В повальных болезнях замечается независимость от наших действий, нашей воли, периодичность их появления.

“Но и в войнах зависимость от нас более кажущаяся, чем постоянная… Сама же причина войн, по-видимому, зависящая от воли и произвола правительств, кроется гораздо глубже. Разные миссии наций, стремление их на восток или на запад, переселения народов, соединенные с войнами, по временам появляющиеся завоеватели – что это все такое, как не нечто непроизвольное, глубоко затаенное в самой природе человеческих обществ! И войны, и каждая война имеют так же, как и эпидемии, свои фазы и свои периоды”.

Далее, Пирогов придает первенствующее значение в военно-санитарном деле правильно организованной администрации. “Не медицина, а администрация играет главную роль в деле помощи раненым и больным на театре войны”. Кроме того, по мнению Пирогова, свойство ран, смертность и успехи лечения зависят преимущественно от различных свойств оружия и в особенности огнестрельных снарядов. Главной же целью хирургической и административной деятельности на театре войны должны быть не операции спешно произведенные, а правильно организованный уход за ранеными и сберегательное (консервативное) лечение в самом широком размере. Беспорядочное скучение раненых на перевязочных пунктах и в госпиталях есть самое главное зло, причиняющее впоследствии непоправимые бедствия и увеличивающее безмерно число жертв войны; поэтому главная задача полевых врачей и администраторов должна состоять в предупреждении этого скопления в самом начале войны. В этих видах хорошо организованная сортировка раненых на перевязочных пунктах и в военно-временных госпиталях есть главное средство для оказания правильной помощи. Рассеяние раненых и больных, вентиляция помещений в широком масштабе, а всего более отдельное и, если можно, одиночное размещение тяжелораненых, составляют наиболее верные средства против распространения травматических зараз. При этом этапы, питательные пункты и выдвижные лазареты принадлежат по преимуществу к области действий частной помощи, которая поэтому должна быть признана самым важным самостоятельным подспорьем в полевом санитарном деле.

Поездка Пирогова в Румынию и Болгарию на театр русско-турецкой войны была последним актом служения Пирогова своей родине. Труд его, посвященный этой войне, был его последним вкладом в науку.

В конце 1879 года Пирогов начал писать свои мемуары под заглавием “Вопросы жизни. Дневник старого врача, писанный исключительно для самого себя, но не без задней мысли, что, может быть, когда-нибудь прочтет и кто другой”. Дневник этот Пирогов вел с 5 ноября 1879 года до 22 октября 1881 года не особенно регулярно и иногда месяцами ничего не писал. Свои полные захватывающего интереса воспоминания на канве автобиографии Пирогов успел довести лишь до начала петербургской профессуры. Записки эти были после его смерти помещены в “Русской старине”, а потом составили первый том собрания его сочинений.

В 1881 году в Москве стали готовиться к юбилею Пирогова. Профессор хирургии Московского университета Н. В. Склифосовский отправился в имение Пирогова с приглашением от университета приехать на 24 мая в Москву. Не без труда удалось ему склонить знаменитого ученого на эту поездку.

Юбилейное торжество происходило в актовой зале университета.

Мы не станем, конечно, подробно описывать празднества. Упомянем только, что прежде всего была прочитана телеграмма от Государя, поздравлявшая маститого юбиляра с пятидесятилетним юбилеем его служения. Затем началось представление депутаций и чтение приветственных адресов и телеграмм. Со всех сторон были получены поздравления.

Все университеты России от Гельсингфорского до Новороссийского, все научные учреждения России и высшие правительственные органы, все больницы, клиники и иные лечебные заведения, все медицинские и врачебные общества, равно как и другие ученые общества, между прочим, юридическое, московское математическое – все эти институты прислали или своих представителей, или же приветственные телеграммы. Зарубежные университеты и ученые общества также поздравили русского хирурга. Мы назовем университеты Мюнхенский, Страсбургский, Падуанский и Эдинбургский, медицинские факультеты Парижа и Праги, немецкое хирургическое общество. Представители прессы поднесли особый адрес, в котором приветствовали в лице Пирогова “не только знаменитого ученого, но и честного публициста и общественного деятеля”. Русские евреи, которые Пирогову “обязаны сочувствием и помощью, как люди, как русские граждане и как евреи”, прислали в Москву несколько депутаций. Среди этой массы приветствий было даже приветствие закавказского муфтия. Город Москва поднес своему знаменитому уроженцу диплом почетного гражданина. По этому поводу Пирогов в своей ответной речи на все приветствия заметил, что высшая честь, какая только может быть оказана человеку, – это признание его почетным гражданином его родины.

Юбилейное торжество было омрачено тем, что юбиляр был уже болен и на юбилее советовался с прибывшими в Москву хирургами. Дело в том, что уже в начале 1881 года у Пирогова на слизистой оболочке твердого нёба появились язвочки. В день празднования юбилея утром профессор Склифосовский первый осмотрел эти язвочки, высказался за их злокачественность и нашел необходимой немедленную операцию. 25 мая, кроме Склифосовского, его исследовали профессора-хирурги – харьковский Грубе и дерптский Валь. 26 мая состоялся консилиум из названных трех хирургов и профессора Эйхвальда. Все врачи были согласны относительно злокачественности язвочек и необходимости операции, и 27 мая Склифосовский и Эйхвальд объявили Пирогову решение консилиума. Пирогов упал духом. По совету домашних решено было немедленно ехать в Вену к Бильроту. Пирогов ехал совершенно убитый. В Киеве на станции его осматривал в вагоне его ученик профессор Караваев и старался его успокоить. Наконец, больной приехал в Вену, и Бильрот после тщательного исследования признал язвы доброкачественными, и Пирогов ожил.

– Ну, если вы мне это говорите, – произнес оживленно Пирогов, взяв за руки Бильрота, – то я успокаиваюсь.

Спокойствие Пирогова длилось, однако, недолго. Уже по возвращении домой он заметил, что язвочки не обладают склонностью к заживлению. Лето 1881 года он провел в Одессе на лимане, но и там чувствовал себя очень плохо. Пирогов медленно угасал. За 26 дней до смерти он в особой записке в несколько строк высказался о своей болезни и поставил свой собственный диагноз. Вот эти знаменательные последние строки Пирогова:

“Ни Склифосовский, Валь и Трубе, ни Бильрот не узнали у меня ulcus oris mem. muc.cancerosum serpeginosum.[8] Иначе первые три не советовали бы операции, а второй не признал бы болезнь за доброкачественную.

1881 г, акт. 27. Пирогов”.

23 ноября 1881 года в 20.45 Николая Ивановича Пирогова не стало.

Память Н. И. Пирогова русские врачи почтили основанием в Петербурге “Русского хирургического общества Пирогова”, открытого в 1882 году, но учрежденного еще при жизни Николая Ивановича. Далее, с периодическими съездами русских врачей связано имя знаменитого хирурга, так как они называются “Съездами русских врачей в память Пирогова”. Наконец, в настоящее время открыта подписка на памятник Пирогову в Москве.

Н. И. Пирогов занимает в истории русской медицины совершенно особое место как ученый, как профессор и как клиницист. Ни одно имя русского врача не может быть поставлено рядом с его именем. Несмотря на то, что Пирогов дал России лишь немногих профессоров хирургии, он создал в буквальном смысле этого слова школу хирургии в России. Не всякий университетский преподаватель, сумевший рассадить своих учеников по кафедрам, заслуживает почетного имени основателя научной школы. Пирогову же, бесспорно, принадлежит такое имя, потому что он выработал строго научное и рациональное направление в изучении клинической хирургии, положив в ее основу анатомию и экспериментальную хирургию. Русские хирурги, следуя по этому пути, могут in corpore составить одну хирургическую школу – школу Пирогова.

По духу и направлению своей педагогической деятельности он является вместе с тем одною из наиболее светлых личностей среди русских общественных деятелей XIX столетия.

Пирогов был прежде всего человек живого труда и честного дела. Это красною нитью проходит через всю его жизнь. Мы видели его в дерптской клинике скромным профессором маленького провинциального университета и вскоре затем – на кафедре госпитальной хирургии в Петербургской медико-хирургической академии, самым талантливым ее профессором и первым хирургом столицы. Мы видели его в полевом лазарете под Салтами, анестезирующим на поле сражения, и на перевязочном пункте осажденного Севастополя, оперирующим под неприятельским огнем. Мы видели его в Одессе и Киеве в плодотворной роли попечителя-миссионера, и за границей – в роли руководителя молодых ученых. Уже на закате его дней мы встретили его на театрах войн франко-прусской и русско-турецкой, осматривающим военно-санитарные учреждения. Везде и всегда он неизменно проявлял любовь к делу и знание дела; в каждое дело он вкладывал всю свою громадную энергию, всю свою великую душу. Неудивительно поэтому, что он всюду вносил что-либо новое, оригинальное и оставлял неизгладимый след своей широкой деятельности. Это новое касалось не каких-нибудь мелочей, а захватывало самую существенную сторону дела, потому что Пирогов вдумывался в каждое явление, в каждый факт, всесторонне обсуждал каждый вопрос с тонким анализом ученого, стараясь уяснить себе его в полном объеме.