Евгений Кораблев - Созерцатель скал

• Название: Созерцатель скал
• Автор: Евгений Кораблев
• Издательство: ЗИФ
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1929

Урал прошлого, настоящего и будущего времени – край неисчерпаемых богатств, удивительных явлений природы, край людей своеобразных, смелых и ищущих – является прежде всего темой многих произведений «Уральской библиотечки путешествий, приключений и научной фантастики».

Уралу первых лет Советской власти и его людям посвящена трилогия забытого ныне писателя Е. Кораблева (Григория Григорьевича Младова), который по справедливости может считаться одним из зачинателей жанра советской приключенческой литературы. Произведения «Четверо и Крак», «У Пяти ручьев» и «Созерцатель скал», давно ставшие библиографической редкостью, издавались и переиздавались в конце 20-х годов. В этих книгах, наряду с увлекательным; полным острых, необычайных приключений сюжетом, читателя привлекало также обилие сведений, иногда, правда, устаревших, по истории и географии родного для автора края – Урала. С интересом прочтет книги Е. Кораблева и современный читатель.

Е. Кораблев (Г. Г. Младов) – наш земляк. Он родился в 1885 году, в г. Екатеринбурге (ныне Свердловск). Здесь он провел всю юность. После окончания Петербургского университета Г. Г. Младов снова жил на Урале и работал в земстве по линии народного образования. В эти же годы он с большим увлечением и любовью изучал быт Урала, знакомился с его людьми. Эти впечатления отразились в произведениях «Четверо и Крак» и «У Пяти ручьев».

В начале 20-х годов Г. Г. Младов живет в Забайкалье, в г. Верхнеудинске. Знакомство с этим краем дало писателю материал для третьего романа «Созерцатель скал».

Последние годы жизни Е. Кораблева (он умер в 1952 г., в Свердловске) были посвящены работе над большим произведением об Урале.

Более подробные сведения о писателе и его произведениях читатель найдет в статье, помещенной в конце этой книги.

---

– Около пятнадцати килограммов, – сказал он с загоревшимися глазами.

Аполлошка взвизгнул от восторга.

– Тысяч двадцать, – пробормотал старик, – а может, и больше. Искали платину, а нашли... Выходит, Федот, да не тот. А, промежду прочим, и это хлеб. Молодец, парень! – хлопнул он Аполлошку по плечу. – Теперь только бы добраться до Иркутска.

VIII. В горах

Для каждого из них десять тысяч было целое состояние. Это совершенно опьянило их. Попрядухин смотрел на Аполлошку дикими глазами.

Мысленно он уже дал назначение своему богатству: он устроит на берегу Байкала питомник соболей. Аполлошка заявил, что даст деньги профессору для устройства биологической станции, а сам будет у него учиться.

Попрядухин неодобрительно хмыкал и привел изречение охотского исправника насчет науки.

– А промежду прочим, – сказал он, – делай, как знаешь.

Оставалось добраться до какого-нибудь селения. Теперь это, пожалуй, – самая трудная задача. Гораздо нужнее найденного богатства были им хлеб и оружие. Без них они могли погибнуть – усталые после лишений и голода.

Дорог к ближайшим селениям они не знали. По мнению Попрядухина, следовало держаться юго-западного направления. Не зная значительного размера наводнения, опасались только одного: натолкнуться на отряды Урбужана, который, по их расчетам, должен был находиться где-то в этом районе. Они и не подозревали, что стихийное явление изменило всю обстановку в Прибайкалье. Добравшись до Иркутска, они предполагали отправиться со своим богатством на розыски профессора, на Ушканьи острова.

Но на первых же порах при спуске с гор они натолкнулись на страшные следы ливней. Почва сверху была совершенно размыта.

В песчаных местах, где верхний слой состоял из сыпучего песка, последний так разрыхлило, что нога уходила по колено.

В одном месте Попрядухин неожиданно провалился в землю до головы. С помощью мальчика едва вылез, перепуганный и полузадохшийся. Оказывается, в земле образовалась пустота. В другом месте они нашли целые подземные коридоры, вымытые водой.

На другой день они услыхали отдаленный выстрел. Оба закричали от радости: «Люди! Спасение!»

Аполлошка, как сумасшедший, кинулся по направлению звука. Напрасно Попрядухин кричал ему об осторожности, что надо сначала удостовериться, не враг ли. Аполлошка бежал так стремительно, что едва ли расслышал.

Попрядухин, видя, что все бесполезно, из осторожности остановился у верхушки горы, наблюдая, как мальчик бежит по заросшему склону. Вдруг, совершенно беззвучно, мальчик исчез в траве.

Это было необъяснимо, так как трава нигде здесь не достигала и полуметра высоты, кроме того, она ровно затягивала весь склон, нигде не виднелось ни болота, ни сыпучего песку, куда бы он мог провалиться.

Бегом Попрядухин стал спускаться по его пути и достиг уже половины склона, как вдруг почувствовал, что почва у него под ногами колеблется, как если бы он шел по протянутому в воздухе полотну. Он мгновенно опустился на траву, вытянувшись во весь рост.

Было очевидно, что травяной тонкий ковер служил навесом над огромным, вымытым водой, подземельем, как им попалось раньше... В иных местах он был настолько слаб, что не выдерживал тяжести человека. В одно из таких мест, разогнавшись, и влетел Аполлошка.

Но где теперь его искать? Надо было скорее вытаскивать его. Кто знает, может быть, там течет река!

Подползши к краю травяной завесы, Попрядухин ножом разрезал ее и стал в это окно звать Аполлошку. Мальчик не отзывался. Из подземелья тянуло сыростью и холодом. Падавшие лучи света показывали, что оно было необыкновенно обширно и глубоко. Возможно, что мальчик просто потерял сознание или убился.

Наконец, когда Попрядухин уже отчаивался, вдруг откуда-то издалека, к его радости, донесся глухой отклик. Надо было ползти вниз по травяному полу. И он пополз, теряясь в предположениях, как помочь мальчику.

В эту минуту из-за огромного камня показался рыжебородый человек в «ичигах» с ружьем и остановился в недоумении, видя ползущего по траве; его поразило то, что нет зверя, к которому старик подкрадывался, и не видно ружья. Попрядухин подзывал его к себе, так как вставать на непрочном навесе было рискованно.

Промышленник недоверчиво глядел на него.

Тогда Попрядухин, опасаясь за судьбу Аполлошки, знаками показал ему, что здесь нельзя встать.

Все так же недоверчиво озираясь по сторонам и зарядив предварительно винтовку, держа ее наготове, охотник подошел к нему. Он сразу понял, в чем дело. В двух словах Попрядухин объяснил, что случилось с мальчиком. Рыжебородый человек тоже наклонился и стал кликать. Аполлошка оказался где-то неподалеку. Промышленник быстро поднялся на утес, своротил с него длинную и сухую, как мачта, сосну и спустил ее в отверстие поблизости от Аполлошки сучьями вверх, чтоб мальчику легче было выбраться.

Скоро Аполлошкина голова, вся в пыли и земле, показалась на поверхности. Прибайкалец помог ему вылезти. Аполлошка был сильно напуган, но жив и здоров, так как упал не очень глубоко и на мягкое, высохшее русло потока. Испуг его скоро прошел, и он почувствовал себя по-прежнему.

Попрядухин, выбравшись на твердую почву и успокоившись, стал расспрашивать охотника, что случилось в Прибайкалье, отчего эти подземные пустоты, которых раньше никогда не было. Тут только они узнали про размеры наводнения, часть которого видели, сидя в своей пещере.

– А не впервой ведь у нас, – заметил охотник. – Десятка три годов тому назад здесь было такое же. Слыхал, и раньше бывали.

Он рассказал, что произошло.

Вода хлынула так быстро, что едва успели спасти скот и кое-что из имущества, бежав в горы и предоставив дома и пожитки на волю стихии.

Селенга нигде не поднималась меньше пяти-шести метров. Вода залила лежавшие в долине нивы, сенокосы, огороды. Дороги размыло, мосты снесло.

Путь в горы под дождем, в холод и жизнь в шалашах и балаганах – все это было истинное бедствие. Сознание, что посевы уничтожены, увеличивало угнетенность беженцев.

Крайне суеверное и невежественное население – в большинстве староверы, у которых никогда не умирали легенды о близком конце мира и о пришествии антихриста – готовилось к смерти. Трудно даже представить, что они перенесли за это время. Селения сообщались между собой на лодках.

– Но разве вы не имели сообщений, что кругом Байкала все по-прежнему?

– Уже несколько недель нет никаких известий ниоткуда, мы думали, что мы одни остались в живых, – ответил охотник.

– А телеграф?

– Смыло начисто, столбика не найти. А у нас на берегу «карга» так пропиталась водой, что столбы выскакивали вверх, как пробки. Диво, паря, чистое диво! – заключил он. – Деревню Кудару знаешь? Ну, так ее в прошлое наводнение не затопило, потому как она на пригорке, а Тальникову залило; ныне Кудару залило, а Тальникова стоит выше воды. Как это?

Попрядухин с сомнением покачал головой.

– Верно, после землетрясения Кудара опустилась, а Тальникова поднялась, – подумав, ответил он. – На Байкале это бывает.

– Известно, – недоверчиво сказал охотник.

– Далече отсюда до Иркутскова? – спросил старик.

– Да горами сотни три, однако, будет. Все равно пока не проедешь.

– Значит, сидеть придется?

– Посидишь. Теперь дороги скоро подсохнут. Через неделю, либо как.

Охотник повел их к себе. Скоро стало видно становище семейских[39] в горах. Среди леса стояли палатки, шалаши из лиственницы, березовой коры и балаганы. Горели костры. Бабы варили обед. Кругом бегали, играли ребята. Тут же ходили лошади, позванивая путами. Это был настоящий цыганский табор.

– Можно будет покамест у тебя остановиться? – спросил Попрядухин.

– Нет, однако, паря. Я – бессемейный; я да баушка. И можно бы, да больная у баушки. Тоже в лесу нашли как вас, после потопии. Сколь недель без ума лежала, а теперь в себя пришла. Чудная девка... Говорят, здешняя, а непохоже... Держу ее, покамест совсем поправится. Вас уже некуда! Да и табашник ты. Сами себе шалаш поставите. Долго ли!

– Конечно, – согласился Попрядухин. – В шалаше нам не впервой.

Тотчас они принялись за сооружение жилища. Рыжебородый усердно помогал. К вечеру они имели жилплощадь на Байкальских горах.

Зарыв в «полу» шалаша золото и дощечки с монгольскими надписями, Попрядухин и Аполлошка уснули так крепко, что случись землетрясение, оно не разбудило бы их.

В лагере семейских бабушка Тарбагатаиха пользовалась репутацией колдуньи. Она лечила травами лихорадки, головную боль, вывихи, переломы, знала заговоры, снимала порчу, охраняла животных от домовых, словом, была нужный человек в обиходе суеверных прибайкальцев.

К ней относились со страхом, и Аполлошка, прожив несколько дней в лагере, невольно проникся этим отношением к колдунье. В то же время его тянуло заглянуть в таинственное жилище ее, стоявшее на отлете в лесу.