Евгений Кораблев - Созерцатель скал

• Название: Созерцатель скал
• Автор: Евгений Кораблев
• Издательство: ЗИФ
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1929

Урал прошлого, настоящего и будущего времени – край неисчерпаемых богатств, удивительных явлений природы, край людей своеобразных, смелых и ищущих – является прежде всего темой многих произведений «Уральской библиотечки путешествий, приключений и научной фантастики».

Уралу первых лет Советской власти и его людям посвящена трилогия забытого ныне писателя Е. Кораблева (Григория Григорьевича Младова), который по справедливости может считаться одним из зачинателей жанра советской приключенческой литературы. Произведения «Четверо и Крак», «У Пяти ручьев» и «Созерцатель скал», давно ставшие библиографической редкостью, издавались и переиздавались в конце 20-х годов. В этих книгах, наряду с увлекательным; полным острых, необычайных приключений сюжетом, читателя привлекало также обилие сведений, иногда, правда, устаревших, по истории и географии родного для автора края – Урала. С интересом прочтет книги Е. Кораблева и современный читатель.

Е. Кораблев (Г. Г. Младов) – наш земляк. Он родился в 1885 году, в г. Екатеринбурге (ныне Свердловск). Здесь он провел всю юность. После окончания Петербургского университета Г. Г. Младов снова жил на Урале и работал в земстве по линии народного образования. В эти же годы он с большим увлечением и любовью изучал быт Урала, знакомился с его людьми. Эти впечатления отразились в произведениях «Четверо и Крак» и «У Пяти ручьев».

В начале 20-х годов Г. Г. Младов живет в Забайкалье, в г. Верхнеудинске. Знакомство с этим краем дало писателю материал для третьего романа «Созерцатель скал».

Последние годы жизни Е. Кораблева (он умер в 1952 г., в Свердловске) были посвящены работе над большим произведением об Урале.

Более подробные сведения о писателе и его произведениях читатель найдет в статье, помещенной в конце этой книги.

---

Через несколько дней, разжигаемый любопытством, он, однако, осмелился, подошел довольно близко. Увидев, что старухи нет, он заглянул. Внутри жилище Тарбагатаихи было увешано пучками сухих трав и кореньев. Аполлошка пожалел, что с ним не было Федьки, который интересовался народной медициной знахарей и колдуний и лекарственными травами.

Вдруг Аполлошка замер, остолбенев от изумления. Он услышал нежный женский голос, тихо певший песню.

– Алла! – воскликнул он и, как безумный, забыв про колдунью, ворвался в шалаш.

– Аполлошка!

То, что произошло там, не поддается описанию. Радость обоих была беспредельна. Аполлошка слетал за Попрядухиным. Старик чуть не выкрутил усы, пока бежал до шалаша.

Рассказывать хватило на целый вечер. Узнав о гибели Вампилуна, Алла заплакала.

Она по нескольку раз заставляла Попрядухина повторять рассказ о профессоре, о том, как они намечали планы спасти ее от Урбужана.

Старик охотно повествовал, вспоминая все подробности памятных событий.

IX. В Иркутске

Старожилы не запомнили в Прибайкалье подобных явлений.

Вот уже две недели, как солнце и ясное небо исчезли в окутавшей город пелене ливня.

Небывалые дожди захватили район бывшей Иркутской губернии и Забайкальской области. По газетам, где-то, за тысячи верст отсюда, стояло знойное лето, а в окрестностях Байкала творилось что-то неладное. Ничто не предвещало скорого окончания неслыханных дождей. Местные Советы трудящихся были не на шутку встревожены этим угрожающим положением.

Созерцатель скал, попав в Иркутск, когда начался период дождей, с нетерпением поглядывал на небо, ожидая, скоро ли прояснит и можно будет выехать к месту, где бросилась в Байкал Алла, а затем на Ушканьи, к профессору. Ждал, ждал и впал в отчаяние. Дождь лил уже неделю.

Горные дороги все размыло, ехать нельзя. Необходимо было выждать. Чего? Чтобы подсохло?

Безнадежно звучало это слово под непрекращающееся бульканье дождя и неумолчный шум водосточных труб.

В конце второй недели в Иркутске началась тревога.

Прежде наступления какой-нибудь геологической катастрофы городу грозило другое.

Затопленные улицы не просыхали. Земля уже не впитывала огромного количества выпавших атмосферных осадков. Почвенная вода заливала погреба и подполья, поднималась в колодцах, грозя хлынуть и затопить дворы. А дождь все хлестал.

Вода в Байкале поднялась на чудовищную при его громадной площади высоту, до двух метров. Но стоило взглянуть на Ангару, чтобы понять, где главная опасность.

Река тоже грозно поднималась с каждым днем.

Из многих мест вдруг прекратилось поступление всяких сведений. Селения, расположенные в горах по берегам Байкала, вероятно, постигла какая-то катастрофа.

Уже несколько недель не было никаких известий из района Верхнеангарска, Горячинска, Святого Носа, Ольхона и Лены.

Катастрофа надвигалась на город. В один день Ангара затопила остров против Иркутска, перешла линию берега и грозила двинуться на улицы.

Началась паника. Не знали, укладываться ли и спешить с имуществом на вокзал, пока Ангара не сорвала понтон, соединяющий город с вокзалом, или забивать окна нижних этажей от подступавшей реки. А между тем времени нельзя было терять. Ангара приближалась, дождь неумолчно барабанил по крыше, струи хлестали из водосточных труб.

И третий был пункт наступления воды – в самом доме.

Страшно было открыть люк в подполье. Там у самых краев чернела и, казалось, значительно молчала, вода. Это были войска в засаде. Таинственный немой враг, подкравшийся снизу, из недр земли, самый неодолимый и неумолимый. От дождя ограждала крыша, от реки – стены. Молчаливые воды подполья беззвучно вступали в комнаты. Вода казалась существом хитрым и злым.

Положение делалось невыносимым.

Утренние газеты принесли известия о затоплении Верхнеудинска.

Верхнеудинск стоит на слиянии Уды и Селенги.

Селенга, быстрая горная река, поднялась от дождей местами на четыре метра. И где вода выше, там быстрей шел поток. Расположенная на низменном берегу часть города давно была залита, но это обычно бывало в половодье и никого не тревожило. Боялись, чтобы река не залила дальше. Беды ждали с низменной части города. Она пришла с песчаных гор, расположенных в северо-восточной части. Потоки неожиданно хлынули из колодцев с нагорной части. А Селенга бросилась навстречу с низменной, и город был затоплен.

Пока передавали это известие, начался штурм Иркутска. Начала его Ушаковка. Эта маленькая речушка – в сухое лето просто ручеек – теперь катилась бурным потоком, заливая дачи на берегу.

Затем вступила в бой Ангара, до сих пор только показывавшая свои силы. Подкрепленная за ночь новыми дождями, она ворвалась в двухэтажный деревянный дом на острове. До этого дня он, стоя по пояс в воде, не поддавался ее напору. И вот дом сдвинулся, осел на бок и поплыл.

Разрушение началось!

У домов, расположенных на набережной, вода подошла к воротам.

В эту минуту, как молния, пролетела весть: «Сорвало понтон!»

Иркутск был предоставлен собственной участи.

Часть пятая

I. После наводнения

Картина разрушения в окрестностях Байкала осенью этого года была действительно необыкновенна.

Профессор с ребятами, освободившись с окончанием ливней от неожиданной осады, пробирались горными тропами вот уже вторую неделю, все время преодолевая препятствия. Верхний слой почвы проваливался под ногами лошадей, особенно опасен был путь на крутых подъемах.

Жуткое впечатление производили пустые селения. Еще задолго до околицы они замечали по долинам рек ровные черные поляны, сплошь состоящие из речного ила.

Это были занесенные пашни, сенокосы, поскотины и огороды. Река шла над ними на высоте нескольких метров и смыла все следы человеческой культуры.

Иногда они наталкивались на телеграфные столбы с порванными проводами.

– Здорово! Нам, сидя в плену среди скал, даже не представить было, что здесь натворилось, – воскликнул Тошка. – Смотрите, целый овраг!

Действительно, прямо среди улицы течение образовало огромный овраг, метров тридцати пяти ширины и до восьми метров глубины. Рвы находились почти под каждой избой. Все селение сплошь было изрыто такими ямами – то круглыми, как воронки с обрывистыми краями, то напоминающими трещины или разрезы.

На деревенской улице иные дома, побогаче, покрепче, уцелели, а старые, бедные, размыло и образовало в ряду пустоты.

– Вероятно, эту деревню восстанавливать не будут, – сказал профессор. – Пашни и огороды так занесло, что много лет нельзя будет обрабатывать. Будут искать другое место для жилья.

Когда они выехали за околицу, на кустах увидали бревна от размытых изб.

– Посмотрите, где шла вода! – вскричал Тошка.

Следы соломы, илу, нанесенные под крышу, показывали, что вода доходила до верхних венцов изб.

– Не уцелела ни одна живая душа, если остался кто здесь.

– А где ж, в самом деле, жители? – спросил Тошка.

– Бежали в горы, – ответил бурят, продолжая пристально всматриваться.

– А скот?

– И скот туда же угнали.

Когда они свернули за село, картина наводнения стала еще более яркой.

Здесь река текла в «щеках», то есть ‹в скалистых высоких берегах, поэтому поднималась очень высоко. Около уцелевших деревьев намыло целые сугробы песку.

Бурят показал рукой на вершину сосны. Там был виден ил, солома, прутья. Это нанесла река. Можно было только удивляться страшной высоте, на которую подымался поток.

– Правду шаман говорил, – вспомнил Федька, – что из воды будут торчать верхушки деревьев.

– Действительно, и охоты не будет, звери все уйдут в горы. Здорово, он все-таки определил все, по приметам, конечно.

– А видите орла? – показал Федька.

Вдали плавал в воздухе огромный орел-«могильник», видимо, что-то разглядывая, может быть, труп, занесенный илом.

Путешественники проследили за ним.

Действительно, орел что-то заметил и делал круги, разглядывая. Когда они спрятались в кусты, орел начал спускаться.

Осторожно подобрались к нему ближе, и скоро бурят рассмотрел добычу хищной птицы. Он пришел в необыкновенное волнение и знаками пригласил следовать за собой.

То, что путешественники увидели в ущелье, заставило их содрогнуться. У скалы лежали трупы людей и лошадей, наполовину занесенные песком. Здесь было, наверное, человек тридцать.

Подъехали ближе.

– Да ведь это урбужановский отряд! – вскричал Федька, вытаскивая полузанесенную песком винтовку.

Бандиты погибли, захваченные где-нибудь наводнением врасплох. Поток принес их сюда, в это ущелье. По-видимому, тут был погребен весь отряд.

Но рассматривать долго было невозможно из-за сильного запаха. Орел криком выражал свое неудовольствие, что помешали его обеду.

Тронув лошадей, они поспешили в сторону от печального ущелья.