Макс Фрай - Секреты и сокровища

• Название: Секреты и сокровища
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00011-8

В сборник вошли тридцать семь текстов, которые составитель — Макс Фрай — считает лучшими рассказами, написанными по-русски в 2005 году. Авторы живут в разных странах, некоторые уже давно известны российскому читателю, а для некоторых это — первая публикация.

---

Оресто заканчивает свою лекцию, отпускает усталых студенток (рыжая еще что-то у него дотошно выспрашивает), и уже у двери говорит:

— Иоганна, Вы не могли бы задержаться на пять минут?

Ага, её зовут Иоганна. Ну что ж. Будем, значит, дружить.

Рыжая смотрит на Иоганну зверем. Остальные просто прощаются с Оресто, проходят сквозь меня и покидают кабинет. Мы остаёмся втроём — я, Оресто и Иоганна. Иоганна глядит на нас, а мы глядим на Иоганну. Надо что-то говорить, но я всегда теряюсь в таких случаях и предоставляю Оресто возможность сказать всё самому. Он хорошо говорит, когда не выпендривается. Оресто открывает рот, и тут в дверь стучат.

— Да? — кричит Оресто недовольно, — кто там?

В дверь кабинета просовывается голова нашей секретарши Даны. Дана грудастая, близорукая и обидчивая. Она щурится в глубину кабинета, видит, что Оресто сидит вдвоём с незнакомой студенткой, понимает, что помешала и говорит обиженно:

— Оресто, извини, конечно, но там к тебе пришли.

— Кто еще пришел, — скрипит зубами Оресто, — а потом нельзя?

— Нельзя, — еще более обиженным тоном говорит Дана, — там пришли родители Машеньки…

Упс. А не сбежать ли мне сейчас, по возможности быстро. Но Оресто хорошо меня знает, поэтому он рывком встаёт и загораживает дверь. Сквозь него-то я не могу пройти. Сидеть, командует он мне почти любовно, но непреклонно.

— Но, Оресто… — я пытаюсь торговаться, — ты же знаешь, что я…

— Ничего я не знаю, — Оресто непреклонен, — ты же большая девочка, а не глупое привидение. Куда ты вскочила? А ну сидеть. Разберемся.

— А Иоганна как же? — хватаюсь я за последнюю надежду, — мы же должны с ней поговорить!

— А Иоганна посидит здесь во время визита наших гостей, и всё поймет, — заявляет Оресто, — сразу со всеми проблемами и разберемся. Посидите, Иоганна?

Иоганна посидит. Оресто взглядом сдвигает её вместе с креслом к книжному шкафу, ставит два удобных стула напротив своего стола и, ловким движением загнав меня в угол, пресекает мою последнюю попытку сбежать через окно. Этаж тут третий, но мне-то что.

— Дана, зови!

И в комнату входят мои родители. Я бы отдала сто лет своей бесконечной жизни за то, чтобы вместо них в комнату сейчас вошли Мендель и Риза, или Рая и Милая Ханна, или даже Сомар в обнимку с Ципой. Но в комнату входят мои родители. Они проходят в кабинет, здороваются с Оресто и Иоганной и садятся на приготовленные для них стулья. Папа немедленно находит меня взглядом и невесело улыбается. Мама смотрит на Оресто и сходу плачет. Когда она плачет, в её речи особенно заметен русский акцент.

— Доктор, я не знаю, зачем мы пришли, — плачет мама, — такое горе, доктор, мы после её смерти никак оправиться не можем, доктор, уже столько лет прошло, а мы всё не

— Доктор, как она тут? — спрашивает папа.

— Я понимаю, вам очень тяжело, — отвечает Оресто маме и придвигает ей пачку бумажных носовых платков. — Похоронить дочь — такое горе. А если при этом дочь еще и умерла после тяжелой психической болезни, то тем бо…

— Нормально, — улыбается Оресто папе, — помаленьку.

— Да мне-то что сделается, — бурчу я из своего угла. — Хорош задавать идиотские вопро…

— Машенька, я тебя на хлеб и воду посажу, — привычно угрожает Оресто, и мы с папой улыбаемся. У нас вообще-то неплохие отношения, если бы он еще один приходил, было бы куда ни шло, хотя мне-то, в принципе, и он не особо нужен. Правда, Оресто убежден, что это не так. Ну у Оресто вечно его странные лечебные идеи.

Папа встаёт и подходит ко мне — поговорить. Он не рассказывает мне про дом и сад, я этого не люблю. Но в прошлую пятницу по телевизору шел неплохой фильм, и мы все его тут смотрели, и папа тоже смотрел, у себя. Вот о фильме мы и говорим.

Ты у меня умница, Машенька, говорит папа на какую-то мою реплику, и мне это почему-то приятно, хотя я и понимаю, что по большому счету абсолютно неважно, умница я, или нет.

Мама тем временем рыдает у стола, и Оресто старательно обсуждает с ней, насколько это тяжело — потерять ребенка. «Ребёнку», когда его потеряли, было почти тридцать лет, но это неважно. Мы с папой тем временем закончили про фильм и перешли на футбол. Ага, я и футбол смотрю, почему бы и нет. Мама мутным взглядом смотрит на папу, стоящего в углу, и нервничает:

— Ну чего ты там опять торчишь один? Ты бы хотя бы подошел поговорил с доктором!

— Я с доктором потом поговорю, — мягко отвечает папа, прекрасно зная, что ни с каким доктором говорить не будет. Доктор того же мнения. Он беседует с мамой еще какое-то время, успокаивает её и, наконец, выпроваживает за дверь. Папа обнимает меня, говорит нам с Оресто «свидимся» и выходит тоже.

В углу всё это время сидит Иоганна.

— Ну что, — спрашивает её Оресто, — поняла? Будешь у нас работать?

— Буду, — отвечает Иоганна и смотрит на меня таким взглядом, будто у меня вместо головы вырос розовый куст. Я её понимаю — в конце концов, это мы тут привыкли, а она-то в первый раз. Она мне нравится, я с ней потом еще поговорю, попозже. Пока что мне не до неё. Я оставляю их с Оресто вдвоём и иду в спальню.

В спальне шумно. Сомар утверждает, что кто-то украл её ночную рубашку, и в доказательство демонстрирует всем пустой пакет, в котором раньше лежала эта рубашка. Йошка неподвижно сидит на кровати, не реагируя ни на что. Риза опять что-то жуёт, и к ней лучше не подходить.

— Ком цу мир, майн киндер! — поёт со своей кровати Милая Ханна, — ком цу мир! Ком цу мир, майн киндер, где вы все? Никого нет! Уехали, уехали, совсем уехали! А когда и куда — не сказали, и нет никого. Машенька, куда они все уехали?

— Я не знаю, — отвечаю я Ханне, хотя это неправда: я знаю.

— Мама, — говорит Ханна в никуда.

Алексей Карташов Последнее дело Конан Дойла (из цикла "Рассказы о рукописях")

В прошлом году совершилось знаменательное событие. Был выставлен на продажу архив сэра Артура Конан Дойла. Архив составлял две дюжины больших ящиков, и во всей Британии не нашлось, к сожалению, заведения достаточно богатого, чтобы приобрести коллекцию целиком.

Наиболее ценная для историков часть, а именно переписка Конан Дойла с 1889 по 1902 год, оказалась в одних, и весьма надежных руках: анонимный покупатель на аукционе, сухощавый немолодой джентльмен, представлял, как впоследствии выяснилось, отдел рукописей библиотеки Британского музея. К счастью, именно в этот момент библиотека получила значительную сумму от правительства Ее Величества, и упомянутый джентльмен, ни разу не посмотревший за всё время торгов в сторону аукционера, через пятнадцать минут после объявления начальной цены недрогнувшей рукой выписал чек.

Прочитав эту новость за завтраком в воскресной "Нью-Йорк Таймс", я порадовался за почтенное учреждение, и в тот же день, сидя на террасе Гарвардского клуба, поделился своим удовлетворением со старым знакомым, доктором Робинсоном.

— Знаете ли вы, дорогой друг, — спросил доктор Робинсон, выслушав меня внимательно, — что моя семья самым прямым образом связана с сэром Артуром Конан Дойлом?

Услышав это, я, разумеется, расположился в кресле поудобнее и уверил собеседника, что я весь, по удачному выражению аборигенов, представляю собой одни лишь уши.

— Как вы, возможно, знаете, — начал д-р Робинсон, — семья моя происходит из Девоншира, и упоминается в церковных книгах задолго до Генриха VIII. Брат моего прадеда, Бертрам Флетчер Робинсон, был другом сэра Артура.

Это была действительно новость! Я прекрасно знал, о ком говорит д-р Робинсон, но мне никогда не приходило в голову, что мой коллега — родственник того самого Бертрама Робинсона, который натолкнул Конан Дойла на создание самой знаменитой из его книг — "Собаки Баскервилей".

Я поспешил заверить д-ра Робинсона в том, что имя его славного родственника мне знакомо. Робинсон удовлетворенно кивнул, а затем наклонился ко мне поближе, слегка перегнувшись через столик, и спросил, понизив голос:

— А знаете ли вы, мой дорогой друг, что сэра Артура обвиняют, будто он украл сюжет "Собаки Баскервилей" у моего двоюродного прадеда, а потом убил его?

Эту историю я тоже знал. Бертрам Робинсон непременно хотел принять участие во вскрытии египетской мумии, доставленной в Британский музей, заболел какой-то странной болезнью и умер буквально на руках Конан Дойла. А в 2000 году вышла скандальная книга, в которой некто Роджер Гаррик-Стил обвинил Конан Дойла в отравлении друга.

Д-р Робинсон, получив утвердительный ответ, продолжал:

— Разумеется, я никогда не верил в этот бред. Однако признаюсь вам, что я пережил немало неприятных минут, читая о подробностях расследования, и, хуже того, периодически получая сочувственные письма от разных идиотов.

Он помолчал, вертя в крепких сухих пальцах чайную ложечку, и, наконец, достал из кармана макинтоша трубку и кисет.