Макс Фрай - Секреты и сокровища

• Название: Секреты и сокровища
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00011-8

В сборник вошли тридцать семь текстов, которые составитель — Макс Фрай — считает лучшими рассказами, написанными по-русски в 2005 году. Авторы живут в разных странах, некоторые уже давно известны российскому читателю, а для некоторых это — первая публикация.

---

Эту историю я тоже знал. Бертрам Робинсон непременно хотел принять участие во вскрытии египетской мумии, доставленной в Британский музей, заболел какой-то странной болезнью и умер буквально на руках Конан Дойла. А в 2000 году вышла скандальная книга, в которой некто Роджер Гаррик-Стил обвинил Конан Дойла в отравлении друга.

Д-р Робинсон, получив утвердительный ответ, продолжал:

— Разумеется, я никогда не верил в этот бред. Однако признаюсь вам, что я пережил немало неприятных минут, читая о подробностях расследования, и, хуже того, периодически получая сочувственные письма от разных идиотов.

Он помолчал, вертя в крепких сухих пальцах чайную ложечку, и, наконец, достал из кармана макинтоша трубку и кисет.

Я с интересом наблюдал за его манипуляциями. Д-р Робинсон, наверное, последний курящий человек в Гарвардской медицинской школе, и такая исключительность его совершенно не смущает. Набив трубку, он затянулся (мы сидели на террасе в это прохладное утро одни, и официанты смотрели сквозь пальцы на такое откровенное нарушение суровых массачусетских законов) и продолжил:

— Как вы, возможно, знаете, Бертрам отказался от работы над рукописью довольно рано, и сэр Артур написал "Собаку Баскервилей" практически в одиночку. Тем не менее, он всегда публично выражал Бертраму благодарность и пытался даже разделить с ним гонорар.

Д-р Робинсон выпустил пару клубов дыма. Он смотрел куда-то поверх моей головы, видимо, в далекое прошлое, в девонширские поля и болота.

— Хладнокровно убить старого друга? И мотив, и улики смехотворны, но вы же знаете человеческую натуру: любая возможность уличить великого человека в какой-нибудь гадости возбуждает представителей нашего замечательного вида.

— Я знаю твердо, — продолжил д-р Робинсон, выбив трубку, — сэр Артур был неспособен придумать такое изощренное преступление.

Я не стал возражать, хотя мне казалось, что автор историй о Шерлоке Холмсе обладал вполне достаточной фантазией. Мы распростились, но разговор запал мне в память. Неудивительно, что когда через пару месяцев я размышлял, как лучше потратить грант от Фонда архивных исследований, я позвонил д-ру Робинсону и попросил рекомендательное письмо в библиотеку Британского музея. Я надеялся, что мне разрешат поработать с архивом Конан Дойля, и письмо от родственника Бертрама Робинсона было бы весьма кстати.

Мой добрый товарищ не только не отказал мне, но и проникся энтузиазмом, едва ли не большим, чем мой. Ответ пришел на удивление скоро, и перед отъездом на Альбион я пригласил д-ра Робинсона на завтрак.

— Послушайте, — сказал он на прощание, — раз уж мы вместе ввязались в это дело, то нельзя ли попросить вас об одной услуге? Если вам встретится упоминание о моем двоюродном прадеде, известите меня в частном порядке, разумеется, если это не противоречит этическим правилам вашей науки. Один вопрос занимает меня, и я не могу найти ответа. Почему Бертрам отказался от совместной работы над книгой? Ведь идея принадлежала именно ему.

Я с легким сердцем пообещал держать его в курсе моих возможных находок, и тем же вечером отбыл в Лондон.

***

Я не в первый раз оказался в знаменитой библиотеке, но в мои предыдущие визиты заглядывал в громадный круглый зал любопытствующим туристом. В этот же раз меня проводили на галерею третьего яруса, за сдержанные таблички "Staff only, please", и, повернув на массивных дверных петлях фальшивый книжный шкаф, впустили в научный отдел библиотеки.

Долго мы шли сумрачными коридорами, вкусно пахнущими старинными книгами, со стеллажами, уходящими вверх и скрывающимися в темноте, пока не добрались до более оживленных мест. Мне выделили небольшой кабинет, который я, к тому же, делил с сотрудником библиотеки доктором Сандерсом ("Вы можете называть меня просто Уильям"). Архив хранился с самого начала, еще при жизни Конан Дойла, в больших желтых конвертах. Часть их была уже заново описана, систематизирована и переложена в папки, и именно с этой частью мне было разрешено работать. Впрочем, в порядке исключения, я мог поучаствовать и в разборе еще нетронутых документов — как раз этим занимался Уильям с помощником, аспирантом из Лондонского университета по имени Джеффри.

С утра мы получали очередные пакеты, Уильям и Джеффри усаживались за свой огромный стол, и весь день я вполуха слушал их монотонное бормотание: "Документ номер такой-то… на трех листах с одной стороны…", а сам читал письма. Конан Дойл часть писем писал от руки и оставлял в архиве черновики, но с некоторого времени стал печатать письма на машинке — это было, видимо, большим облегчением для него, да и для меня, признаться, тоже.

Сразу же, начиная с первой папки, я начал натыкаться на подлинные жемчужины. Письмо Уайльда:

"Дорогой сэр, признаю, что Вы опередили меня в выполнении нашего обязательства перед "Еженедельным журналом Липпинкотта". Ваш "Знак четырех", по моей классификации, несомненно, относится к книгам, которые стоит читать. Мой "Портрет молодого джентльмена" почти закончен, и я надеюсь отдать его издателю еще в этом месяце. Полагаю, Вы получили от Вашего труда такое же удовольствие, как я от моего — если можно сравнивать удовольствие двух различных людей, в чем я не уверен".

Речь явно шла о "Портрете Дориана Грея"; очевидно, первоначальное название было другим.

Однако наиболее интересный сюрприз ждал меня, кажется, на четвертый день работы. Признаюсь, что с этого момента я и думать забыл о своем первоначальном замысле — разыскать материалы, относящиеся к Робинсону.

Среди писем в очередной папке я обнаружил дневник, который Конан Дойл вел от случая к случаю с 1890 до 1893 года. Видимо, он записывал в этот дневник (тетрадь большого формата, в картонном переплете, примерно 50 листов, с пятнами, предположительно от чая, на обложке) только то, что относилось к его работе. И, как я вскоре с радостью убедился, к работе над циклом рассказов о Шерлоке Холмсе.

Первая запись датирована ноябрем 1890 г.

"Секретарь, которого я нанял по рекомендации м-ра Босуорта, оказался разумным молодым человеком. Откровенно говоря, я пригласил его побеседовать, выбрав из других кандидатов, только потому, что его зовут, как и меня, Артуром, но он мне понравился. Сегодня мы говорили о приведении в порядок моего "Белого отряда", и он высказал парадоксальное суждение — что Шерлок Холмс, герой "Знака четырех", мог бы стать любимым персонажем читающей публики".

Январь 1891 г.

"Артур Моррис, мой секретарь, весьма толков и расторопен. "Белый отряд" выверен, перебелен и сдан в печать, и вот-вот появится в "Корнхилльском журнале". Я прибавил полкроны к его четырем шиллингам дневного жалованья".

Февраль 1891 г.

"М-р Моррис спросил меня, не думаю ли я о продолжении "Знака четырех", и я честно ответил, что у меня не хватает фантазии, чтобы придумать загадочное преступление. М-р Моррис в шутку предложил свои услуги. Он будет рассказывать мне о нераскрытых тайнах, а мой Шерлок Холмс будет разгадывать их, ползая с лупой по полу и нюхая сигарный пепел. Что ж, звучит забавно".

Двумя днями позднее.

"Итак, мой Холмс выдержал первое испытание. Даже м-р Моррис был вынужден признать это. Как узнать, где человек хранит самое ценное? Пусть он сам и укажет место, довольно крикнуть "Пожар!" Впрочем, этот сюжет еще нуждается в некоторой доработке. Тем временем я размышляю над очередной загадкой, предложенной м-ром Моррисом: по какой причине человеку может быть предложена синекура, с единственным условием — никогда не покидать офиса в рабочие часы?"

Я не мог поверить своим глазам. Два первых рассказа из цикла "Приключения Шерлока Холмса", напечатанные в «Стрэнде» летом 1891 года и мгновенно прославившие и автора, и героя, — результат странного сотрудничества двух Артуров? Почему же мы никогда не слышали об этом? Уже следующая запись частично ответила на мой вопрос.

Май 1891 г.

"Моррис — истинное сокровище. Он исправно снабжает меня самыми необычными обстоятельствами, дотошно исследует все шаги, предпринимаемые Холмсом, и подвергает их скрупулезной экспертизе. Я заметил, что невольно придаю некоторые его черты доктору Ватсону. Мой первый рассказ готов к печати, посмотрим, как-то примет его публика?

Моррис категорически отказался от упоминания его имени и даже покраснел. Мне удалось, однако, убедить его принять вознаграждение в виде доли от гонорара — буде начинание окажется успешным. Моррис упоминал, что в Корнуэлле у него есть незамужняя сестра, которой он иногда помогает. Думаю, несколько лишних фунтов не повредят этому благородному молодому человеку".

Я приведу следующие записи из дневника, перемежая их относящимися к делу письмами.

Июль 1891 г. А. Конан Дойл — О.Уайльду. "Дорогой м-р Уайльд, благодарю за Ваши искренние поздравления. Да, успех, и успех несомненный. Я озадачен: безделушка, игра ума понравилась читателем больше, чем моё, без ложной скромности, лучшее творение — "Белый отряд". Вынужден согласиться с Вашим замечанием третьего дня в клубе — восторженность лондонской читающей публики превзошла бы ее глупость, если бы только последнюю можно было превзойти".