Тамеичи Хара - КОМАНДИР ЯПОНСКОГО ЭСМИНЦА

• Название: КОМАНДИР ЯПОНСКОГО ЭСМИНЦА
• Автор: Тамеичи Хара
• Издательство: Облик
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997

Мемуары японского офицера, на протяжении всей войны прослужившего на эскадренных миноносцах (большую часть войны — капитан «Шигури»). Наибольший интерес представляют описания боев в Индонезии и у Соломоновых островов в 1942-1943 гг., а также последнего похода «Ямато» (Хара был капитаном крейсера «Яхаджи», сопровождавшего «Ямато» на тот свет). Книга... представляет собой «взгляд снизу» — с мостика корабля прикрытия — на проблемы военно-морской истории и стратегии. Большинство выводов, к которым приходит автор, отражают его «субъективное умонастроение» (как это обычно и свойственно мемуарной литературе).

---

Будь в этом районе подводные лодки противника, они могли бы хорошо потрудиться над столь легкой добычей.

Утром 26 февраля море южнее Борнео было спокойным. Я проснулся после короткого сна в походной каюте и ознакомился с последней информацией. Наши разведывательные самолеты и агентура сообщали о мощных и обширных минных полях, прикрывающих побережье Сурабаи, отмечая также, что подходы к берегу заграждены корпусами затопленных судов.

В 8 часов утра из собирающихся на юго-востоке облаков неожиданно вынырнула летающая лодка «Каталина», держа курс прямо на мой эсминец.

«Прямо по курсу самолет противника. Открыть огонь!» — скомандовал я.

Один из наших зенитных пулеметов встретил «Каталину» длинной очередью. Та сбросила бомбы немного раньше, чем нужно — огромный столб воды встал примерно в 500 метрах от носа «Амацукадзе».

«Каталина» развернулась, набрала скорость и быстро исчезла в облаках юго-восточного горизонта, откуда и появилась. Все это произошло настолько быстро, что мы даже не успели поволноваться.

Я был весьма озадачен тем фактом, что самолет-разведчик противника решил выйти в бомбовую атаку, выбрав при этом почему-то эсминец вместо набитого войсками неуклюжего транспорта. Но как бы то ни было — появление «Каталины» говорило о том, что противник хорошо осведомлен о проводимой нами операции.

Второй загадкой этого дня было появление на горизонте большого белого парохода, идущего прямо на нас. Рассмотрев его в бинокль, я понял, что это госпитальное судно водоизмещением около 4000 тонн.

Мы подняли сигнал, приказывающий пароходу остановиться для инспекции и пошли навстречу ему. В бинокль я видел, как небольшого роста пожилой мужчина дрожащими руками застегивает на себе форменный китель на крыле ходового мостика судна. Видимо, это был капитан.

Сблизившись, я прочел название на борту парохода — «Оптеннот». Книга регистра подтвердила, что это голландское госпитальное судно. Лейтенант Горо Ивабучи и шесть вооруженных унтер-офицеров составили призовую партию, которая поднялась на борт плавгоспиталя.

Примерно через час они вернулись и доложили, что на борту парохода, помимо команды, находятся пятнадцать врачей и медсестер. Я запросил инструкций у адмирала Танака, который ответил: «В этом районе даже госпитальное судно нежелательно. Отправьте его на тыловую позицию на якорь вместе в нашими судами снабжения». Таким образом, почти все утро я потратил, эскортируя голландский пароход. Передав его наконец командиру отряда транспортов снабжения, я полным ходом поспешил обратно ив 14:15 снова вступил в охранение конвоя. В этот момент над конвоем появилось несколько истребителей, взлетевших с Баликпапана, чтобы обеспечить нам воздушное прикрытие. Адмирал вызвал их после того, как нас пыталась атаковать «Каталина». Истребители оставались над нами до 19:00. К этому времени, разводя волну, задул холодный бриз. Я спросил у штурмана, когда заход солнца? Лейтенант Тосио Кояма ответил, что заход солнца произойдет в 19:48.

Я закурил сигарету, но не успел ее докурить, как услышал грохот зениток. Стрелял крейсер «Дзинтцу». Взглянув в небо, я увидел пару бомбардировщиков «В-17», появившихся из облаков на высоте 4000 метров, и приказал открыть заградительный огонь.

Наши 127-мм орудия задрались вверх под углом 75 градусов, но не могли на такой высоте достать противника. Об орудиях меньшего калибра и говорить нечего, но тем не менее они открыли яростный огонь, как бы надеясь отпугнуть противника шумом своих выстрелов. «Летающие крепости», вылетевшие, видимо, с аэродромов Явы, сбросили шесть 250-килограммовых бомб. Четыре из них упали примерно в 1500 метрах с правого борта «Амацукадзе». Две — подняли огромные столбы воды с левого борта эсминца «Хацукадзе». Прицел был явно неудачным.

Бомбардировщики, как и «Каталина» до них, предпочли атаковать наши боевые корабли, а не транспорты. Видимо противник желал вывести из строя наши боевые корабли с тем, чтобы его подошедший флот мог без помех заняться беззащитными транспортами. Я с тревогой обшаривал биноклем горизонт, ожидая появления надводных кораблей противника.

На следующий день бомбардировщики поймали нас полностью врасплох. Вскинув бинокль, я обнаружил два «В-17», идущих ниже кромки облаков на высоте 4000 метров. Надо сказать, что элемент внезапности был ими полностью достигнут. Только не совсем точное бомбометание не дало им возможности полностью использовать свой шанс. Но меня снова удивил тот факт, что в качестве цели «летающие крепости» опять выбрали боевые корабли. Попади хоть одна из их 250-килограммовых бомб в какой-нибудь из наших набитых солдатами транспортов, тот наверняка пошел бы ко дну, серьезно нарушив нам весь график операции.

Через десять минут после появления последней пары «летающих крепостей» конвой изменил курс на 90 градусов — прямо к Сурабае. Вскоре пришло сообщение с японского разведывательного самолета, вылетевшего с Баликпапана: «Пять крейсеров и шесть эсминцев противника в 12:00 в 63 милях от Сурабаи, пеленг 310 градусов. Соединение противника следует курсом 80 градусов со скоростью 12 узлов».

Со следовавшего далеко сзади конвоя тяжелого крейсера «Нати» немедленно катапультировали разведывательный самолет, чтобы установить контакт с соединением противника. На удивление этот отряд противника находился совсем близко от нас, следуя на пересечение с нашим курсом. Хотят ли они вступить в бой? С тревогой мы ожидали новых сообщений с разведывательного самолета.

Прошли два долгих томительных часа. В 14:05 самолет с тяжелого крейсера «Нати» радировал, что соединение противника из пяти крейсеров и десяти эсминцев продолжает следовать тем же курсом.

Поскольку два наших тяжелых крейсера все еще находились в 150 милях за кормой, подходящие силы противника выглядели намного внушительнее кораблей нашего эскорта. Адмирал Танака приказал транспортам повернуть на север.

Я перестал чувствовать тропическую жару. Холодный пот катился по моему лицу. Мы, благодаря целой серии ошибок, шли прямо в ловушку. Если противник именно сейчас увеличит скорость, он сможет легко разорвать наш конвой на куски, а затем топить транспорта один за другим, как мишени в тире. Меня даже прошиб озноб от такой перспективы.

Между тем, противник продолжал сближаться с нами, все еще следуя, к моему величайшему удивлению, со скоростью 12 узлов. А в 15:10 самолет с «Нати» передал потрясающую новость: «Соединение противника развернулось на обратный курс, следуя к Сурабае».

Находящийся на мостике крейсера «Нати» адмирал Такаги рассмеялся:

— Наверное, они просто вышли из гавани на время воздушного налета, а теперь возвращаются. Противник не в той форме, чтобы сражаться с нами. Нам удастся осуществить операцию согласно плану и графику. Конвою можно снова поворачивать на юг.

Однако в 16:30 пришло еще одно не менее удивительное радио с разведывательного самолета: «Соединение противника снова легло на прежний курс, ведущий на сближение с конвоем. Соединение противника перестроилось из двух колонн в одну кильватерную колонну и увеличило скорость. Курс — 20 градусов».

Через минуту пришло следующее сообщение: «Скорость противника 22 узла. Направление — прямо на наш конвой».

Теперь уже не оставалось никаких сомнений относительно намерений противника. Я сверился с картой и убедился, что дистанция до противника составляет 60 миль. Раз мы сближаемся со скоростью 20 узлов, то встретимся в пределах полутора часов.

Наш дивизион быстро перестроился в кильватерную колонну. Головным лидером шел легкий крейсер «Дзинтцу», ведя за собой четыре эскадренных миноносца. Транспорты развернулись на север, теряя строй и рассыпаясь веером. Было жалко смотреть на их низкую скорость и полный хаос какого-либо управления.

Но наиболее раздражающим было медленное приближение к району предполагаемого боя тяжелых крейсеров, все еще находящихся где-то далеко за кормой. А я просто не представлял себе, как без них мы собираемся сражаться с мощным соединением противника. Если противник увеличит скорость до 30 узлов, он может появиться в видимости в любой момент. Что нам тогда делать?

К 17:00 удалось справиться с хаосом, в который впали транспорты. Их кое-как снова построили и попытались увести из этого района под эскортом сторожевиков и тральщиков. В нашу колонну пристроились еще четыре эсминца. За нашей кормой в боевой ордер построился другой дивизион эсминцев, возглавляемый легким крейсером «Нака». Мы шли теперь со скоростью 24 узла в полной готовности к бою.

Я не переставая водил биноклем по линии горизонта в надежде на появление тяжелых крейсеров. Но тщетно. Горизонт был пуст.

— Корабль противника! — неожиданно закричал старшина группы сигнальщиков Сигеру Ивата, имевший поразительно острое зрение. Я взглянул в указанном направлении, увидел несколько мачт, встающих над линией южного горизонта. Затем появились легко опознаваемые надстройки, принадлежащие голландскому крейсеру «Де Рейтер».