Киаран Карсон - Чай из трилистника

• Название: Чай из трилистника
• Автор: Киаран Карсон
• Жанр: Современная проза

Магическая субстанция позволяет героям "Чая из трилистника" проникнуть внутрь знаменитой картины Яна ван Эйка "Двойной портрет Арнольфини", и они обретают способность с предельной ясностью воспринимать окружающее. Хитросплетения сюжета и многослойность тематики (средневековая цветовая символика, жития святых, судьбы Ирландии) превращают повествование в замысловатое кружево. Все связано со всем, и весь мир можно увидеть в капле воды — как считал Артур Конан Дойл, который также является одним из героев этой удивительной и волшебной книги.

Киаран Карсон (р. 1948) — североирландский писатель, автор нескольких стихотворных сборников, лауреат ряда литературных премий. Роман "Чай из трилистника" был включен в лонг-лист премии Букера 2001 года.

---

Вот схема разделки с различными частями говяжьей туши, которую я позаимствовал из "Образцового домашнего хозяйства" издательства "Хатчинсон и К"", Лондон. Филей. Кострец. Лопатка. Грудинка. Шея. Должен заметить, что разделка эта английская и может в точности не совпадать с той, что использовалась мясниками древней Ирландии, но общая идея ясна.

На следующий день Донард пожаловался Патрику, что тот украл у него быка. Если правитель так говорит, ответил св. Патрик, он получит своего быка обратно. Он сотворил крестное знамение, и разрозненные куски мяса, некогда составлявшие быка, немедленно воссоединились. Святой дохнул быку в рот, и тот вернулся к жизни. Вскоре Донард попросил крестить его, но перед этим признался, что ему трудно понять доктрину Пресвятой Троицы. Патрик сорвал былинку шамрока, иначе трилистника, и протянул ее в качестве иллюстрации: растение с одним стеблем, но тремя равнозначными листьями. Ему суждено было стать символом Ирландии.

11. КРОВАВО-ЗЕЛЕНЫЙ

Береника толкнула меня коленкой в коленку. По опыту она знала, что ее отец только разогревается перед седланием любимого конька и что иллюстрированная лекция закончится еще не скоро. Я тоже заметил, что он позабыл про своих слушателей. Два гостя уснули, остальные трое с радостью принялись опустошать вазу ромово-сливочных тянучек "Каллард и Баузер". Пора было уходить.

Береника выскользнула за дверь. Через несколько минут я последовал за ней в темный коридор. Она прижала палец к губам и взяла меня за руку. На цыпочках мы поднялись по лестнице; подошли к порогу дядиного кабинета. Я колебался, но Береника втолкнула меня и повернула в замке ключ. Она указала на картину над письменным столом Селестина. На ней в полный рост была изображена пара в средневековых одеяниях в интерьере: мужчина с ног до головы в темном, держащий за руку женщину в зеленом. Веки у мужчины были тяжелые, и он словно отводил глаза от зрителя. Ее глаза были скромно опущены. Его ноздри трепетали.

Береника потянулась вверх и надавила на одну из шишек в лепнине рамы. Раздался резкий щелчок, и вся картина повернулась, открыв встроенный в стену тайник. Внутри была глиняная трубка, с головкой размером с наперсток,

и эмалевая изумрудно-зеленая табакерка, инкрустированная мотивом арфы и трилистника. Береника взяла ее и открыла. На внутренней стороне крышки было выгравировано:

Д.О.Г.

Чай из трилистника

A.M.D.G.

Вместо привычного душка травяного табака Селестина эта смесь дышала иным фимиамом: темным, острым, горьким, густым, составленным из множества штрихов разнообразных тонов зеленого и сепии. Береника взяла трубку и вернула картину на место.

Он не подействует, если не смотреть на картину, сказала она. Затем взяла щепотку, набила трубку, прикурила от спички со стола Селестина и всасывала, пока смесь не начала тлеть. Сделав несколько затяжек, она передала трубку мне. Я глубоко вдохнул и почувствовал, как от дыма перехватило горло.

Береника повела глазами в сторону картины; я последовал за ее взглядом. На долю секунды мир раздвоился; я сморгнул; картина замерцала в своей раме и вдруг приобрела стереоскопическую глубину. Складки и изгибы зеленого платья дамы явственно выступили на алом фоне кровати. Я почти ощущал меховую оторочку темной, пурпурно-багряной накидки на мужчине, твердость полей и округлость тульи его шляпы. Тут я заметил на стене, за спинами пары, выпуклое зеркало, в котором эти спины отражались, а за ними, телескопически выгнутые, еще две фигуры — одна в синем, другая в красном, застывшие на пороге комнаты, готовые войти в ее измерение.

Береника взяла меня за руку. Я почувствовал ее пульс и свой, казалось вторивший ее сердцебиению. Я ощутил, как растекается по моим венам дым, и подумал, что кровь у меня зеленеет, зеленый цвет вторгается в красный, завихрениями, словно в стеклянном цилиндре шприца. Береника что-то про себя замурлыкала — хотя я и не узнавал мелодию, это была какая-то бемольная арабеска[9], - и под этот напев мои подошвы затрепетали от какого-то неровного давления снизу. Лишь через секунду-другую я осознал, что мы поднялись на пару дюймов над половицами.

Мы медленно поплыли вперед. Когда наши головы поравнялись с головами изображенных, мы стали фигурами на картине.

12. СИНЯЯ ФИАЛКА

Теперь я могу рассматривать эти события с высоты некоторых познаний. Литература по психотропным средствам необъятна, и я едва ли преодолел дальние подступы к ней, но у меня есть некоторый практический опыт, подкрепленный примерами, которые я привожу ниже.

Агиографы св. Джузеппе Купертинского писали, что в течение пяти лет он не вкушал ни хлеба, ни вина, а травы, которыми он питался по пятницам, были столь отвратительны на вкус, что есть их мог лишь он один. Отмечалось также, что многие случаи левитации святого имели место в пятницу, а один неортодоксальный авторитет уверяет, что Джузеппе был знаком с составом снадобий, использовавшихся ведьмами для полетов — в качестве растираний или подкожно. Цвет ингредиентов неизменно указывается как зеленый.

Одно зелье включает петрушку, листья тополя и сажу, другое — пастернак, белладонну, лапчатку и кровь летучей мыши. Дурман вонючий, Datura stramonium, известный также как ангельские, или чертовы, трубы, фигурирует в некоторых рецептах в значительных количествах. Калпепер [10]рекомендует принимать дурман вонючий при эпилепсии и конвульсиях.

В число прочих ингредиентов входят белена, аконит и аир тростниковый. Белена — "чертов глаз", или "вонючий Роджер", — источник гиосциамина, которым доктор Криппен отравил миссис Криппен. Она была известна Диоскориду как «питонион»; Плиний считал ее опасным препаратом. Согласно Овидию, когда скифские женщины сбрызгивали ею тело, у них вырастали перья. В другом месте он повествует о том, как мертвые в Гадесе, надев венки из белены, тщетно рыщут по мрачным окрестностям Стикса.

Аконит — «борец», "волчья отрава" или "синяя фиалка" — известен также как "райские птички". Он замедляет сердцебиение, и некоторые принимали его как эликсир бессмертия. Оборотней можно убить стрелами, смоченными в аконите. Овидий рассказывает, что, когда Геркулес тащил трехголового пса Цербера к вратам подземного мира, тот три раза лаял, и из его ртов выступила пена; и там, где пена упала на чернозем, из нее выросли желтые цветы. Это были акониты, из которых Медея сварила для Тесея яд.

Аир тростниковый — Acorus calamus — в Ирландии зовется "аир зеленый" и считается дарующим ясновидение. Он же ("тростник благовонный") входит в состав мира для священного помазания, указанный Богом Моисею; Диоскорид свидетельствует, что его курили, подобно мать-и-мачехе, чтобы очистить бронхиальные проходы или вызвать видения. Аир — это также "святой камыш", " меч Михаила-архангела" и "ангелово крыло". Он относится к семейству Arum, а стало быть, доводится родственником "зеленому дракону"; другой сородич, Calamus draco, ост-индская пальма, открытая иезуитами, выделяет красный лак, известный среди красильщиков как "драконья кровь".

В недалеком прошлом профессор Эрих Вольфганг Кёль, преподававший одно время в Лёвенском университете в Бельгии, приготовил состав для левитации, основываясь на своих исследованиях фламандского фольклора. По его указанию коллеги втерли себе мазь в пах и подмышки. Вскоре они обнаружили, что с огромной скоростью несутся по воздуху над погруженной в сумерки местностью, где совершаются странные ритуалы. Некоторые впоследствии рассказывали о бурлящих, клубящихся облаках, листьях, весьма непохожих на обычные листья, о взлетах и падениях в пространстве вселенной.

Общей чертой всех этих показаний было ощущение, что употребленные травы наделяют невидимостью, а также способностью летать.

13. ОРАНЖЕВЫЙ

В нарисованной комнате стоял запах апельсинов. Я чувствовал обвислую тяжесть богатых одежд, в которые был наряжен, прохладную, влажную подкладку массивной шляпы. Что касается дамы (то есть Береники), то ее темные волосы стали золотыми и были скручены в рога, окруженные тонкими косичками и схваченные изящно сплетенными красными сетками, а всю прическу покрывала вуаль из белого гофрированного льна. Ее длинное зеленое платье было подбито мехом, синие камчатные рукава нижней сорочки собраны на запястьях лентой розово-золотой тесьмы.

Я повернулся к источнику апельсинового аромата. Один плод покоился на собственном отражении в подоконнике, три других сгрудились на крышке кофра. За окном — дерево, усыпанное вишнями, кусочек голубого неба. Судя по

наклону тени на оконном проеме, было, по-видимому, что-то около полудня в летнюю пору. Несмотря на это, в ажурном бронзовом подсвечнике горела одинокая свеча.

Всё страньше и страньше, сказала Береника.