Александр Кашин - Агентство «БМВ»

• Название: Агентство «БМВ»
• Автор: Александр Кашин
• Издательство: Лабиринт-К
• Жанр: Детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-7811-0103-9

Первое дело маленького детективного агентства «БМВ» кажется его сотрудникам несложным. Подозревая мужа в неверности, ревнивая и очень богатая бизнес-леди устанавливает за ним слежку. Оказывается, у молодого красивого художника действительно есть хобби. Да такое прибыльное, что привлекает не только практичную жену, но и ее конкурентов. За контроль над деятельностью ее супруга разворачивается настоящая война, в которой сотрудники агентства оказываются мишенью для обеих сторон.

---

— Но ведь во дворе в это время находилась целая армия омоновцев — они-то должны были видеть, кто подходил к «саабу» Турка? — Черкасов недовольно заворчал и полез в карман за подкреплением — «гаванской» сигарой.

— Вот у них и спрашивайте, — буркнул Гвоздь, тоже закуривая свои «Лаки страйк». — Только они хрен что скажут. У них, видите лиу тайна следствия…

— Черт, и Мамонов куда-то делся, — продолжал излагать свои мысли вслух Александр Николаевич Черкасов. — Как позвонил мне от МАХУ, с тех пор о нём ни слуху ни духу.

— Объявится, куда денется, — скривил рот Гвоздь, которого в этот момент более всего интересовал один вопрос: чем заменить свой любимый «Борхардт-Люгер». — Раз молчит, инструкций не просит, значит, делом занят.

— А ты-то что зевал, десантник хренов? — зловещим голосом поинтересовался Черкасов. — Нет, чтобы тихонечко убраться со двора, не привлекая к себе внимания. Так нет, поперся к машине: не видел разве, что Турок «зажмурился»?

— Я думал, он дрыхнет. Подошел к машине, стал его расталкивать, а тут менты набежали… Оказывается, они еще раньше скумекали, что Турка грохнули, и ждали только, кто к машине подойдет. Ну и повязали меня… Кто ж мог знать, что на этот день у них намечено любимое ментовское удовольствие — борьба с бомжом? И как раз в этом дворе?

— Ладно, оставим это, — сказал Черкасов, пыхая сигарой, как пароход, идущий на предельной скорости. — Ты лучше скажи, что у Тимонина нарыл?

— Нарыл, да… — Гвоздь скорчил рожу, что должно было у него означать крайнюю степень сомнения и неудовольствия. — Я, когда в квартиру Тимонина вошёл, чуть со страха не обделался. Смотрю, на вешалке генеральский китель висит. Милицейский, между прочим. Чмо это, Тимонин, оказывается, генеральский сынок! Ну и мамаша соответствующая — под стать папаше. Пришлось мне уже на месте выкручиваться. Сказал, что нашел, дескать, паспорт их сына в Измайловском парке и решил вот — по доброте душевной — занести его прямо домой. Но только, как я понял, сынулька с родителями в ссоре и давно уже там не живет…

— Хорошенькое дело, — ещё больше запыхтел «гаваной» Черкасов. — Турка грохнули, Тимонина на месте нет… Прямо-таки все концы оборваны.

— Ну… все не все… — протянул Гвоздь, отмахиваясь рукой от особенно едкого синего облака, которое завилось у него над головой наподобие турецкой чалмы. — Кое-что я все-таки узнал. Мамаша надавала мне целую кучу телефонов. По-моему, они с папашей-генералом решили, что с моей помощью смогут отыскать своего непутевого отпрыска. Я же художником представился и сказал, что торгую на Измайловском рынке — как и их ублюдочный сын. — Гвоздь достал из кармана какие-то бумажки и показал Черкасову. — Пусть теперь Мамонов сидит названивает. У него это хорошо получается — по телефону.

— Странно, что они тебя за художника приняли — с такой-то мордой, — утробно хохотнул Черкасов, выворачивая руль «БМВ». Водить свою машину он не доверял никому. Возможно, потому, что в прошлом — весьма, впрочем, отдаленном — подрабатывал водителем-испытателем на автодроме ВАЗа.

— Какая есть — такую носим, — с вызовом произнёс Гвоздь, который весьма трепетно относился к своей внешности и всякие насмешки на этот счет присекал в корне. — Скажите лучше, выяснилось, кому принадлежит та «четверка», которая ошивалась на 1-й Железнодорожной?

— Это взял на себя Мамонов.

— Опять этот Мамонов, — сказал Гвоздь, скашивая рот чуть ли не к уху. — Один треп от него, а дела мало…

— Его бы, по крайней мере, в ментовку не замели, — веско произнес Черкасов, — и потом, что конкретно ты сделал? Чем прославился — где результаты, а? — В голосе Черкасова набирал силу его знаменитый гнев, а черкасовского гнева боялись все — не только «сукин кот», но и Гвоздь, который никого и ничего не страшился.

В этот момент у Александра Николаевича заверещал в кармане мобильный телефон. Звонил Мамонов. Некоторое время Черкасов слушал его, не перебивая, после чего — даже при всей своей знаменитой сдержанности — не смог удержаться от чисто эмоциональной фразы: «Мать твою! Неужели? А ты догадываешься, что это означает?» После этого, однако, он замолчал и до конца разговора не произнес больше ни единого слова.

Отключив телефон и ткнув его в боковой карман пиджака, Черкасов с минуту правил машиной в полной тишине. Гвоздь, хотя его так и подмывало встрять с вопросами — он, что называется, печенкой чуял, что «сукиному коту» удалось докопаться до чего-то важного, — тоже хранил молчание. Десантник знал, что, если дело того стоит, Черкасов — рано или поздно — поставит его об этом в известность сам.

Глядя прямо перед собой — на дорогу, — Черкасов холодно произнес:

— Знаешь, Гвоздь, кто опередил Мамонова и забрал в МАХУ папки на Штерна, Кортнева и ещё не скольких студентов? — не дожидаясь ответа, он продолжил: — Тот самый бесцветный тип, что входил в квартиру Авилова и которого видела Катковская. «Бледный». Когда по одному делу дважды наводит справки один и тот же человек — это уже не совпадение. Более того, сукин кот мне сказал, что та «четверка» числится за гаражом Шиловой. Шиловой! Понимаешь ты — или нет. А у нее в службе безопасности состоит некто Упырь — один из самых опасных в Москве киллеров. Смекаешь теперь, кто грохнул Турка?

Как раз это Гвоздь смекал очень хорошо, но сказал совсем другое:

— Вы же сами говорили, что надо все сто раз проверять и перепроверять. Прежде чем делать выводы, нам Раушенбаха нужно дождаться. У него есть в Управлении свои каналы. Ведь если все так, как вы говорите. Александр Николаевич, то убийство Турка означает, что Шилова объявила нам войну. Эх, чёрт, жалко «Борхардт-Люгер» у меня отобрали!

— Думаешь, я сам этого не понимаю? Но уж раз такое дело, тем более надо Штерна у Шиловой умыкнуть. Это ведь живые деньги — для нас с тобой, — если мы ему место и условия предоставим и предложим на себя работать! И Хмельницкого пока в известность ставить не надо. У него денег и так полно. Намекнуть, что Турка завалил человек Шиловой, можно, но никакой конкретики. Пусть Хмельницкий фыркнет пару раз в лицо Шиловой — она сразу же на дыбки встанет… Глядишь, и ошибется в чем…

— А вообще-то… — добавил Черкасов, лихо обгоняя огромную фуру, которая дымила выхлопом им прямо в нос, — я склоняюсь к мысли, что надо вызывать «Ствола». Хмельницкий сам же потом нам спасибо скажет. А уж как он нам обязан будет — ты, Гвоздь, себе этого даже не представляешь! К тому же и вакантное место теперь имеется… Только бы Упырь не помещал — уж слишком он, гнида, умен и кровожаден — как всякая нечисть.

— Неужели он так опасен — Упырь этот? — с чисто профессиональным интересом задал вопрос Гвоздь. — Насколько я понимаю, вы с ним не знакомы…

— И слава Богу, что не знаком, и слава Богу, — заметил Черкасов, одарив Гвоздя каким-то странным, остановившимся взглядом. — В противном случае меня, скорее всего, не было бы в живых. Что-то я не припомню ни одного человека, который был бы лично знаком с Упырем, а это наводит на не слишком приятные мысли…

* * *

Глебушка Тимонин принял душ, сбрил бороду, переоделся, а все свои старые вещи сунул в полиэтиленовые пакеты, в которых принес обновки, намереваясь на обратном пути выбросить их в мусорный бак. С удовлетворением посмотрев на себя в зеркало, он решил, что не только Гвоздь, но даже его близкий приятель — ПП, к примеру — не признал бы в нем прежнего замухрышку Глебушку. На него смотрел в зеркало весьма элегантный, небольшого роста господин с приятными, мягкими чертами лица, одетый в темно-синий — с иголочки — костюм, белоснежную рубашку и красивый итальянский галстук. Ботинки Глебушки сверкали, как лакированные, а на диване его дожидались прочие необходимые вещи — белоснежный, на утепленной подкладке плащ, небольшой, но вместительный чемодан с полированными металлическими уголками и широкополая шляпа «борсалино», отлично скрывавшая лицо, — Глебушка не хотел рисковать.

В ожидании звонка Штерна он уселся в кресле перед телевизором и бездумно уставился на экран. Глебушке хотелось побыстрее убраться из этой неухоженной, заброшенной квартиры — тем более что на прощанье Штерн сказал: «Долго там не задерживайся — переоденешься, дождешься моего звонка — и сразу же уходи».

— Уходи, уходи… — проворчал себе под нос Глебушка. — только вот куда? Или Штерн мне новую квартиру обеспечит? Что-то не припомню, чтобы он прежде расшвыривался квартирами… Хотя…

Тимонин подсчитал, что за Штерном числилась квартира матери, потом была еще квартира Лолы, в которой Глебушка часто бывал гостем, ну и, конечно, квартира пенсионера Авилова по 1-й Железнодорожной. Оттуда, правда, Штерн поспешно бежал, с мрачной ухмылкой заявив, что «воздух этой улицы сделался для него вреден». Глебушке вдруг невероятно, до навернувшихся на глазах слез, захотелось вернуться к родителям.