Далия Трускиновская - Аметистовый блин

• Название: Аметистовый блин
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-93556-006-2

Что может объединить столь разных людей, как культурист, артист разговорного жанра, православный священник и ведьма? Пожалуй, только мистика…

---

Он ткнул пальцем в трубку снаружи – и Сережа не мог не согласиться, что расстоянию в три сантиметра от черного отверстия место ограничителя соответствовало.

– А температура?

– Сделано. Не больше сорока. И вот, гляди, отсюда пойдет отработанный воздух.

– Понял.

Прибор, которому суждено было поднять Майкин салон на вершины славы, имел подозрительный самопальный вид, и Сережа осведомился – нельзя ли на эту технику надеть хоть какой кожушок, желательно со шкалами, циферблатами, бездействующими кнопками, загорающимися лампочками и прочим техническим дизайном. Виктор Иванович подумал – и вытащил из стола полупрозрачную панельку от принтера со всякими английскими словами. Приложил – панелька оказалась длиннее ручки фена.

– Есть еще компас, – предложил он.

– Компас?… – Сережа вдруг подумал, что Майка, далекая от географии, этого предмета и не признает. – Валяй! И термометр – обязательно! Знаешь, такой длинный, как для ванны!

– Слушай, – засомневался вдруг умелец. – Это же выйдет вот такая дура!

Он показал руками. Сережа прямо-таки увидел в этих руках здоровенный отбойный молоток для асфальта. Наверно, и сам Виктор Иванович в этот миг его представил – руки умельца задрожали, как если бы он удерживал на весу вибрирующее от избытка силищи включенное орудие.

– Вот и прекрасно, – одобрил Сережа. – Чем больше – тем лучше. Знаешь что? Ее еще можно установить на штативе. Дай бумагу!

Он положил стопку листов на хлипкий настил и принялся рисовать, одновременно объясняя.

– Вот тут будет койка… ну, массажная кушетка… на ней – пациент… тут – штатив… тут – штанга…

Виктор Иванович следил за авторучкой, меняясь в лице: то уважение переходило в ужас, то ужас – в уважение.

– И все это – вокруг фитюльки весом в полкило? – наконец осведомился он.

Сережа понял, что увлекся.

– Ну, в общем, ты сам лучше знаешь, – туманно сказал он. То ли эти слова отменяли все фантазии напрочь, то ли Сережа всего лишь рассчитывал, что народный умелец загонит их в разумное русло – этого Виктор Иваныч сразу не понял.

Но за пятьдесят лет жизни и двадцать лет работы с научными сотрудниками он уверовал не столько в силу их разума, сколько в силу их склероза.

Виктор Иванович не сомневался в том, что, явившись за окончательным вариантом аппарата, Сережа и не вспомнит добрую половину своих сегодняшних инструкций.

И он оказался прав.

* * *

Майка меж тем носилась по городу как наскипидаренный кот. Она вычислила врагов и плела интриги. Первым делом она побывала у всех знакомых журналистов и поменяла рекламу. Теперь она раскрывала ту коммерческую тайну, которую у нее все равно уже украли, и пускала в ход другую. На следующей неделе она открывала в салоне кабинет литотерапии! И раскидала по редакциям пресс-релиз, посвященный методу доктора Бадигиной. Особый упор делался на преследования, которым подверг Бадигину лично товарищ Сталин. Майка знала, за что непременно уцепится пресса. А про радиоактивность белых прожилок нагретого сердолика там упоминалось как бы вскользь, без единой цифирки. Уж больно прост в изготовлении был рекламируемый аппарат…

Попутно она узнала, что коллеги Данки в растерянности не побрезговали и милицией. Они дружно отнесли туда заявление о пропаже – и столь же дружно вынесли его оттуда. Им сказали, что молодую активную женщину разыскивать незачем – наверняка потеряла счет времени в чьей-нибудь постели. Поскольку маньяков в том месяце не обнаружилось, а последний выловленный специализировался на мальчиках, коллеги отбыли восвояси.

Еще Майка навестила несколько салонов красоты, с которыми поддерживала дипломатические отношения, поделилась печальной информацией и собрала полезную. Закончилось все это в ночном баре, откуда, вопреки традиции, она выбралась без Сережиной помощи.

Когда Майка оказалась дома, шел третий час ночи. Время для телефонных звонков неподходящее, и все же телефон, не отключенный на ночь, подал голос. Подумав, что это бывший муж так проявляет волнение и заботу, Майка сняла трубку.

– Это я, – сказал знакомый голос.

– Данка?!?

– Ну!

– Ты где? – воскликнула Майка.

– Не знаю!..

Голос был хоть и Данкин, но несколько жалобный.

– Как это – не знаешь?

– Это совершенно незнакомое место.

– Что за место?

– Контора какая-то. Мебель новая, копм, факс, все дела… И кухня!

– Какая еще кухня?

– Да говорят же тебе – я заперта в каком-то кабинете! – взорвалась Данка. – Я даже в окно выбраться не могу! Посмотрела вниз – так это по меньшей мере десятый этаж!

– Как ты туда попала?

– Понятия не имею! Майка, ты слышишь? Майка, мне страшно… Со мной что-то не то происходит…

– А что ты помнишь?

– Ничего…

– Так не бывает! – убежденно возразила Майка. – Пистолет при тебе?

– Знаешь – да…

– Ну так чего же тогда бояться?

Молчание было ответом.

– Данка! Данка! – завопила Майка. – Что там с тобой?

– Мне безумно страшно, – отвечала Данка. – Я не понимаю, что со мной! Майка, я, кажется, сошла с ума! Мне мерещится какая-то чушь!

– Какая именно?

– Мне кажется, будто за мной следит чудовище… Какое-то огненное чудовище со щупальцами и большой красной пастью… Оно разевает ее для меня… А щупальца – с белыми когтями!

– Так, – сказала Майка. – Это всем мерещится, кто сидит один в помещении. Дальше!

– Да нет же! Это – как удав и кролик! Оно тащит меня к себе! Оно меня в себя засосало…

Майка онемела.

– А потом выплюнуло? – вдруг сообразив, что в желудке у чудовища телефона нет и быть не может, обрадовалась она.

– Ну да!

Понемногу выяснились подробности.

Чудовище возникло в спальне Наследника, когда возмущенная Данка, прислушиваясь к голосам собутыльников, в том числе и к голосу Маркиза-Убоища, боялась пошевельнуться и, чтобы хоть чем-то себя занять, разглядывала сокровища на полках.

Она открыла старинную плоскую деревянную шкатулку с выпуклой крышкой, по которой петлял тонко вырезанный узор. Шкатулка оказалась изнутри поделенной на двенадцать отсеков, и в каждом на черном бархате лежал большой округлый отшлифованный камень. Были они разных цветов, а величиной – не меньше средней клубничины. Данка даже захотела вынуть один – и тут ощутила тревогу. Она не подносила камня поближе к глазам и не наклонялась, чтобы рассмотреть его поближе, она еще не настолько слепа, чтобы камень носом ощупывать, однако он затмил все – и полку, и шкатулку, и прочие камни. Данка вскрикнуть не успела – как рыже-розовое сияние, прорезавшееся в его глубине и стремительно разросшееся, закогтило ее белыми шипами, всосало в себя, и с пистолетом вместе.

Что с ней делалось во внутренностях чудовища – она так и поняла. Оно на нее каким-то образом давило, парализовав тело и волю, но оставив в целости интеллект. Физической боли оно, впрочем, не причиняло. А ментальному насилию Данка сопротивлялась как могла – вплоть до чтения наизусть таблицы умножения. Чего чудовище от нее домогалось – было совершенно непонятно. Как оно выглядело – изнутри было не разобрать. Данка находилась как бы под оранжево-розовым куполом с белыми прожилками, что само по себе было не страшно и даже по-своему красиво, если бы только имелась возможность добровольно являться сюда и убираться отсюда.

Сколько длилось это ощущение подвешенности между сном и явью, Данка, разумеется, не знала. Она уже устала от таблицы умножения, уже махнула на себя рукой и решила полностью отдаться на волю чудовища, как свод вместе с белыми прожилками закружился, в непостижимой глубине прозвенела колокольчиками божественно прекрасная музыкальная фраза – и Данка очнулась сидящей не более не менее как на электрической кухонной плите.

– На чем? – переспросила ошарашенная Майка.

– На плите! С двумя конфорками!

Данка рухнула туда сверху, но с небольшой высоты, этак в полметра, так что ее голова и плечи оставались в неком ящике. При этом отлетела в сторону какая-то гремучая посуда. И все это свершилось в полной темноте.

Что любопытно – пистолет из руки она так и не выпустила.

Обиженная некорректным поведением чудовища, Данка ногами вперед стала сползать с плиты и уперлась в стену, причем стену упругую. Она изо всех сил нажала, а ноги у нее были спортивные. Стена распахнулась, и из полной темноты Данка попала в помещение, освещаемое лишь луной за оконным стеклом.

Это было уже кое-что.

Она выскочила из той конуры, где очнулась, и встала в оборонительную стойку. Но никто не нападал с воплями, она расслабилась, вдоль стены дошла до дверей, нашарила выключатель и включила свет.

Тут обнаружилось, что она стоит в кабинете какого-то средней руки босса. А та конура, где она раскидала посуду, на самом деле – кухня-шкаф. Данка видела что-то похожее в заграничных рекламных проспектах. В закрытом виде – встроенный в стену шкаф с дверцами темной полировки, в открытом сконцентрированная до минимума кухонька, причем внизу – электрическая плита и узкий холодильник, верх которого – покрытый мрамором стол, а над ними – навесные посудные шкафы.