Виктор Тюрин - Человек человеку волк или Покорение Америки

• Название: Человек человеку волк или Покорение Америки
• Автор: Виктор Тюрин
• Жанр: Вестерн

Человек современного мира, бывший боец специальной разведки, волею судьбы попадает в Америку второй половины 19 века, но как оказывается, прошлое даже для человека подобной профессии оказывается намного беспощаднее и жестче, чем он мог себе представить. Здесь люди проще, наивнее и более набожны, но это не делает из них ангелов. Наоборот. Они видят мир в черно-белом свете, разделяя поступки и людей по принципу "плохой — хороший", а общественное мнение осуждает лишь трусость и предательство. Жизнь и смерть человека часто зависит лишь от обвинения другого человека, часто ничем не подкрепленного. А убил или повесил не того — для этого есть церковь. Замолим грех. А если не повезло тебе…. Опять же церковь пригодиться. Один из современников того времени писал: "условия жизни и нравы людей таковы, что убийство человека на Диком Западе, является неотъемлемой его частью". Если Запад с его шерифами, бандитами и стрелками был одной стороной монеты, то города Востока с продажной полицией, уличными бандами, коррупцией властей были другой ее стороной. В 1868 году преподобный Тэлмедж, известный проповедник, так сказал о Нью-Йорке в своем выступлении в Бруклинской церкви: "Город, став прибежищем для убийц, проституток и аферистов, умирает на наших глазах, корчась в развалинах и вывалявшись в мусорных свалках, помоях и конском навозе". Герою сначала придется испытать на себе все «прелести» жизни Дикого Запада, на" сквозь пропахшего порохом и кровью, затем выживать в трущобах Нью-Йорка, где человеческая жизнь стоила ровно столько, сколько находили у трупа в карманах. Городские улицы цивилизованного Востока на поверку оказываются такими же дикими территориями, как и прерии Запада, а сами города являют собой мир денег, власти и насилия, где идет "война всех против всех". Здесь чтобы выжить, нужно иметь внутреннюю жесткость, хладнокровие и полное безразличие к своей и чужой жизням, здесь — каждый сам за себя. Бывшему бойцу придется приложить немало сил и воли, чтобы выжить на пути, ведущим от бандита — беглеца, за чью голову обещана награда, до человека, ставшего у истоков создания своей торгово-промышленной империи.

---

Я встал, уменьшил до предела свечение керосиновых ламп, после чего зажег перед окном, одну за другой, две спички. Сержант внимательно смотрел за моими действиями. Я вгляделся в темноту за окном. В условленном месте зажженная свеча прочертила огненный крест, после чего потухла. Пересек комнату, сел в кресло. Наши глаза встретились.

— Ночь нам предстоит длинная, Сэмми. Есть время подумать, что нам делать дальше.

Рано утром Сержант вызвал к себе остатки "старой гвардии Мясника". Вместо четверых приехало трое. Чак Коннорс. Меняла Дик. Билл Тонтон. Том Меррик не приехал и не прислал вместо себя человека. Все трое уже знали, что случилось, именно поэтому явились во главе всех своих людей, как бы говоря, что не верят Сержанту. Ввалившись толпой в кабинет, вместе со своей охраной, главари расселись в приготовленные для них кресла, а затем молча уставились на хозяина кабинета. Лица как камень, глаза злые. Некоторые из сопровождающих их бандитов держали руки на оружии, торчащем из-за их поясов. Больше всего меня беспокоил Меняла Дик. Судя по его злобному и наглому взгляду, шарящему по нам, он искал хоть малейший повод для драки. Этот тип, похоже, не был склонен задумываться, прежде чем нанести удар. Чак Коннорс, бандит лет тридцати пяти, пытался выглядеть вызывающе, но если присмотреться, в его глазах легко читалась растерянность, а за нею прятался страх.

"Этот, похоже, будет выжидать до последней секунды, лишь бы не прогадать".

А вот Билл Тонтон был для меня большей загадкой. Насколько я знал, он всегда стоял особняком среди остальных главарей. Все вопросы старался решать сам, не прибегая к чужой помощи. Его девизом вполне могли стать слова: "Хочешь хорошо сделать дело, сделай его сам". Лицо, словно высеченное из камня, украшенное несколькими шрамами и сломанным в двух местах носом, дышало хищной силой. Я слышал, что за все пять лет, с того самого дня, как появился в банде, он не пропустил ни одной солидной драки в ее составе.

Пока все устраивались на своих местах, напряжение не было так заметно, но прошло несколько минут и оно стало тяжелым, нависнув над всеми нами черной грозовой тучей. Напряженность была видна в каждом движении находившихся в комнате людей, в их взглядах, в легком дрожании пальцев, когда они закуривали или отрезали ножом кусок от пачки спрессованного жевательного табака. Наступил тот момент, когда не нужно было хвататься оружие, чтобы превратить кабинет в поле боя, вполне могло хватить одного неправильно истолкованного слова. Если подобное случиться, шанса уцелеть в этой перестрелке я не видел, а ведь все шло к этому, хотя никто еще не сказал ни слова.

"Чего ждешь, Сэм?! Пока нас… — но только я успел так подумать, как тот поднялся, приковав к себе взгляды всех присутствующих. Бандиты были готовы к оскорблениям, угрозам, наглым требованиям, но абсолютно не были готовы к той речи, которую преподнес им Сержант. Ее основу приготовил я, а обработал текст, снабдив оборотами речи девятнадцатого века, сам Сержант. Когда я зачитал ему набросок речи в первый раз, он пожал плечами и сказал, что подобного бреда никогда в жизни не слышал. Потом он начал говорить то, о чем не трудно было догадался поначалу его вступления: — И если ты думаешь, что это я буду говорить перед ублюдками, которые придут решать жить мне или умереть, то ты еще больший дурак, чем я думал!

Мне долго пришлось уговаривать его оставить речь такой, какая есть. Сейчас я наблюдал и радовался, глядя, как у вожаков широко открываются глаза и раскрываются рты от изумления. Основу этого бреда составляли выжимки из речей политиков двадцать первого века.

— …У нас, что мало врагов! Смотрите, с какой завистью смотрят они на наши победы! Не думайте, что они дремлют! Нет! Вы в этом убедились этой ночью! Их подлый удар вырвал из наших рядов самых стойких и крепких бойцов! Их смертью они решили внести разлад в наше единство! Судя по вашим суровым, жаждущим мести лицам, им это частично удалось! Враги ждут, когда мы начнем рвать друг другу глотки, а затем, улучив момент, ударят нам в спину! Но мы не дадим им этого шанса! Сплотим свои ряды, джентльмены! Станем плечом к плечу единой стеной!

Он говорил громко, четко и проникновенно, точно проповедник с амвона. Слова о вере друг в друга, о сплочении рядов, об опасности внешних врагов, выжидающих момент, чтобы ударить нам в спину, слетали с его губ легко и непринужденно, благодаря трехчасовому заучиванию.

— Сержант, ты что несешь! — первым опомнился Меняла Дик. — Какие такие внешние враги?! Или ты хочешь сказать, что наших парней грохнул кто-то со стороны, типа Дикого Джима?! Так говори, если знаешь! А то какое-то там… единство и хрен знает еще что!

— Послушайте! Я собрал вас для того, чтобы узнать ваше мнение по поводу случившегося!

— Наше?! А почему ты думаешь, что мы что-то знаем?! — продолжал надрываться Меняла. — Мы сами пришли для того, чтобы узнать, что произошло!

— Ты хочешь сказать, что это я все устроил?!

Наступил момент, который должен был решить: жить нам или умереть. Тишина установилась как перед грозой. Давящая. Тяжелая. Главари и их ближайшие помощники напряглись, подобрались, одни руки сжались в тяжелые кулаки, другие легли на рукояти револьверов. Секунды тянулись настолько медленно, что казалось, время остановилось. Я уже начал прикидывать, в кого мне стрелять первого. Казалось еще секунда, и все взорвется громом выстрелов и криков ярости и боли, но Меняла чуть промедлил с ответом, зато Сержант не стал мешкать: — Если кто из вас знает, почему могли убить их троих — пусть выскажется! Но только без этих "я думаю, может быть" и прочих намеков! Только факты! Давай Меняла, начнем с тебя!

Маленькая речь была построена очень хитро. Она разделила вожаков, теперь каждый, если хотел бросить обвинение в лицо Сэму отвечал за себя сам. Меняла бросил быстрый взгляд на Билли Тонтона, потом на Чака Коннорса. Но те никак не отреагировали на них.

Меняла, понял, что упустил момент, когда на Сержанта можно было давить с позиции силы, а его соратники, похоже, встали на позицию "каждый сам за себя", но даже в этом случае он не утратил своего гонора: — Пока не имею фактов! Но не дай бог, Сержант, если узнаем, что ты к этому причастен!

Он до сих пор не назвал Сэма боссом, а Сержантом, подчеркивая тем самым, что считает его равным себе, но никак не главарем банды. Сержант сделал вид, что не заметил дерзости: — А что скажет Коннорс?

— Каждый из нас много чего знает и видит, но я ни о чем подобном не слыхал, босс. За своих людей также ручаюсь, — низким, идущим, словно из нутра, голосом заявил Чак Коннорс.

Его слова оказались неожиданными даже для меня. Я не ожидал столь резкого и быстрого раскола среди вожаков, но больше всего оно сказалось на Меняле, который явно не ожидал такого подвоха от своего соратника. Ответом на злобный взгляд Менялы Коннорс ответил кривой усмешкой. Сейчас, определившись с выбором стороны, Чак Коннорс стал спокойнее и увереннее себя держать. Следующим был Тонтон, человеком — загадкой. Он мог поставить точку в этом деле или начать междоусобную войну. Снова начала сгущаться тяжелая тишина, но до пика ей не дал дорасти сам Тонтон: — Я могу повторить то же самое, что и Коннорс, босс.

Это была своего рода клятва в верности. Я облегченно вздохнул: похоже, пронесло! Посмотрел на Менялу, который только сейчас начал осознавать, что в ловушку, которую готовил для Сэма, попался он сам. Судя по всему, он думал, что наступил подходящий момент для свержения, а в результате проиграл схватку за власть, тем самым, подписав себе смертный приговор. И чем больше он осознавал, тем больше кровь отливала от щек. Сержант уже некоторое время смотрел на Менялу, в ожидании, может тот что-то скажет напоследок, но тот старательно отводил глаза и из последних сил делал вид, что ему на все наплевать.

— Ну, что так никто ничего не слышал? Как такое могло произойти, парни?! Ведь, следующим может оказаться любой из нас!

И тут Меняла неожиданно как-то нехорошо оживился, заерзал на кресле, тем самым привлек внимание Сержанта: — Ты что-то хочешь сказать, Меняла?!

— Хочу! Если я правильно понял тебя, Сержант, убийцы могут продолжить свое черное дело?

Тот не понимая, что за мысли зашевелились в голове у Менялы, осторожно сказал: — Может и такое случиться.

— Вот-вот! Где трое, там и четверо, — он слегка развернулся в своем кресле к стоящим у стен людям. — Не правда ли, парни?!

— А что?! Вполне! Может эти убийцы, всех приговорили! — вразнобой и довольно вяло ответило ему несколько голосов, и те, в основном, принадлежали его людям.

Меняла, развернувшись к Сержанту, изрек с глубокомысленным видом: — Нужна осторожность!

Все молча ждали продолжения, но тот, высказавшись, замолчал. Причем вид у него был, я бы определил его, как довольный, хотя с чего ему быть таким? Пока я пытался сообразить, что может быть крыться за этой переменой настроения, Сержант понял, что Меняла больше говорить не будет, снова встал, тем самым, подчеркивая важность того, что собирался сказать.