Хулио Кортасар - Добрые услуги

• Название: Добрые услуги
• Автор: Хулио Кортасар
• Издательство: АСТ-МОСКВА
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-403-02111-1

---

— По-прежнему? — спросила Алиса, кинув взгляд на дверь.

— Да,— ответила Жинетта с ужимками. — А это та женщина, что присматривала за собаками?

Мне хотелось пить, хотелось спать, но мне ничего не предлагали, даже не приглашали сесть. Их слишком волновал праздник: то, что они разглядели, пока накрывали на стол или принимали пальто в прихожей. Раздался звонок, и Алиса, все еще с мопсом на руках, выбежала прочь. Мсье Родолос прошел мимо меня, не глядя, и вскоре вернулся: пять собак скакали вокруг него, виляя хвостами. Я заметила, что в руке у него была зажата полная пригоршня сахару: он раздавал куски собакам, чтобы те шли за ним в гостиную. Я прислонилась к большому столу посередине кухни, стараясь не смотреть на Жинетту, а та, как только вернулась Алиса, продолжала болтать о мсье Бебе и о переодеваниях, о мсье Фрежюсе, о пианистке, которая, похоже, была чахоточная, и о том, что барышня Люсьенна вроде бы поссорилась с папашей. Алиса взяла полупустую бутылку и поднесла ее ко рту с таким нахальством, что я смутилась и не знала, куда глаза девать, но хуже всего было то, что она передала бутылку рыжей, которая допила остатки. Обе хохотали так, словно тоже порядком подпили на празднике. Может, поэтому им и не пришло в голову, что я голодна и ужасно хочу пить. Разумеется, если бы они были в себе, то догадались бы. Люди по природе своей не злы и чаще всего грубят, не замечая того, как, например, в автобусе, в магазинах и в конторах.

Снова зазвенел звонок, и обе девушки мигом выскочили. Раздавались взрывы хохота, время от времени — пианино. Я не понимала, почему меня заставляют ждать, — всего-то дела: расплатиться и расстаться по-хорошему. Я уселась и положила локти на стол. Глаза у меня смыкались, поэтому я не сразу поняла, что кто-то вошел в кухню. Я услышала звон бокалов и тихий-тихий свист. Подумав, что это Жинетта, я обернулась, чтобы спросить, долго, ли еще ждать.

— Ах, простите, сударь, — сказала я, поднимаясь. — Я и не знала, что вы здесь.

— Меня нет, меня нет, — заговорил этот господин, очень молодой. — Лулу, ну-ка иди взгляни!

Его чуть покачивало, и он оперся о какую-то полку. Он уже наполнил бокал чем-то прозрачным и теперь подозрительно разглядывал напиток на свет. Лулу не показывалась, и молодой господин подошел ко мне и усадил снова. Он был светловолосый, очень бледный, одетый во все белое. Когда я заметила, что он среди зимы одет во все белое, то опять подумала: а не снится ли мне все это? Я это говорю не для красного словца: стоит мне увидеть что-то странное, как я задаю себе именно этот вопрос: а не снится ли мне все это? Все может быть: я иногда вижу такие странные сны. Но господин стоял тут и улыбался устало, почти со скукой. Жаль было смотреть, какой он бледный.

— Вы, должно быть, та, что присматривала за собаками, — сказал он и отхлебнул из бокала.

— Я — мадам Франсинэ, к вашим услугам, — откликнулась я. Он был такой милый, и я ничуть не робела. Скорее хотелось быть ему полезной, оказать внимание. Теперь он опять глядел на приоткрытую дверь.

— Лулу! Придешь ты наконец? Тут есть водка. Почему вы плакали, мадам Франсинэ?

— Ах, нет, сударь, я не плакала. Наверное, зевнула как раз перед тем, как вы вошли. Я немного устала, а свет в той комнате... в другой комнате был довольно тусклый. А когда зеваешь, то...

— ...слезятся глаза, — закончил он. У него были великолепные зубы, а таких белых рук я у мужчины и не видала. Вдруг он поднялся и пошел навстречу какому-то юноше, который, покачиваясь, входил на кухню.

— Эта женщина, — провозгласил он, — избавила нас от мерзких тварей. Лулу, поздоровайся с ней.

Я снова поднялась в знак приветствия. Но господин по имени Лулу даже не глядел на меня. Он нашел в холодильнике бутылку шампанского и пытался ее открыть. Молодой человек в белом подошел помочь ему, и оба, хохоча во все горло, принялись возиться с бутылкой. А от смеха теряешь силы, и им никак не удавалось снять пробку. Тогда они решили сделать это вместе, и стали тянуть каждый в свою сторону, пока наконец не прижались друг к дружке, очень довольные, но бутылку так и не открыли. Мсье Лулу все твердил: «Бебе, Бебе, пожалуйста, пойдем», — а мсье Бебе хохотал все громче и в шутку его отпихивал и, наконец, сорвал пробку, и пенная струя ударила в лицо мсье Лулу — тот грязно выругался и стал бродить по кухне, протирая глаза.

— Бедный милый ребенок, он слишком пьян, — сказал мсье Бебе, выпихивая его. — Пусть составит компанию бедняжке Нине: человеку взгрустнулось. — Он снова расхохотался, но уже не так весело.

Когда он вернулся, то показался мне еще более милым. У него все время дергалась одна бровь: должно быть, нервный тик. Это повторилось два или три раза, пока он глядел на меня.

— Бедная мадам Франсинэ, — сказал он, ласково погладив меня по голове. — Ее оставили одну и уж наверняка не налили ничего выпить.

— Сейчас, должно быть, придут и отпустят меня домой, сударь, — ответила я. Меня ничуть не задела эта его вольность — то, что он погладил меня по голове.

— Отпустят, отпустят... Да разве кому-то нужно разрешение, чтобы идти куда-то или оставаться на месте? — произнес мсье Бебе, усаживаясь рядом со мной.

Он снова поднял свой бокал, потом поставил на стол, взял чистый и наполнил его жидкостью чайного цвета.

— Мадам Франсинэ, давайте выпьем вместе, — сказал он, протягивая мне бокал. — Вы, конечно же, любите виски.

— Боже мой, сударь, — всполошилась я. — Кроме красного да капельки перно по субботам за столом у Гюстава, я ничего и в рот не беру.

— Неужто и впрямь вы никогда не пробовали виски? — изумился Бебе. — Ну, один глоточек. Увидите, как это вкусно. Ну же, мадам Франсинэ, соберитесь с духом. Самое трудное — первый глоток. — И он стал читать стихи, которых я не помню: речь шла о моряках, которые попали в какие-то неведомые, странные края. Я выпила глоточек виски: напиток был такой душистый, что я отхлебнула еще, а потом и еще. Мсье Бебе смаковал свою водку и глядел на меня как зачарованный.

— Как приятно сидеть тут с вами, мадам Франсинэ, — повторял он. — К счастью, вы не так молоды, вы можете быть просто другом... Только посмотришь на вас — и сразу поймешь, какая вы добрая, точь-в-точь тетушка из провинции: вас можно баловать, и вы можете баловать — и ничего дурного не произойдет... Вот, например, у Нины есть тетушка в провинции, она посылает цыплят, овощи корзинами и даже мед... Правда, чудесно?

— Еще бы, сударь, — поддакнула я и протянула бокал, чтобы он налил еще, раз уж это ему так нравилось. — Всегда приятно, чтобы о тебе пеклись, особенно когда ты молодой. В старости ничего иного не остается, как думать о себе самому, потому что другие... Вот, скажем, я... С тех пор как умер мой бедный Жорж...

— Выпейте еще, мадам Франсинэ. Тетушка Нины живет далеко и только присылает цыплят... с ней не впутаешься в какие-нибудь семейные дрязги.

Я сильно опьянела и уже даже не боялась, что войдет мсье Родолос и увидит, как я расселась здесь, на кухне, с одним из гостей. Мне так нравилось смотреть на мсье Бебе, слушать его смех, немного пронзительный, должно быть, от выпивки. И ему тоже нравилось, как я на него смотрю, хотя вначале мне и показалось, что он немного настороже, но потом он только улыбался и пил, да смотрел на меня. Я знала, что он ужасно пьян, потому что Алиса мне рассказала, сколько всего они выпили, и к тому же у мсье Бебе так странно сверкали глаза. Да если бы он не был пьян, то с какой бы стати сидел на кухне со старухой вроде меня? Но ведь остальные тоже были пьяные, а только мсье Бебе составил мне компанию, налил выпить и погладил по голове, хотя в этом-то что уж хорошего... Мне было так приятно с мсье Бебе, и я все смотрела на него и смотрела, а ему нравилось, когда на него смотрят, потому что пару раз он повернулся в профиль, а нос у него был такой красивый, прямо, как у статуи. Да и весь он был как статуя, особенно в своем белом наряде. Даже пил он белую жидкость, и был такой бледный, что я за него испугалась. Видно было, что он все время сидит взаперти, как многие из нынешних молодых. Хотелось сказать ему об этом, но кто я такая, чтобы давать советы господину, да к тому же момент я упустила, потому что дверь растворилась с грохотом и вошел мсье Лулу, волоча за собой дога, вокруг шеи которого была обмотана вместо поводка перекрученная занавеска. Был он еще пьянее, чем мсье Бебе, и чуть не упал, когда дог завертелся вокруг него и запутал ему ноги занавеской. В коридоре послышались голоса, и появился седой господин, должно быть, мсье Розэ, а за ним тотчас же — мадам Розэ, вся красная, возбужденная, а с ней — худой юноша с волосами такими черными, каких я никогда и не видела. Все бросились помогать мсье Лулу, который никак не мог выпутаться из-под дога и занавески, — все смеялись, кричали, отпускали шуточки. Никто на меня и внимания не обратил — вот только мадам Розэ заметила и перестала смеяться. Я не расслышала, что она сказала седому господину, который взглянул на мой бокал (он был пустой, но бутылка стояла рядом), и мсье Розэ посмотрел на мсье Бебе и погрозил пальцем, а мсье Бебе подмигнул ему, откинулся на спинку стула и весело расхохотался. Я совсем была сбита с толку, и мне показалось, что лучше всего будет встать, поклониться и отойти в сторонку. Мадам Розэ вышла из кухни, а через минуту появились Алиса и мсье Родолос и сделали знак следовать за ними. Я снова поклонилась всем, кто был в кухне, но не думаю, чтобы кто-то это увидел, потому что они утешали мсье Лулу, который вдруг расплакался и стал бормотать что-то невнятное, тыча пальцем в мсье Бебе. Единственное, что помнится, — это заливистый смех мсье Бебе, который откинулся на спинку стула и все хохотал, хохотал.