Андрей Сысоин - Духовные ландшафты Земли (этюды и парафразы)

• Название: Духовные ландшафты Земли (этюды и парафразы)
• Автор: Андрей Сысоин
• Жанр: Философия

Добрую половину жизни я пытаюсь понять — что есть духовность, духовный труд. Скорее всего, этот труд многогранен и одна из его граней — путешествие. Недаром путешествие — центральный сюжет мифа, эпоса, всей мировой литературы. Чисто внешне кажется, что путешествие — просто перемещение из одной местности в другую. Это не так.

---

В первом Философическом письме делается вывод, что Россия выпала из семьи христианских народов и, следовательно, из истории. Но если история совершается по некоему божественному плану, то таких исключений быть не может. В самом деле, точка зрения последовательного провиденциализма позволяет усмотреть в самой не выраженности России, ее неопределенности некий особый смысл. И П.Чаадаев приходит к мысли о том, что «русский народ имеет огромный скрытый, нереализованный потенциал и что социально-экономическая отсталость России может для нее обернуться однажды историческим преимуществом.»[  29] То есть, России предназначена некая миссия в будущем. Таким образом, П.Чаадаев подходит к идее: каждому национально-государственному образованию предназначена особая роль в составе мирового целого. Россия — не исключение. Единственное, что ее отличает от Запада — то, что она еще не нашла своего предназначения. Здесь начинается сближение П.Чаадаева со славянофилами.

П.Чаадаев размышлял о предназначении России. Он выдвинул три идеи. Во-первых, Россия, возможно, решит социальные проблемы, которые до сих пор не решил Запад (хотя многого достиг). Но к идее социализма П.Чаадаев относился скептически. Во-вторых, в силу своего положения между Европой и Азией у России есть шанс соединить в себе достоинства обеих культур, синтезировать активность Запада и созерцательную задумчивость Востока. В- третьих, России суждена не просто одна из миссий, но миссия «вселенского масштаба».  Россия склонна заботиться не о себе, а это делает ее способной заботиться обо всех, о человечестве в целом. Из способности к самопожертвованию философ выводит перспективу послужить всему человечеству, причем в таком масштабе, в каком не в состоянии была сделать ни одна страна. В этом пункте П.Чаадаев превращается в славянофила-почвенника самого радикального толка.

Сближает П.Чаадаева со славянофилами еще одно — критика подражательства Западу. Это подражательство широко распространено в образованных кругах российского общества, всегда ведет к поверхностному усвоению чужих идей, культуры, образа жизни. Обрекает страну на вечную отсталость и мешает осознанию собственной исторической миссии. Конечно, П.Чаадаев далек от того, чтобы из критики подражательства сделать вывод о необходимости и полезности самоизоляции России. Сам философ предельно внимательно изучал культуру и философию Запада. Содержание собственных трудов Петра Яковлевича свидетельствует о том, что он стоял на уровне современной ему европейской философской мысли.

3. Философские взгляды Алексея Степановича Хомякова

В «Записках о всемирной истории»   Алексей Степанович предпринял грандиозную попытку охватить мысленным взором всю историю человечества с самых древних времен и на огромном географическом пространстве. Разрабатывая концептуальную основу познания истории, А.Хомяков за отправной пункт взял одну из сфер духовной жизни человечества — религиозность. Поэтому его концепцию можно назвать историософией — здесь — религиозной философией истории.

3.1.

Религиозность понимается А.Хомяковым предельно широко. Вера лежит глубже того, что на современном языке называется идеологией и мировоззрением. Особенности веры определяет глубинное содержание жизни, мотивы и характер деятельности личности или народа. Вера является концентрированным выражением духа в жизни народов. «Первый и главный предмет, на который должно обратиться внимание исторического критика есть народная вера. Выньте христианство из истории Европы и буддизм из Азии, и вы уже ничего не поймете ни в Европе, ни в Азии…»[  30] Однако, особенностью хомяковской историософии является отсутствие в ней выделения какого-либо особого мирового религиозного или цивилизационного центра. Вся зафиксированная в письменных источниках история характеризуется им через понятие синкретизма.[31] Ни один из народов, доступных историческому изучению, не является чистым ни по крови, ни по традициям и верованиям. Синкретическими были уже верования античной Греции и Рима, поскольку строились на элементах, заимствованных от многих народов древнейших цивилизаций Востока.

А.Хомяков пытается реконструировать первобытные доисторические верования, которые определили закономерность исторического процесса. Несмотря на видимое многообразие и хаос, царящие, в ней есть то, что придает ей внутреннее единство, определяет ее закономерный ход. Это борьба двух идей — идеи свободы и идеи необходимости. Первая олицетворяется иранством (иранизмом), вторая — кушитством. «Свобода и необходимость составляют то тайное начало, около которого в разных образах сосредоточиваются все мысли человека.».  [32] Происхождение этих первичных верований А.Хомяков связывает с Древнейшим Ираном — иранизм, и древним народом куш в Эфиопии — кушитство. Однако первоначальное существование иранизма и кушитства можно принять лишь в качестве гипотезы. Тем не менее, в последующие эпохи в рамках любой из значительных религий можно вычленить ту или иную господствующую установку — либо на необходимость, либо — на свободу. Борьба между ними и определяет движение мировой истории.

Итак, оппозиционная пара «свобода — необходимость»   есть предельно общие категории, своеобразные коды, архетипы бытия, несводимые один к другому. Они — устойчивая структура, между полюсами которой возникает внутреннее напряжение мировой истории (и души человека). Но каждый из полюсов — скорее абстракция, чем реальность. Иранизм и кушитство трудно обнаружить в истории. В реальных религиях существуют элементы как одного, так и другого. В точках между двумя крайностями, в которых как раз и располагается большинство исторических религий, движется весь исторический процесс, постоянно находясь в силовом поле притяжения двух противоположностей.

Отправляясь от основополагающей структуры, философ раскрывает целую серию полярных структур:[33]

Легко заметить, что с практической точки зрения статус ценностей кушитства выше. Однако с нравственных позиций ценности иранства имеют несомненный приоритет. Именно последние — это ценности христианского гуманизма. Выбор в пользу категорий, связанных с кушитской необходимостью, прост и не требует нравственных усилий. Напротив, все, что связано со свободой, дается нелегко. В кушитстве преобладает механизм, поддающийся формализации; иранство, напротив — нетехнологично. Оно предполагает не алгоритм, строго предусматривающий определенные последовательные операции, а совместную деятельность людей, основанную на согласии и эмоционально-духовной близости.

Например, можно рассмотреть оппозицию № 5 (см. таблицу). Почти все государства в истории строились по принципу кушитства: военная мощь, власть над гражданами или подданными, юридический формализм достигший совершенства еще в древнеримском праве. Другим путем идут единичные страны. А.Хомяков приводит в виде примера современную ему Англию, ставшей к середине XIX века самой передовой и крупнейшей в мире империей, благодаря, по мнению философа, духу общинности, бережному отношению к национальным традициям. Подобную же перспективу видит А.Хомяков для России и славянства.

3.2. Общие черты подхода Алексея Степановича к проблеме «Россия и Запад»   ясны из обозначенных выше основных положений его историософии.

А.Хомяков выводит трудности современной ему Европы из ошибочной линии, проводимой западной церковью. В этом смысле неверный шаг, совершенный при разделении церквей в 1054 году, стал роковым. А.Хомяков обвинил западное христианство в измене христианскому братству. Последствия одностороннего шага не замедлили сказаться на самой же католической церкви. Они выразились, в частности, в возвеличивании власти Папы, введении индульгенций, инквизиции, распространении «охоты на ведьм»   и многого другого. В конечном итоге этот шаг привел к последующим расколам, к отделению от римской церкви целого ряда протестантско-реформаторских направлений. Проблемы церкви породили в свою очередь серию проблем западноевропейского развития в целом. Все эти обстоятельства способствовали распространению на Западе «кушитского духа».  Однако мыслитель далек от всецело негативной оценки Запада. Культурное и духовное богатство Европы он связывает с сохранившемся в христианстве «иранским духом»   — духом свободы. А негативные стороны Запада обуславливаются духом необходимости, получившим непомерно большое распространение. По- иному обстоят дела в России.[34]

Россия еще не затронута отрицательным влиянием кушитского мировоззрения. Но такая опасность существует и для нее, поскольку каждая страна неизбежно испытывает на себе действие факторов мирового значения. Если произойдет беспрепятственное распространение кушитства, то Россию ожидают испытания, подобные тем, которые уже выпали на долю Западной Европы. Она станет ареной раздоров и разладов, социальных потрясений, революций и войн. От исхода противостояния России кушитству зависят судьбы мира. Поэтому задача спасения от грядущих катастроф, угрожающих России, совпадает со спасением человечества. Решающий фактор — обращение к ценностям византийско-русского происхождения, относительно не замутненных чуждыми влияниями. Они сохранились в культуре Древней Святой Руси, русском православии. Решающее их преимущество в цельности, в органическом сочетании любви и свободы, позволяющем успешно противостоять кушитской рассудочности, частичности, вещественности, формализму. Перед лицом современности история призывает воскресить и актуализировать духовно-нравственный потенциал исторической культуры России. Отсюда понятна та страстность, с которой А.Хомяков отстаивал и проповедовал все, что представлялось ему ценным в русском православии, святоотеческой литературе, в русской культуре, народных традициях и обычаях.[35]