Уолдо Фрэнк - Смерть и рождение Дэвида Маркэнда

• Название: Смерть и рождение Дэвида Маркэнда
• Автор: Уолдо Фрэнк
• Жанр: Проза

---

После ужина Януссен вышел. Маркэнд сидел один, покуда девушка убирала со стола.

- Присядьте со мной, выпьем по чашке кофе.

Она бросила на него взгляд, полный презрения и горечи, и вышла в кухню.

Поздно ночью в Картьере останавливался поезд, идущий на Сен-Поль. Этим поездом Маркэнд и решил ехать, несмотря на протесты Януссена. Он пошел в кухню попрощаться: обе женщины уже исчезли оттуда.

Он сидел в душном вагоне, докуривал и снова набивал свою трубку, подхлестывая свое негодование. - Вот вам банкир, который живет в доме с панелями из красного дерева и замучил жену и дочь домашней работой. Без сомнения, он выжимает последний цент из должников и тратит деньги, чтобы пройти в губернаторы с Нагорной проповедью в качестве закона для всего штата. - По возмущение вспыхнуло в Маркэнде и улеглось: глядя на Януссена, он видит самого себя. - А что я сделал со своей женой ради своего спасения?

Его трубка погасла; успокоившись, он пытается представить рядом с Януссеном и его забитым семейством Маркэнда и его семью... - Януссен должен идти своим путем. Его жена должна по-прежнему медленно умирать, не слыша ни одного ласкового слова, которым могла бы питаться ее любовь. (Женщины не могут жить без любви.) Девушка (горькая складка губ и черные глаза) в один прекрасный день уйдет из родного дома, сохранив в сердце холодную ненависть к отцу и еще более холодное презрение к матери. И если какой-нибудь добрый человек станет искать ее любви, она будет оскорблять его, хотя бы на гибель себе, чтобы отомстить своим родителям. Януссен? Избранный или забаллотированный, он размотает все свои денежные излишки и в какой-нибудь год финансовых затруднений обанкротится, а его вкладчики добрые люди, которых он собирается спасать Нагорной проповедью, - потеряют последние свои гроши. Януссен, факир на час, должен продолжать свой путь. Я должен продолжать свой.

В Сон-Ноле он занял номер в том же отеле; чувство дали и одиночества стало его плотью. - Я буду жить в этой комнате, пока хватит денег. О, хоть бы что-нибудь путное сделать в Мельвилле! Хоть бы одну истину вынести из мучительных дней съезда, из всего прочитанного, из всех встреч с фермерами. О, применить бы эту истину на деле... Заставить Двеллингов понять ее и применить на деле! - Он потребовал перо и бумагу; он сидел долгие часы в бессолнечной комнате, изо всех сил стараясь излагать свои мысли как можно понятнее.

Усталый и словно постаревший, Маркэнд снова в Мельвилле. - Кто изменился, я или они?

Кроме Тима Дювина, Кристины и Клары, все, казалось, стали иными. В последний день, проведенный в темной комнате в Сен-Поле, Маркэнд взял листки со штампом отеля, на которых против аккуратно выписанных вопросов стояли неразборчивые, стертые, вновь написанные и вновь перечеркнутые каракули ответов; взял и разорвал на мелкие клочки. Только одно было ясно: - Я утрачиваю сознание, что в Мельвилле делал полезное дело, и эту утрату не могу перенести. - Эта утрата и стала тем растущим чувством одиночества, которое не покидало его с первых дней съезда. На все другие вопросы: в чем правда Лиги? в чем ее ошибки? нужны ли фермерам политические деятели? должны ли политические деятели быть бесчестными и неразборчивыми в средствах?.. - у него был лишь один ответ: не уверен, недостаточно знаю, чтобы быть уверенным. - Лучше вернуться к работе в "Звезде", как будто бы ничего не случилось. - Он попытался заняться чем-то другим - и вот терпит неудачу.

Его сомнения проникают в беседы с Двеллингом, который передает о них Эстер, сочатся непонятной враждебностью... к чему? Однажды в разговоре с Двеллингом и Смейлом он вышел из себя.

- Да что с вами такое наконец? Конечно, мы победим на выборах! Но ведь вы же сидели в комнате совещании так же близко к Верту и Толе, как и я. Что же вы, спали... или вам просто наплевать? Вы не знаете, что ценой нашей победы на выборах будет потеря... _потеря всего_ раньше времени и по доброй воле...

Смейл улыбнулся:

- Маркэнд, политика - не религия. Но даже и в религии мы соглашаемся на компромиссы, соглашаемся довольствоваться половиной хлеба.

- Раскрашенный камень - это даже не половина хлеба! - закричал Маркэнд.

Фил тихонько сел на стул (они разговаривали в его маленькой библиотеке, а Эстер была на кухне).

- Что вы хотите сказать, Дэв?

Кроткий, взволнованный тон его вопроса тронул Маркэнда. Он стал объяснять им, что именно он хотел сказать; неожиданно для себя самого он был очень красноречив, и по мере того, как лились неизвестно откуда взявшиеся слова, прояснялись его мысли.

- ...Я не оспариваю необходимости компромиссов в политике. Но если идешь на компромисс, нужно внимательно смотреть, что получаешь взамен того, чем поступаешься. План Верта сводится, коротко говоря, вот к чему: фермерам не справиться самим. Они слишком слабы, слишком разрозненны, слишком бессловесны. (Я этого не думаю.) Хорошо, будем считать это доказанным: фермерам нужен союзник. Где ищет союзников Верт? В том самом лагере, который издания Лиги каждой строчкой обличают как вражеский стан. Есть ли в этом смысл? Если вам нужен союзник, почему вы идете на Уолл-стрит и в Чикаго? А вот я скажу вам почему. Вы всего только кучка мелких собственников, озлобившихся на крупных собственников в стремлении получить больше прибыли. Немудрено, что вы входите в соглашение с вашими старшими братьями. К тому же они еще в умеют произносить патриотические речи.

- Что же вы предлагаете? - спросил Фил, так как Смейл молчал, задумчиво ковыряя во рту золотой зубочисткой.

- Фермеры - производители, - сказал Маркэнд. - Они должны блокироваться не с эксплуататорами, а с производителями... с другими группами эксплуатируемых производителей.

- Вы хотите сказать...

- Я хочу сказать и говорю: с рабочим движением.

Двеллинг и Смейл встали одновременно.

- Боюсь, Маркэнд, - Смейл снова сел, - что вы не знаете фермера.

- Может быть. Но я прекрасно знаю, что вы думаете о фермере. Что он в тысячу раз выше всякого, кто работает на фабрике или заводе; что его земля и орудия принадлежат ему. Я это знаю. И вот это именно и вредно для фермера. Если он не сумеет понять, что его независимость существует только на бумаге и что эта бумага заперта в подвалах банкиров и посредников, он и сам в конце концов попадет туда же, в те же самые подвалы, крича при этом: "Да здравствует свобода!" Фил, фермер должен узнать истину - вот в чем могут помочь ему Лига и "Звезда". И все мы. Фермер должен превозмочь свои ложные представления о том, что он независим, что у него есть что-то общее с денежными мешками, которые правят страной. Конечно, ему нужны и кооперативные элеваторы, и распределители, и низкопроцентные займы, и все прочее, о чем говорится в программе Лиги. Но если смысл всех этих организаций только в том, чтобы сделать его соперником Уолл-стрит, тогда фермеры не более как мелкие капиталисты, обреченные на неудачу... Верт сказал вам... в бою с крупными капиталистами. Единственный выход для фермеров в социализации оборудования - от тракторов до скотобойни - и обмене продуктов по самой дешевой расценке с другими производителями (я имею в виду рабочих), которые в то же время должны социализировать свое оборудование, чтобы предоставлять свою продукцию фермерам на тех же условиях. Вот что я хочу сказать, - голос Маркэнда смягчился, и он повернулся к Филу, который все еще стоял. - Опасно позволять фермеру думать только о том, чтобы продавать закупщику: ему приходится тогда вести игру со специалистами по продаже и покупке - людьми, которые во много раз хитрее, конечно, и лучше организованы, чем он, так как они прежде всего торговцы. Почему Лига не разъяснит фермеру, что он должен продавать _потребителю_? То есть объединиться со всеми, кто, как и он, является и производителем, и потребителем? Тогда он будет иметь дело с равными себе.

- Без закупщиков нельзя, - наставительно заявил Смейл.

- Кто это сказал? - возразил Маркэнд и сам изумился своим словам.

Не слыша ответа, он повернулся к дверям и на пороге увидел Эстер.

Маркэнд больше не писал передовиц для "Звезды округа Горрит". Двеллинг стал рано появляться в редакции; смущенно, но твердо он заявил: "Я как-то все выпустил из рук. Нужно, пожалуй, больше самому заниматься делом". Маркэнду любезно предоставлялось делать разметку, править корректуру, писать и редактировать авторские статьи.

Если ему приходила охота съездить побеседовать с каким-нибудь фермером, всегда оказывалось, что "форд" занят. Обычно тугой на понимание такого рода обстоятельств, Маркэнд должен был в конце концов осознать, что он снова стал гостем в Мельвилле, гостем, для которого находилось все меньшей меньше дела... нежеланным гостем.

Теперь, проходя по главной улице, он замечал, что дружеские приветствия соседей становятся все короче и холоднее. Фермеры, заходившие в "Звезду", здоровались с ним как-то неловко и поспешно отворачивались к Двеллингу.