Степан Злобин - Пропавшие без вести ч. 1

• Название: Пропавшие без вести ч. 1
• Автор: Степан Злобин
• Жанр: Книги

---

Они уже проезжали районом, по которому долго топталась война. Каменные дома тут были разрушены, деревянные — сожжены. Деревья стояли голые, раздетые взрывною волной и зноем пожаров, хлеба выжжены и вытоптаны, повсюду стоял запах гари и плохо зарытых трупов.

Вся местность изрыта воронками и окопами. Среди обгорелых высоких печей с необычайно высокими трубами, которые остались на месте домов, валялись снарядные ящики с немецкими надписями, стреляные снарядные гильзы, штабеля снарядов — возле подбитых скособоченных пушек, разбитые конные повозки, а по склонам холмов рядами выстроились, как фашистские батальоны, сотни белых могильных крестов — и на каждом дощечка с именами побитых гитлеровцев, а на некоторых надеты темные стальные каски.

Проезжая по этим местам, Иван быстро утрачивал полудетское романтическое настроение. В этой обстановке военного разгрома ему уже не хотелось петь, он посуровел и словно стал старше. Иван хотел своими глазами увидеть город, который побывал у фашистов, видеть людей, которые испытали фашистскую власть. Но Ельню они проехали ночью.

Дальше двигались осторожно. Сюда уже доносился треск пулеметов, винтовочная стрельба. Издалека были видны разрывы снарядов, взметавшие черно-красные метлы к небу. Два-три раза снаряды упали вблизи дороги.

В полусожженной деревне, через которую протекала речка, Ивану указали блиндаж, вырытый в крутом берегу. Узкая тропка над самой водою привела его в редакцию, вход в которую маскировал молодой ивняк.

Оказалось, что их печатника отправили в госпиталь, на срочную операцию. Номер, полный боевых наступательных эпизодов, взятых с переднего края своей же дивизии, запаздывал на полсуток, а станок был не в порядке. Ивану пришлось часа два повозиться, пока со станка сошли первые оттиски.

— А мы вручную хотели печатать! — смеясь над собою, сказал наборщик и показал сделанный до прибытия Ивана плешивый и грязный оттиск.

— Теперь живем! — одобряя работу Ивана, откликнулся второй.

Приглушенная пулеметная стрельба, а изредка и недалекие разрывы мин все время напоминали о близости переднего края.

Только к ночи, когда закончил работу, Иван ощутил, что почти не спал двое суток. Наборщики еще остались работать к следующему номеру, а он пошел спать в один из немногих уцелевших в деревне домов, где ночевали газетчики. Но Иван так и не заснул.

Может быть, сказалось напряжение последних двух суток, а может быть, продолжали тревожить те же мучительные сомнения по поводу вчерашней встречи с генералом.

Пролежав целый час без сна, Иван поднялся, сел, написал письмо Ксении Владимировне и сам его снес к «соседям», которыми оказалась как раз полевая почта, куда он попал перед самым отъездом девушки-почтальона. Оттуда он вышел на разрушенную и пустынную деревенскую улицу. Стояла промозглая ночь, луны не было видно за тучами, однако осенний мрак был освещен заревом далекого пожара, частыми вспышками снарядных разрывов и разноцветными ракетами, которые то и дело взлетали с разных сторон.

От переднего края доносилась оживленная пулеметная и ружейная перестрелка.

С горькой досадой и с чувством, похожим на стыд, Иван подумал, что ему все-таки пало на долю не воевать, а только печатать корреспонденции о чужих боевых подвигах.

Он возвратился в избу и лег...

Еще до рассвета его разбудил нарастающий, совсем близкий грохот орудий, от которого, подрагивая, дребезжали оконные стекла. Где-то рядом с деревней били два полковых миномета.

— Эх, наши дают! Дают! — весело повторяли также проснувшиеся редактор, политрук — секретарь газеты, старшина и наборщики.

Но вдруг вслед за новым раскатистым гулом политрук вскочил с койки со взволнованным восклицанием:

— Эге! Добрались!

— Где это ахнуло? — зараженный его тревогой, спросил редактор.

— Это они батарею нашу, должно быть, нащупали. У птицефермы разорвался, — предположил старшина.

— Все в укрытие! — раздалась команда.

Иван не успел натянуть сапоги, как повторился раскат взрыва. Из окошек со звоном посыпались стекла. Пахнуло ночным холодком.

— Живей! — подгонял Ивана редактор, торопливо затягивая на себе ремни снаряжения. Остальные все уже выходили.

— Товарищ старший политрук, связной с приказом из штаба! — выпалил с порога шофер.

При свете карманного фонарика редактор пробежал глазами бумагу и приказал немедленно быть готовыми к выступлению.

Убрать в автобус замаскированный в ивняке типографский движок, задвинуть в ящики кассы со шрифтом, укрыть брезентом отпечатанный, но еще не разосланный тираж — все это было делом минут... Пока они собирались, где-то невдалеке от деревни уже начали постукивать пулеметы, донеслась нестройная винтовочная стрельба, и вдруг по деревне ударило сразу несколько мин. Осветительные ракеты теперь взлетали всего в каком-нибудь километре от расположения редакции. Всем приказали дослать патроны в стволы и быть готовыми к бою. Однако в бой они не вступили. Они тронулись растянувшейся колонной в десяток штабных машин по лесной малоезжей дороге, покидая селение, где уже загорелись соломенные кровли. Высокое пламя освещало вершины деревьев. По следам ныряющей в ухабах автоколонны на дороге и рядом, в лесу, бесприцельно и беспорядочно рвались немецкие мины...

Всю ночь пропетляв по лесным дорогам, они оказались всего километрах в двадцати к востоку от прежнего расположения, обойдя Ельню с юга. На стоянке у небольшой деревушки, через которую Иван проехал всего полтора суток назад, по общему смятенному настроению и некоторой нечеткости приказов он догадался, что сейчас они не просто меняют дислокацию политотдела и редакции, а с вынужденной поспешностью отступают.

В первый миг даже сердце заныло от этой мысли. Но оптимизм, свойственный молодости, поднялся на дыбы: «Не может быть! Куда же еще отступать!»

Однако, когда колонна опять снялась с места, картина дороги заново разбудила тревогу.

Толпы беженцев торопливо шагали рядом с телегами, нагруженными наскоро сложенным скарбом и кучами ребятишек, с тоскливо мычащими коровами и телятами, привязанными позади телег. Выбиваясь из сил, они тащились пешком — с узелками, лыковыми кошелями, мешками, женщины — с грудными ребятами на руках. Колхозники и горожане с одинаково угрюмой укоризной, молча провожали глазами катившиеся к востоку автоколонны, перегруженные бойцами и командирами. Местами возле дороги валялись конские туши, покинутые в оглоблях вместе с телегами, лежали трупы гражданских беженцев, расстрелянных из пулеметов фашистской авиации. Среди них были и дети. Иногда одинокая женщина или мужчина протягивали красноармейцам ребенка, умоляя захватить его, спасти от врага, да так и исчезали из глаз позади машин в безнадежной беспомощности... Ивана охватывал стыд: «Мы, молодые, вооруженные, покидаем тут беззащитных!»

И вдруг Иван увидал возле речной переправы бойцов, которые занимали окопы вдоль берега небольшой речки, энергично устанавливали проволочные заграждения, копали противотанковый ров, устраивали артиллерийские позиции. Значит, здесь будут биться, не отступать, а стоять против фашистов! Вот в ореховой заросли разгружают машину с ручными гранатами, а какой-то веселый молоденький красноармеец набрал полную каску спелых свежих орехов. Вон спускают в окопы ящики с бутылками зажигательной смеси, бутылки поблескивают на солнце.

— Эй, братва! Налью по стаканчику! — шутливо крикнул боец проходящим мимо связистам, которые разматывают катушку, протягивая куда-то телефонную нитку...

«Да, да, здесь будут драться. Эти не унывают, готовятся к бою!» — завистливо думал Иван, глядя на эту картину. У него защемило сердце тоской. Или у него в руках не такая же винтовка, как у этих бойцов? Неужели не мог бы и он остаться хотя бы на этом же рубеже обороны, в окопах у этой речки, которой он даже не знает названия, но которая, может быть, завтра окажется вдруг известной всему миру, потому что здесь, у этой темной воды, над которой так низко склонились густые кустарники, остановится наступление гитлеровцев...

— В какой машине старший политрук? — нетерпеливо спросил Иван своего старшину.

Он еще не знал, как обратится к начальнику, какие убедительные слова ему скажет, но был уверен, что сумеет как-то добиться того, чтобы его отчислили в часть, которая будет стоять здесь на обороне.

— Его с нами нет. Он назначен комиссаром батальона и на рассвете вернулся к частям, — сказал старшина.

— А тут что? Не части?

— Разве не видишь, что только тылы?

У Ивана полегчало на душе. Так вон оно что!.. Значит, он просто чего-то не понял. Может быть, дело не так безнадежно, если отходят одни тылы!..

— А эти что же? — указал Иван на бойцов, расположившихся к обороне.

— Это не наши. Тут ополченцы позиции занимают.

Иван даже рот раскрыл.