Степан Злобин - Пропавшие без вести ч. 1

• Название: Пропавшие без вести ч. 1
• Автор: Степан Злобин
• Жанр: Книги

---

— А эти что же? — указал Иван на бойцов, расположившихся к обороне.

— Это не наши. Тут ополченцы позиции занимают.

Иван даже рот раскрыл.

— Как ополченцы?! — удивленно выпалил он.

— Ну как! Московское ополчение вышло на оборону, — просто сказал старшина, как будто в этом не было ничего необычного.

Иван тяжело вздохнул. Вот тебе раз! Может быть, оставаясь по-прежнему в ополчении, он теперь тоже занял бы оборону в окопах, а сейчас он вынужден отходить с тылами!..

Колонна штабных машин продолжала и в следующие сутки петлять по каким-то проселкам, то ныряя под золотые покровы берез и осенних кленов, чтобы часами маскироваться от вражеских самолетов, то снова буксуя в грязи между морями желтой и смятой пшеницы. Они уходили от половодья огня, но к вечеру оно вновь настигало их разливом оранжевых зарев, отблесками артиллерийских выстрелов, снарядных разрывов и вспышками белых, зеленых и красных ракет... Фронт перекатывался за ними, и временами дороги вели их так, что казалось — фронт чуть ли не впереди...

С горечью думал Иван о том, что те ополченцы, которые располагались над речкой, наверно, уже вступили в бой.

В неудобной позе, примостясь на узком наборном столе, наглухо прикрепленном к стенке автомашины, Иван раскачивался и подпрыгивал на ухабах. При каждом толчке шрифты, которыми была набита машина, встряхивались в кассах и громыхали, — Балашов при этом много раз соскальзывал в темноте со стола, неизменно ушибал обе коленки об острый выступ печатного станка и чертыхался. Папиросы все вышли. Иван крутил цигарку за цигаркой. Мрачные мысли не давали ему задремать. Чиркнув спичкой, чтобы закурить, он, может быть, уже в десятый раз увидал серые фигуры двоих наборщиков. Охватив скрещенными ногами свои винтовки и сидя, по-братски прижавшись друг к другу, эти ребята доверчиво спали на таком же точно обитом цинком наборном столе. Их молодые лица во сне казались простоватыми и наивными.

«Спят же спокойно люди, не мудрят, не думают ни о какой беде. А ведь они все время были поблизости от фронта. Значит, они не чувствуют ничего такого, что должно создавать особенную тревогу», — успокоил себя Иван, затягиваясь махоркой.

Спустя еще полчаса шрифты вдруг перестали громыхать, машина сбавила ход. Иван приподнял маскировочную бумагу и рукавом шинели протер вспотевшее стекло, вглядываясь в мутную темень ночи.

Машина остановилась.

Иван ничего не смог разглядеть за окном, лишь услышал дикое завывание автомобильных сирен, рычание моторов, резкий треск и многочисленные хлопки разрозненных выстрелов.

«Бой идет! Куда мы заехали?!» — мгновенно мелькнуло в уме, и от этой мысли захватило дыхание. Иван хотел крикнуть и разбудить наборщиков, но спохватился, что водитель ведь не подымает тревоги... Иван почувствовал духоту от им же накуренного табачного дыма. Сжимая винтовку, он шагнул к выходу и осторожно приотворил дверцу. Промозглая сырость ночи дохнула снаружи, и вместе с ней ворвалось целое море незаглушенных звуков. Балашов облизнул сухим языком пересохшие губы и внимательно вслушивался в нестройный шум.

Все было буднично — урчание автомобилей, топот, шарканье множества тяжелых солдатских подошв, кашель простуженных и прокуренных глоток и невнятный гул голосов... То, что он принял сперва за стрельбу, оказалось треском выхлопов незаглушенных автомобильных моторов.

— Много машин впереди? — спросил кто-то сиплым голосом.

— А черт их сочтет! Сколько сзади, столько и впереди, — отозвался второй.

— А чего мы стоим?

— Переправа... Там, говорят, такое!

Самый тон ответа красноречиво сказал, что на скорое продвижение вперед нет надежды.

За спиной Ивана вспыхнула спичка — это проснулись и закурили наборщики.

— Пойду посмотреть к переправе да размяться немного,— сказал Иван.

— Не потеряйтесь, старший сержант! — предостерег водитель машины.

Иван соскочил с подножки на мощенную камнем дорогу.

Уверившись в том, что затор велик, водители выключали моторы, и гул в колонне исподволь стихал. От этого становились явственнее человеческие голоса, конское ржание.

Мутное, белеющее небо вздрагивало короткими отблесками на горизонте. Грохотали далекие взрывы.

«Нет, все-таки что же это такое? Тылы тылами, но сколько же этих «тылов»?! Значит, командование не верит, что фронт удержится, если всё — все тылы, все штабы — уходит опять к востоку, — подумал Иван. — А это что? Нет, это уже не тылы! Ведь это же просто рядовые бойцы! Значит, они побросали окопы?.. А немец? Значит, он лезет вперед?!»

По обочине дороги устало тянулась нескончаемая цепь пехотинцев в касках, с винтовками, у одних взятыми на ремень, у других — на плечо, то с примкнутыми, то со снятыми штыками. Пехотинцы шагали без строя, вразброд, неровной, раскачивающейся походкой людей, которые много часов шли без отдыха. В однообразно скоробленных, влажных плащ-палатках, покрытых налипшей окопной глиной, они шли молчаливо. У многих теплились воровато укрываемые в рукавах шинелей красные искорки цигарок...

Балашов пошел в их веренице вдоль, казалось, бесконечной колонны машин.

По другой обочине дороги в том же направлении, к переправе, медленно двигался конный обоз. Скрипели и постукивали тачанки, санитарные повозки, телеги, фыркали да изредка ржали лошади в парных и одноконных запряжках, плелись какие-то необычайные, вроде цыганских, фургоны, походные кухни... Размахивая кнутами, громко, по-будничному, ругаясь, покрикивали на лошадей ездовые.

Уже шагов через триста всякий порядок на дороге исчез, в мутном сумраке ночи автомашины стиснулись во много рядов. Закупорка переправы, видимо, произошла так внезапно, что ехавшие позади не успели заметить остановку передних, по инерции навалились на них всей громадой потока и, сами также припертые и с боков и сзади, уже не могли двинуться вспять...

Другие в попытке вырваться из тисков и обогнать застрявших сбились в третий, четвертый и пятый ряды, увеличив беспощадную путаницу этого застывшего хаоса.

«Словно была подана команда: «Спасайся, кто может»,— подумал с горечью Балашов, — а спастись не успели! Что же это такое?! Куда они все стремятся?! Ведь здесь не менее тысячи разных машин: боепитание, артиллерия и цистерны с горючим — все то, что должно обслуживать и поддерживать фронт. Они бросили орудия без снарядов, танки без горючего, пулеметы без лент, бойцов без еды... Что же будет?!»

Только тут, варясь в этой нелепой чертовой похлебке, можно было хотя туманно представить себе размеры фронтового бедствия. Да, даже в глазах бывалых людей это выглядело как бедствие, может быть худшее, чем все те, которые пережиты после начала войны, — худшее и наиболее страшное именно потому, что оно случилось почти на самой прямой дороге к Москве и не так уже далеко от нее. Почти по этой же кратчайшей дороге шел на Москву и тот покоритель Европы, кандидат во властители мира — Наполеон. Но тогда в Бородине его встречали не смятенные, перепутанные обозы тылов, а полки, готовые к смертельному бою...

Ивану представилась эта прямая, прямая дорога, гладкая, широкая и удобная. Он мысленно увидел текущие по ней безудержные колонны стальных черепах, крещенных знаком фашистского кровавого бешенства — хвостатой свастикой, знаком погромов, пожаров, бесчинств и гибели человечности...

«Представьте себе, что колонна фашистских танков пересечет полотно железной дороги вон там, у опушки, правее больницы...» — прозвучал в ушах Ивана знакомый голос ополченского военинженера.

Иван вздрогнул, словно осенняя изморозь проникла ему не под шинель, а под самую кожу...

Рассветало.

— Догоняете часть! — спросил Иван, прикуривая у одного из движущихся вдоль дороги пехотинцев.

— Какие тут части! — со злостью и болью в голосе, хрипло ответил усталый немолодой боец. — Не видишь сам!

— К вечеру нас обогнал генерал-майор на машине. Он приказал, чтобы все шли туда, — указывая в направлении общего движения, возбужденно и бодро заговорил второй красноармеец, помоложе первого, словно стремясь убедить самого себя и всех окружающих, что они не просто бредут неизвестно куда, а выполняют приказ.

— Туда, говорят, стягивают все разбитые части и будут формировать, — подхватил третий.

«Разбитые части»! — оторопел Иван. — Разбитые! Значит, уже совершилось!..»

Но бойцы, шагавшие так молчаливо и безнадежно, вдруг ободрились, оживленно заговорили о формировании, о новом рубеже обороны, позабыв усталость и вероятный голод.

На душе у Ивана снова несколько посветлело. Он понял, что все эти бойцы хотят того же, чего и он: знать, что они не беспомощны, не бесполезны, что не окончательно сметены в мусорную корзинку войны. Бодря друг друга и сами себя, они заговорили о том, что им приказывают, что ими командуют, их сформируют и поведут в бой, помогут танками и авиацией, поддержат неотразимыми «катюшами»...