Степан Злобин - Пропавшие без вести 4

• Название: Пропавшие без вести 4
• Автор: Степан Злобин
• Жанр: Книги

---

И все-таки, есть ли сейчас в таком восстании смысл? Нужно ли это для пользы родины, для борьбы с фашизмом?

«Мы здесь, в лагере, имеем неограниченную моральную власть над людьми. Власть коммуниста и командира здесь для всех выражает власть родины, — рассуждал сам с собой Муравьев. — Смеем ли мы распорядиться этою властью, чтобы бросить тысячи почти безоружных, ослабленных пленом людей в неравную схватку, под пулеметы фашистов? Нет ли в этом нашем стремлении к бою желания «доказать» кому-то, что мы тут не сидели сложа руки? Ради такого «доказательства» имеем ли мы право поднять на восстание и бросить на смерть всех этих людей перед самым освобождением их Красной Армией?

Правда, все сами мечтают о том же, все хотят в бой. Но для чего? Красной Армии в помощь? Вряд ли это ей нужно. Вся сила фашистов, которая была бы направлена против восставшего лагеря, легко сама может быть подавлена несколькими орудийными выстрелами.

Тем меньше сейчас восстание принесет эффекта как политическая демонстрация. Что сейчас докажет подобная демонстрация? Кто не хочет верить в нашу чистую совесть, в незапятнанность нашей чести, тот все равно не поверит. «А где же вы были раньше? Что же вы взялись за оружие только при приближении Красной Армии?» — скажет этот неверующий. Или, может быть, мы докажем что-то врагам? Но им и без этого все доказано — и твердостью лагерных мучеников, и трудом советского тыла, и яростным наступлением Красной Армии.

Так, значит, мы понапрасну все это затеяли?! — спрашивал и упрекал себя Муравьев. — Понапрасну заставили рисковать команду трофейного склада, пронося оружие в лагерь, понапрасну внушали людям нужду в боевой готовности?! Нет, все это было нужно в той обстановке. Мы сплотили людей, подняли дух, укрепили их силы! — отвечал он себе. — А восстание сейчас все же не нужно...»

Однако в самые последние дни мнение Муравьева снова переменилось, когда Лешка Любавин поведал о своей откровенной беседе с Мартенсом, который, как обычно «в подпитии», сказал, что конец войны, может быть, не так близок, как это кажется. «Гитлер готовится сдать Германию англо-американцам. Пожалуй, придется нам лагерь двигать за Эльбу», — высказал предположение Мартенс.

— Зачем же Англии и Америке русские пленные? — удивился Любавин.

— Как же зачем, если Америка и Англия станут в союзе с Гитлером! — сказал Мартенс. — Пожалуй, тогда уж меня не оставят в придурках, а, Леша? На фронт ведь загонят! — печально добавил Мартенс, думая, как всегда, об одном себе.

— Не станут они угонять наш лагерь, господин переводчик. Ведь тут ТБЦ, кому нужны больные?! — возразил Лешка.

— Кто может ходить, тех погонят, а кто не может...— Мартенс красноречиво запнулся.

— Да что ты! — воскликнул Лешка, в ужасе за тысячи лежачих туберкулезных больных.

— Эсэсовцы будут. Ты что, их не знаешь! Тебя-то я увезу с собой, — успокоил он, подумав, что Лешка Безногий тоже взволнован лично своею судьбой.

Вечером Любавин немедленно передал весь этот разговор через Ломова.

Рано утром по этому поводу собралось Бюро. Муравьев поставил перед товарищами все вопросы, которые его мучили, и сам заключил:

— Я считаю, что единственный момент, когда восстание стало бы необходимым, — это попытка фашистов угнать лагерь на запад, а больных уничтожить. Этого мы не допустим. Значит, надо сейчас же готовиться к бою.

Но внутренне все и без того уже были готовы, так что сообщение Мартенса не вызвало ни сомнений, ни колебаний. Оно словно бы даже породило какое-то удовлетворение...

В тот же день перед обедом для уточнения обстановки в окрестностях лагеря с продуктовой командой вышли из ТБЦ в разведку Василий-матрос и Еремка Шалыгин.Барков приказал им наутро возвратиться на кладбище и пробраться в лагерь с могильщиками.

Разведчики ТБЦ-лазарета, Василий с Еремкой отстали от рабочей команды, пока рабочие грузили в вагонетки угольные брикеты для кухни. Они укрылись невдалеке в штабелях стандартных частей для сборных бараков. В пяти сотнях метров от них был форлагерь, в двух сотнях метров влево — вокзал с ожидавшими пассажирами, которые толпились тут целый день.

Поезда не шли. Но у немцев, по-видимому, еще оставалась надежда на возобновление движения, и потому они не уходили со станции.

Безумолчно грохотал приближавшийся фронт...

К вечеру народу на станции прибавилось. Немцы подъезжали на велосипедах с перегруженными багажниками, шли мужчины и женщины с ручными тележками, тачками и детскими колясочками.

— Может, у них поезда от «воздуха» днем маскируются, а ночью пойдут, — высказал догадку Еремка.

Молодой, по-граждански одетый немец торопливо пошел от станции с чемоданчиком и вдруг почти против штабелей, где сидели разведчики, бросил чемодан и пустился бежать через железнодорожный путь.

— Halt! Hande hoch! — крикнули сзади.

Группа эсэсовцев остановила гражданского. Тут же, на путях, обыскивали, рассматривали документы, держа беглеца под дулом парабеллума.

Потом двое его повели к станции, остальные двинулись вдоль железной дороги.

— Может, разведчика нашего захватили... Эх, руки чешутся трахнуть их этой штукой! — прошептал Еремка, показав Василию ручную гранату.

— Откуда она у тебя?! — удивился матрос.

— Так... сам прихватил... На случай, — смущенно сказал Шалыгин.

— Дурак! А еще разведчик! — шепнул Василий.— Дай запальник сюда! Я сам раз в разведке видал, как партизан казнили... Понимаешь, сам видел. Или мне не хотелось трахнуть?! А я, Еремка, сердце свое как в кулак зажал. Зато ночью мы тех фашистов-мучителей всех вместе со штабом их захватили...

Василий не мог успокоиться:

— Если нас с тобой схватят с гранатой, значит, скажут, у них в ТБЦ есть оружие! И весь лагерь к чертям в тот же час!..

— Что же ее, бросить, что ли, теперь?! — угрюмо спросил Еремка.

— Тут запрятать. Воротимся и возьмем, — ответил матрос.

— Придумал! Умный мне, дядя Вася! — огрызнулся Еремка.

Граната осталась у Шалыгина, запальник — у матроса. Сумерки наступали медленно. Вдалеке засветились на рельсах приближающиеся огни. Вся платформа мгновенно заполнилась тесной толпой пассажиров. У станции остановилась дрезина. Толпа окружила подъехавшее начальство. Поднялись говор, крики.

Пользуясь этой минутой, разведчики вылезли из убежища и направились вглубь от железной дороги, к шоссе, на котором они уже бывали в прошлые выходы на разведку.

Им навстречу к станции еще и еще двигались немцы.

— Бегут, окаянные, чуют! — шепнул Василий.

— А куда бежать-то? Гляди, полнеба в огне... А гулко-то, слышишь?! — отозвался Еремка.

— К англичанам, к Америке. Думают — лучше, чем к коммунистам, — буркнул матрос.

— Неужто же их там укроют от нас?!

— А что же — капитализм! — рассудительно ответил матрос.

Шагах в двадцати от кустов, за которыми они залегли, немолодая немка с плачем тащила за руку мальчика, на руках — девчонку, толкая перед собою тележку с увязанной кладью.

— Вот дура! И эта туда же! Рай, что ли, у них ей будет! — сказал Еремка.

— Напугали ее, набрехали... Геббельс!

Они молча приникли к земле. Группа военных на велосипедах безучастно обогнала женщину и, громко переговариваясь, покатила от станции к шоссе, с которого доносились сигналы автомобилей и рокот моторов.

— А ну, маскируйся, — приказал Василий.

Они залегли под мостом. Спустя еще десять минут мимо прошло несколько танков, обдали грязью, песком, бензиновой гарью.

Наступила ночь, но Германия не засыпала.

По шоссе шли бесчисленные вереницы устремляющихся к западу, переполненных автобусов, грузовиков и легковых автомобилей, набитых до отказа пассажирами, домашним скарбом, привязанным сверху, наваленным горами...

Толпы штатских мужчин и женщин с детьми всех возрастов, со скарбом в руках пытались «голосовать» катившимся к западу машинам.

Злая радость охватывала разведчиков от сознания, что и сюда, в самое гнездо разорителей, в дома и семьи убийц, вошла война ужасом, который погнал их по дорогам...

То приближаясь, то удаляясь от дороги, залегая в борозды, перебегая за какими-то строениями, разведчики ТБЦ продвигались к переправе через Эльбу.

Иногда еще на восток, навстречу потоку беженцев, проходили небольшие колонны автомашин, полных солдатами...

— Части особого назначения, что ли? — шептал, гадая, матрос.

Они залегли в удобной лощинке в развалинах каменного строения, разбитого авиабомбой, метрах в пятидесяти от шоссе.

Временами движение словно бы иссякало и прерывалось, шоссе оставалось пустынным, но вдруг накатывала новая колонна машин с тем же шумом, гудками, криками, треском моторов...

В одну из коротких пауз между движением автоколонн разведчики услыхали странное щелканье, стук, похожий на нестройное и усталое движение по бетонной дороге множества лошадей.