СТИВЕН АМБРОЗ - Эйзенхауэр. Солдат и Президент

• Название: Эйзенхауэр. Солдат и Президент
• Автор: СТИВЕН АМБРОЗ
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства: Эта книга была признана в США лучшей из всех написанных об Эйзенхауэре. Опираясь на обширные источники, высокий уровень научных знаний. С. Амброз предложил наиболее полное и объективное описание жизни солдата, ставшего президентом. Автор подробно рассказывает о молодых годах Эйзенхауэра, о его почти незаметной на первых порах карьере в армии, о его блестящем руководстве союзными силами в качестве верховного главнокомандующего во время второй мировой войны, о том, с какими трудностями приходилось сталкиваться этому человеку на пути от генерала и президента Колумбийского университета до Президента США.

---

В январе 1939 года, вскоре после сорокавосьмилетия, Эйзенхауэр сформулировал свое личное представление о счастье. Его брат Мил-тон попросил у него совета о предлагаемой ему новой работе. Эйзенхауэр написал, что "только счастливый в работе человек может быть счастлив дома и с друзьями. Счастье в работе означает, что ее исполнитель понимает ее значимость, что она соответствует его темпераменту, возрасту, опыту и возможностям" *24.

Эйзенхауэр служил на Филиппинах с конца 1935-го по конец 1939 года. Все, что он там делал, не укладывалось в его собственные понятия о счастливой жизни. Работа его была неблагодарной и не соответствовала ни его возрасту, ни способностям. Она же оказалась и ужасно бесполезной, потому как, когда пришло время испытаний, японцы в 1941 году легко разгромили филиппинскую армию, которую он помогал создавать. Его тесные и теплые отношения с Макар-туром стали официальными и холодными. Его лучший друг погиб в катастрофе. Мейми болела и большую часть времени была прикована к постели. Единственный член семьи, которому хорошо жилось на Филиппинах, — это Джон. Если Эйзенхауэр и научился чему за годы работы с филиппинской армией, так это манипуляциям с национальным бюджетом.

А дело в том, что Макартур имел обыкновение поручать все конкретные дела своим подчиненным, что означало на практике ежедневные встречи Эйзенхауэра с Кезоном для решения проблем строительства и финансирования новой армии. Эйзенхауэр умолял Макартура встречаться с Кезоном хотя бы раз в неделю, но Макартур отказывался. "Он, видимо, думал, что это умаляло бы его положение" *25

В результате Кезон дал Эйзенхауэру кабинет во дворце Малаканан рядом со своим собственным. Эйзенхауэр проводил там два-три часа ежедневно, а остальное время работал в своем обычном кабинете в отеле "Манила" неподалеку от Макартура. Однажды в 1936 году в кабинет Эйзенхауэра вошел сияющий Макартур. Он сказал, что Кезон собирается сделать его фельдмаршалом филиппинской армии. В то же время Кезон хотел бы сделать Эйзенхауэра и его помощника майора Джеймса Б. Орда генералами этой армии! Эйзенхауэр побелел. И сказал, что никогда не примет такого предложения. Орд согласился с Эйзенхауэром, "хотя и не так решительно". В дневнике Эйзенхауэр объяснял, что его решение опирается на мнение "многих американских офицеров [находящихся на Филиппинах], считающих попытку создания филиппинской армии делом странным, а принятие высоких званий в этой армии — и вовсе предосудительным и умаляющим предпринятые усилия" *26.

Непосредственно Макартуру Эйзенхауэр сказал: "Генерал, вы были четырехзвездным генералом [в армии США]. Этим можно гордиться. Таких людей было немного в истории нашей страны. Какого же черта вы хотите стать фельдмаршалом банановой страны? Это... выглядит так, будто вы пытаетесь..." Макартур остановил его. "О Боже! — вспоминал позднее Эйзенхауэр. — Какую же головомойку он мне устроил!" *27

Макартур, очевидно, не разделял щепетильных соображений Эйзенхауэра. Он считал и часто говорил, что на азиатов звания и титулы производят особое впечатление. А поскольку это соответствовало и его вкусам, он принял звание фельдмаршала, объяснив Эйзенхауэру, что "он не мог отклонить предложение, не обидев президента". Эйзенхауэр отметил, что при этом Макартур "сиял от радости" *28

Макартур сам придумал себе форму для церемонии, которая состоялась 24 августа 1936 года во дворце Малаканан. Разодетый в блестящую пару, состоящую из черных брюк и белого кителя, украшенного аксельбантами, звездами и узорами на лацканах, Макартур милостиво принял золотой жезл из рук миссис Кезон. Макартур произнес свою типичную напыщенную речь, которую один из его офицеров, капитан Боннер Беллерс, впоследствии ставший его близким советником, назвал "Нагорной проповедью, одетой в мрачную сегодняшнюю реальность. Я ее никогда не забуду".

Для Эйзенхауэра же все событие выглядело "фантасмагорией". Пять лет спустя, в 1941 году, оно стало в его глазах еще более фантасмагоричным, когда Кезон сказал ему, что "не он был автором этой идеи, Макартур сам придумал для себя столь звонкое звание" *29.

По свидетельству Эйзенхауэра, в начале января 1938 года Макартуром овладела идея: "Моральный дух населения возрастет, если люди смогут увидеть хотя бы часть своей рождающейся армии в столице страны Маниле". Он приказал своим помощникам организовать передислокацию частей со всего острова на поле рядом с Манилой, пусть они постоят лагерем три-четыре дня, а потом пройдут большим парадным маршем через город. Эйзенхауэр и Орд быстро оценили стоимость такого мероприятия и заявили Макартуру, "что в рамках существующего бюджета это сделать невозможно". Макартур отмахнулся от их соображений и приказал им выполнить поручение.

Они повиновались. Вскоре о подготовке к параду узнал Кезон. Он вызвал Эйзенхауэра к себе, чтобы выяснить, что происходит. Эйзенхауэр был поражен — он считал, что Макартур обсудил свой проект с президентом. Когда он понял, что это не так, он отказался обсуждать далее эту проблему с Кезоном, пока не поговорит с Макартуром. Вернувшись в свой кабинет в отеле "Манила", Эйзенхауэр нашел там взбешенного Макартура. Кезон позвонил ему по телефону, сказал, что его ужасает мысль о возможной стоимости парада и что он просит немедленно отменить все приготовления.

Затем Макартур сообщил своим сотрудникам, что "он никогда никого не просил" готовиться к параду по-настоящему. Он просто хотел, "чтобы были тихо изучены возможности". Пораженный Эйзенхауэр " не знал, что и сказать. Наконец, я сказал ему: "Генерал, все, что вы утверждаете, означает, что я лгу, а я не лжец и хотел бы немедленно вернуться в США". Он обнял меня за плечи и сказал: "Право же, смешно видеть тебя в таком гневе". А потом был любезный и вежливый. Наконец, он сказал: «Это недоразумение, давай забудем»"*30.

Но Эйзенхауэр так никогда и не смог забыть; тридцать лет спустя он волновался, описывая эту сцену. "Возможно, никто так ожесточенно не воевал против своего начальства, как я против Макартура. Я спрашивал его снова и снова: «Почему, черт возьми, вы не уволите меня? Вы делаете вещи, с которыми я абсолютно не согласен, и вам это прекрасно известно»" *31.

Макартур не уволил Эйзенхауэра по одной простой причине — он в нем нуждался. Эйзенхауэр обеспечивал его связь с Кезоном, он был его "глазами и ушами", наблюдая за тем, что происходит в различных частях и лагерях, он был управляющим его хозяйством, составителем его речей, писем и докладов. Макартур знал, что Эйзенхауэр практически незаменим, и, часто повышая голос на Эйзенхауэра, он столь же часто находил повод щедро похвалить его. В типичной для него рукописной заметке, посвященной работе Эйзенхауэра над политическим докладом, Макартур писал: "Айк, это превосходно во всех отношениях. Тут ничего не надо поправлять. Язык настолько простой и ясный, что не оставляет места для двусмысленностей, и в то же время такой гибкий, что обеспечивает успешную реализацию предложений". Кезон также выражал Эйзенхауэру признательность за помощь. Когда Эйзенхауэр написал речь для Кезона, президент прислал ему записку: "Превосходно. Вы прекрасно выразили мои мысли и выразили их лучше, чем я смог бы это сделать сам" *32.

Так что, несмотря на сильное желание служить в американской армии, несмотря на безрадостную жизнь, несмотря на стычки с боссом, Эйзенхауэр не имел шансов покинуть Филиппины. Макартур никогда бы не принял его просьбы о переводе, он даже не позволил бы ему сделать такой официальный запрос или же включить его в личное досье.

Но были и радости. Прибавка к зарплате, новая шикарная квартира, хорошая школа для Джона, и, наконец, в июле 1936 года вместе с остальными выпускниками его года Эйзенхауэру присвоили звание подполковника.

В сентябре 1939 года началась вторая мировая война. Эйзенхауэр, для которого война означала продвижение по службе и который всю жизнь готовился именно к ней, воспринял ее начало как катастрофу. В день объявления войны он писал Милтону: "После многих месяцев судорожных усилий умилостивить и задобрить безумца, правящего Германией, Британию и Францию загнали в угол, из которого они могут выбраться только с боями. Это печальный день для Европы и всего цивилизованного мира — хотя долгое время казалось странным называть мир цивилизованным. Если война... будет... долгой и... кровавой... тогда, я думаю, остатки наций, вышедших из этой войны, будут мало похожи на те, которые вступили в нее".

Он боялся, что коммунизм, анархия, преступность и хаос, потеря личных свобод и страшная нищета "поразят области, затронутые боями". Он утверждал, что едва ли возможно, чтобы "люди, гордо называющие себя интеллигентами, могли смириться с таким положением вещей". Он клеймил Гитлера, "дорвавшегося до власти эгоцентрика... сумасшедшего преступника... абсолютного правителя восьмидесяти девяти миллионов людей". И предсказывал: "Если только [Гитлер] не завоюет весь мир грубой силой, окончательным результатом войны будет развал Германии" *33.