Джулиана Берлингуэр - Серебряная рука

• Название: Серебряная рука
• Автор: Джулиана Берлингуэр
• Издательство: Азбука, Терра-книжный клуб
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: ISBN 5-7684-0142-3

«Серебряная рука» — это увлекательный исторический роман. Но не только. Живописные картины быта и нравов при европейских и восточных дворах XVI века, романтическая любовь девушки из аристократической испанской семьи к оскопленному принцу, невероятные приключения четырех юных друзей — все это смонтировано уверенной режиссерской рукой Джулианы Берлингуэр.

Этот тонкий, изящный, загадочный, словно восточная арабеска, роман — счастливое сочетание высокой художественной литературы и увлекательного чтения.

---

— Значит, ты теперь должен на ней жениться!

— Кабы так! Это дочка офицера, но она уже помолвлена!

— А почему ты не остался на ужин? Я видел там всякие сласти, вино — и красное, и белое, — и даже бочонок наливки от монахов. Девушкам надо было связать тебя и не отпускать. Сегодня даже поэты выступят! Они будут сочинять куплеты в твою честь, а ты сбежал.

— Если бы от меня зависело… Перед скачками мы тянули жребий, и мне выпало ночное дежурство. Опасности вроде не предвидится, но негоже оставлять заставу без охраны.

— Ты разве один на часах стоять будешь?

— Нет, нас восемь человек. Семеро уже на месте, а мне разрешили опрокинуть чарку по случаю победы.

Некоторое время они едут молча, подставляя лица ласковому западному ветерку.

— Не страшно тебе одному в овчарне?

— Так я ж всегда там живу.

Но, помолчав немного, Аультину дергает солдата за ремень и признается, что иногда он действительно чего-то боится, но чего — и сам не знает. Но надо делать вид, будто все в порядке: беда, если скотина заметит, что пастух трусит. Слава Богу, у его собак храбрости хватает. Ночью Аультину всегда держит одну из них при себе. Станет страшно — он повернет голову и почувствует на лице тепло собачьей шерсти. А если захочется с кем-нибудь поговорить, для этого есть Тимау, щенок, который всегда готов слушать и даже отвечать — глазами, ушами, хвостом, повизгиванием.

— Спусти меня здесь.

Шагах в трехстах от них возвышается сторожевая башня — красивая, большая, толстостенная; возле нее пасутся кони и сохнут вытащенные на берег лодки. Аультину слезает, прощается с новым другом, благодарно похлопывает коня по холке и, прижав лаунеддас к груди, начинает подниматься в гору.

9

Солнце еще не успело закатиться, а Аультину уже доит последнюю овцу. Тимау свернулся калачиком рядом, но то и дело пытается стянуть кусок хлеба с сыром, которым мальчик собирался поужинать.

— Убери лапу. Еще не время есть. Вон сколько у нас работы, видишь? Потом я тебя тоже накормлю.

Овчарня находится на уединенном крутом мысу. Впереди — только море, позади — небольшая долина, а за долиной опять гора, но повыше. И все заросло густым кустарником, лишь изредка перемежающимся небольшими полянами. Внизу, на самом берегу, виднеется сторожевая башня: над ней развевается испанский флаг и курится дымок. Наверно, у солдат сегодня праздничный ужин.

Рядом с мальчиком на очаге, сложенном из четырех камней и двух подков, что-то булькает в глиняном горшочке. Это не похлебка, это снадобье для лечения больной овцы. Варить его надо на слабом огне, все время подкладывая в определенном порядке разные травы. Десять раз помешать варево ложкой, добавить четыре измельченных лавровых листа. Опять помешать, но уже подольше, как раз успеешь трижды прочитать молитву «Аве Мария». И готово! Теперь надо вылить густую жидкость на большой и толстый лист фигового дерева, аккуратно размазать ее, подуть, чтобы остыла, и приложить к ободранной спине овцы, предварительно обмыв больное место и подрезав вокруг шерсть. Животное стоит смирно, не мешая хозяину, и смотрит на него вылупив глаза. Аультину разговаривает с овцой, объясняет ей, что теперь она скоро выздоровеет, рассказывает о лечебных свойствах лавра, дрока, аниса — всего, что он намешал.

Гортанно покрикивая, мальчик с помощью собак загоняет овец в овчарню. Только одна овца отбилась от остальных: ее задняя нога зацепилась за куст.

— Эй ты там, с подпоркой! Благодари Бога, что можешь двигаться. И ходи осторожнее, у меня нет времени каждый месяц делать тебе новую ногу.

Овца отвечает ему долгим блеянием.

— Ну да, ты обижаешься, неудачно у меня в этот раз получилось. Конец палки торчит и цепляется за все, как крючок. Надо подыскать подходящую рогульку, на этом месте просверлить дырку, протянуть туда ивовый прут, все подскоблить, и получится неплохо. Вот выдастся первый дождливый день, и я тебе ее переделаю.

Освобожденная овца, хромая, направляется в загон. Вместо задней ноги у нее сложное приспособление из обшитой кожей деревяшки.

— Можно подумать, ты сумасшедшая, вон какие прыжки выделываешь!

Опустилась ночь. Прежде чем залить костерок, Аультину зажигает от него лучинку: кое-что ему надо еще доделать.

Больная коза лежит с лечебной примочкой на спине. Аультину нарезает тоненьких гибких веточек, плотно притягивает ими листок с лекарством к ране, пропуская длинные лозинки под брюхо и под хвост животного.

Вдруг до его слуха доносится какая-то пальба. Мальчик, привыкший к осторожности, гасит лучину. Напуганный Тимау жмется к нему.

— Ну, чего испугался? Ты же дворовая собака, а не овчарка! Это на празднике запускают новые огни.

Чтобы подбодрить себя, да и овец, Аультину начинает играть на лаунеддас.

Ничего особенного в небе не заметно: праздничные огни слишком далеко, а тут еще этот выступ скалы. В деревне-то небось красиво! И тетушка Антония, может, уже нашла себе мужа? Во время праздника такое бывает. Если бы Аультину удалось устроить тетушкину судьбу, он бы через несколько лет смог стать солдатом, повидать белый свет. Хорошо бы глянуть, как там, за морем. Тетушка Антония говорит, что никогда не отпустит его в солдаты. Но чем солдатская доля опаснее и труднее, чем доля подпаска? Из всех знакомых Аультину солдат только двое воевали по-настоящему, а остальные знай себе жалованье получают, чистят оружие, несут береговую охрану и помогают собирать налог на соль. Им даже шторм на море не страшен — не то что рыбакам. С видом бывалых вояк рассказывают они о палатках, походах, парадах, о долгой зиме в краях, где всегда лежит снег, и о странах, где летом так жарко, что вся земля превратилась в сплошной песок и похожа на морское дно. Да, жизнь у солдат как у богачей: каждый вечер у них полный котел похлебки и крыша над головой надежная. Иногда им позволяют брать гарнизонных коней и скакать в деревню, чтобы покрасоваться там перед девушками. Коня командира сторожевой башни держат отдельно, а дети и жена у него живут в комнате, большущей, как дворец. Офицеры ни на жилье, ни на прислугу денег не тратят, а шпаги у них с серебряными эфесами.

10

Аультину во сне видит себя верхом на скакуне: он — победитель скачек. Его качают и на руках несут к навесу, чтобы вручить розу из теста.

Глубокая ночь. Мальчик спит с забытыми на груди лаунеддас. Вдруг щенок, свернувшийся калачиком у самой его шеи, начинает скулить, лизать подбородок, тормошить лапами и наконец будит его.

И впрямь происходит что-то непонятное. Внизу, справа, виднеются огни, но, конечно, не те безопасные, которые запускали для развлечения деревенских жителей. Там полыхает настоящее пламя, красные языки его, извиваясь, ползут от берега в гору, и самый длинный из них уже достиг зарослей кустарника.

Издалека доносятся крики. А вот под горой вспыхивает еще один пожар. Хорошенько вглядевшись, можно различить и пожар, бушующий чуть в стороне. Горит по меньшей мере в трех местах. В центре, это совершенно ясно, пылает сарай со снастями для ловли тунцов.

С башни раздаются выстрелы, но со стороны моря стреляют чаще. Да это же самое настоящее нападение. Пираты!

Собаки словно взбесились и с громким лаем носятся вокруг овчарни. Аультину велит им замолкнуть, но испуганные псы больше не слушаются его.

— Вы что, хотите, чтобы они и сюда пришли? Молчать! Молчать!

Мальчик распахивает ворота овчарни и гонит стадо в сторону небольшой лощины, подальше от моря. Стадо разбредается по кустам, и гнать его вперед ночью, да еще при адском шуме, который доносится с берега и становится все громче, — дело непосильное для одного пастушонка. Щенок, не переставая визжать, путается под ногами, так что Аультину не выдерживает, берет его на руки и сует себе за пазуху.

Стадо пересекло лощину, и теперь его надо гнать снова вверх, в гору. А глупые животные не могут идти тихо — блеют, лают, топочут. Белые шкуры сбившихся в кучу овец, как назло, отчетливо выделяются на фоне кустов и похожи на большой водопад.

Едкий, удушающий дым добрался уже и сюда, но он не настолько густ, чтобы под его пеленой можно было укрыться, зато от него дерет в горле. Напуганные овцы блеют все громче. Собаки вроде опомнились, взялись за свою работу: кусая и толкая лбами овец, они гонят их вперед, и стадо, словно расплескавшаяся, вся в завихрениях волна, движется к самой высокой точке горы. Только бы перевалить за нее; на противоположном склоне среди колючих кустов ежевики есть большие пещеры, и в них можно спрятаться.

А тут еще напоминает о себе поврежденная нога Аультину, на нее больно ступать, и мальчик едва ковыляет. Он и овечка с деревянной култышкой помогают друг другу: когда нога у парнишки подворачивается, он опирается на овцу, а когда та за что-нибудь цепляется, он освобождает ее деревянную ногу.