Джулиана Берлингуэр - Серебряная рука

• Название: Серебряная рука
• Автор: Джулиана Берлингуэр
• Издательство: Азбука, Терра-книжный клуб
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: ISBN 5-7684-0142-3

«Серебряная рука» — это увлекательный исторический роман. Но не только. Живописные картины быта и нравов при европейских и восточных дворах XVI века, романтическая любовь девушки из аристократической испанской семьи к оскопленному принцу, невероятные приключения четырех юных друзей — все это смонтировано уверенной режиссерской рукой Джулианы Берлингуэр.

Этот тонкий, изящный, загадочный, словно восточная арабеска, роман — счастливое сочетание высокой художественной литературы и увлекательного чтения.

---

Перерыв между двумя уроками заканчивается, учащиеся возвращаются в класс, но Хасан с тремя друзьями, увлеченными его игрой на лаунеддас, задерживаются. Поэтому в голосе зовущего их наставника слышатся гневные нотки:

— По-вашему, сейчас самое время для забав? Хасан-Баба, перерыв закончен и для вас.

Юноша в знак признания своей вины слегка склоняет голову и вместе с друзьями направляется в класс. Урок математики. Изучается текст персидского ученого Али-ад-дина по кличке Сокольничий: его отец был сокольничим у одного из праправнуков Тамерлана.

В школе при дворце владык Алжира царит железная дисциплина. Это не обычное медресе: здесь учатся люди, которых ждет видное положение в обществе или высокие посты.

Учителя суровы, но все они люди выдающиеся. Возглавляющий школу Синан Ашик был учеником знаменитого Хосрова, любимого учителя Магомета II, и сумел собрать вокруг себя самых известных ученых, эрудитов, знатоков древнего мира, философов, филологов, литераторов, математиков, теологов, специалистов в области естественных наук и законов, управляющих движением земли и звезд.

Создание школы при дворце — идея Хайраддина: в перерывах между морскими походами он любит проводить время в обществе людей, хорошо разбирающихся в искусстве и науках.

Арудж-Баба посмеивается над этой страстью брата, но, поскольку причуды Хайраддина не мешают ему проявлять отвагу в бою, он не препятствует его развлечениям и в подходящий момент даже хвастает знаниями брата перед иностранными послами.

Все учащиеся живут при школе в просторных и удобных помещениях: на такие условия никому не пришло бы в голову жаловаться. Но юный Хасан, которого прочат в наследники, пользуется особыми привилегиями: в школу приходит только на занятия, остальное же время проводит при Арудж-Бабе и Хайраддине — во дворце ему отведены специальные комнаты для учения, отдыха и развлечений.

Конечно, помимо школьных занятий у Хасана есть множество других обязанностей, и самая для него неприятная — участие в светской жизни дворца с ее официальными церемониями.

Слухи о таинственном и прекрасном наследнике Краснобородых уже дошли и до других государей. Высказываются всякие предположения, всем интересно знать, кто же он — сын, любовник, заложник из какой-нибудь богатой страны, родственник суверена из далеких краев или просто раб, вытащенный на свет из битком набитых всяким сбродом и военными трофеями трюмов по прихоти Бабы или по Божьей воле?

Всякий раз, когда до бывшего салернца по имени Сальваторе Ротунно, а ныне любимого слуги Краснобородых Османа Якуба доходят известия о том, какой интерес вызывает повсюду его любимец Хасан, сердце старика переполняется гордостью.

— И чего это они все придумывают, — удивляется Осман, — нашему парню цены нет — вот причина его удачи, вот почему выбор Краснобородых пал именно на него.

Но до тех пор, пока все не записано на бумаге, пока документ об усыновлении не обнародован, не одобрен Советом и не подписан Великим Султаном Истанбула, Осман Якуб не может быть уверенным до конца, хотя надо сказать, что в силу своего характера он вообще никогда ни в чем не уверен до конца. Не пойдешь же к государям Аруджу и Хайраддину спрашивать, как именно обстоят дела. И потому слуга-нянька ищет другие пути, чтобы узнать поточнее о славном будущем Хасана, которого он обожает и которому прислуживает с той самой ночи, когда ему доверили захваченного в плен мальчонку.

Осман уже обращался к астрологам и хиромантам, и все они в один голос уверяли, что Хасану самой судьбой предначертано повелевать. Но Осману этого мало: каждое утро он самолично исследует положение лепестков на дне чаши со специальным зельем, и ни разу образованные ими рисунки не обманули его надежд. Обо всех этих гаданиях Хасан, конечно, ничего не знает, он вообще к подобным вещам относится очень странно: не верит очевидной истине! Не признает ни магов, ни святых, ни даже заклинаний. В этом он похож на Хайраддина — правоверного мусульманина во всем, что касается торжеств и церемоний, но неверующего в душе, а если и верующего, то в какого-то одному ему известного бога.

Осман Якуб глубоко верующий человек и готов своей верой поделиться с некоторыми скептиками. Небо милостиво, и потому когда у старика есть время — он молится за всех. В душе у него свой тайный «алтарь» — на нем в строгом порядке умещается целый сонм богов, в центре которого находятся Мадонна, Иисус Христос, Аллах и Магомет, а вокруг располагаются ангелы, святые, луна, звезды и вообще все, что приносит добро.

В Салерно, вероятно, дело обстояло бы по-иному, но во владениях Аруджа Осман может поклоняться кому и чему угодно.

Многое в его жизни изменилось после того, как он неожиданно стал пиратом, но совсем не так, как ему мечталось. Во-первых, его жертва не принесла ему лавров героя — оскопили Османа не за бунтарство, не за сопротивление силе или другой смелый поступок: просто никто не мог прислать за него выкуп, и главарь пиратов, не долго раздумывая, велел лишить его мужского достоинства, продать как евнуха в какой-нибудь гарем и таким образом получить за него больше, чем за обыкновенного раба. Только состарившись, Осман узнал из книг, что по законам Корана запрещено кастрировать людей! Но, как известно, законы для того и существуют, чтобы их нарушать. Да чего уж теперь говорить, прошлого не воротишь. Господь взыскует, Господь же и награждает. Хасан — вот нежданная награда старику. Будь у него даже свой родной сын, вряд ли он любил бы его больше. Да защитит Господь этого мальчика от всех бед и вспышек бешеной ярости Аруджа, который в любую минуту может изменить свое решение и с вершин счастья ввергнуть человека в пучину горя.

Всю жизнь Осман провел при Арудже, он даже забыл, когда оказался у него, и все же до сих пор не привык к переменам настроения своего господина.

Если бы Баба ограничивался только криками и бранью, все было бы не так страшно, но дело в том, что, попав ему под горячую руку, можно и головы лишиться.

В прошлом месяце, например, Баба отправился на базар — иногда ему нравится изображать из себя простого горожанина, хотя все за милю узнают его огненно-рыжую бороду. И вот, разгуливая по базару, он изобличил трех торговцев-жуликов. Один торговал несвежим товаром, второй продавал товар по слишком высокой цене, а третий бессовестно обвешивал покупателей. Разгневанный Баба тут же учинил свой скорый суд и расправу. Первому отрезали нос, чтоб не мучила его вонь собственного товара; второму он велел отрезать ягодицы и бросить их собакам — пусть этот скареда сможет сказать, что хоть раз в жизни отдал что-то свое задаром; а третьему прибили к уху деревянную ручку безмена, чтобы жулик на себе чувствовал, точен ли вес.

Но если Баба в хорошем расположении духа, он человек приятный и иногда даже бывает добрым — каким только может быть государь, то есть добрым до беспощадности. К Хасану Баба, пожалуй, очень добр, судя по тому, как высоко он его вознес, но, будучи человеком неуравновешенным, он часто придирается к парню и бывает несправедлив. Велит, например, что-то сделать и тут же отдает совершенно другой приказ. Злится, узнав, что Хасан ночи напролет просиживает над книгами, — как же, он может переутомиться! — а потом ради забавы заставляет его, как мула какого-нибудь, поднимать тяжести, чтобы узнать, достаточно ли он крепок и не следует ли его кормить получше.

— Видишь, старая обезьяна, — говорит он Осману, вызванному для секретного доклада, — видишь, какой светлый ум у нашего мальчишки? Это же кладезь знаний! Но только попробуй изнежить его чрезмерными потаканиями. Я тебе шею сверну, Осман, если ты испортишь мне парня!

Имей право Осман Якуб гневаться, как позволено гневаться государям, уж он бы сумел заткнуть рот Аруджу, когда тот называет его старой обезьяной. Во-первых, потому, что Арудж-Баба сам старый — старше его годами, а во-вторых, потому, что в устах хозяина слова эти звучат как оскорбление. По чьей вине Осман никогда не был молодым? В те времена, когда он в своей деревне вытаскивал лодки на берег, руки у него были мускулистые, какими и должны быть руки у молодого парня, но на лице уже тогда появились морщины, плечи перекосились, тощие и натруженные ноги были такими кривыми и выгнутыми, что между ними могло бы спокойно пройти целое кошачье семейство. Да, он всегда был старым и некрасивым. И разве мог он мечтать о таком прекрасном сыне, как Хасан? Сама судьба одарила его тем, в чем природа отказала.

Осман Якуб потирает руки. Глаза его плутовато поблескивают при мысли, что даже сам Баба не смог бы произвести на свет такого необыкновенного сына. Нет, он получил Хасана таким, каким его день за днем лепил своими руками слуга и воспитатель Осман. Возможно, Баба понимает, чем он обязан старику, ибо, когда дело касается Хасана, часто призывает его на совет, а это великая честь. Но и великое мучение. Представ перед Аруджем, Осман так дрожит, что хозяина даже смех берет. От страха у бедняги все плывет перед глазами, рыжая шевелюра и борода господина весь свет затмевают.