Хорхе Борхес - Книга небес и ада

• Название: Книга небес и ада
• Автор: Хорхе Борхес
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Философия
• Год: 2001
• ISBN: 5-89091-149-Х

Составленная X.Л.Борхесом и А.Биой Касаресом «Книга Небес и Ада» представляет собой самый необычный взгляд на древнейшую из «вечных проблем». Привычные истины уживаются в ней с парадоксальными определениями, составители включают себя в антологию, создают апокрифических авторов, приписывают реальным авторам несуществующие тексты… Удовольствие же, получаемое от чтения «Книги Небес и Ада», – это удовольствие от превосходного литературного произведения.

---

Состояние праведников на небесах через отрицание характеризуется тем, что они свободны от всех вообразимых зол, а через утверждение – тем, что они созерцают Бога; эта свобода и эта благодать длятся вечно. По данному вопросу в «Римском катехизисе» излагается следующее: «Необходимо прежде всего остановиться на той разнице (в состоянии праведников), которая была указана самыми знающими богословами и которая включает в себя два рода благ, одни – принадлежащие непосредственно блаженству и другие – являющиеся последствиями благ первого рода. По таковой причине первый род был назван существенным благом, а второй – благом дополнительным (accesoria).[21] Согласно этому, небеса, называемые также вечной жизнью, являются Царствием Божиим, Вечным Царствием, Царствием, или Домом Господним, венцом правосудия, радостью Божией, славою, Новым Достоянием, Новым Небом, Небом Небес, Новым Иерусалимом и т. д. и т. п., «наследством нетленным, чистым, неувядаемым».[22] Праведники не могут грешить, потому что не хотят того, а не хотят, потому что уже не могут, потому как возможность греха возникает из несовершенного состояния, они же совершенны. Они во всей полноте владеют Божиими дарами, в том числе и даром постоянства. Они свободны от всяческого страдания; как свободны они от греха, так не властны над ними и последствия оного. Смерть и все тленное убежит от них.[23] И смерти не будет уже, ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет.[24] Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной, и отрет Бог всякую слезу с очей их.[25]

Через утверждение небеса характеризуются тем, что праведники непосредственно созерцают Бога.[26] Но если праведники видят Бога таким, каков он есть, необходимо, чтобы сущность их изменилась до такой степени, чтобы они сделались способны к такому созерцанию. Только Божий дух может проникнуть в глубины божественного, а посему необходимо, чтобы совершенные души так или иначе поднимались до высоты Бога и преображались в образ Его. Взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы во славу, как от Господня Духа[27] Это преображение во образ Его является самым тесным слиянием с Богом; это – своего рода обожение человеческой души, как говорится в литургии: «Удостой нас причаститься божественной сущности Того, кто удостоил причаститься нашей человеческой природы». Это причащение праведников, как ангелов, так и людей, природе Божией, ни в коей мере не есть поглощение человеческой природы Богом; человеческая или ангельская природа остается неизменной, хотя и преображается в Бога.[28]

Так сливаются совершенное интуитивное познание Бога, созерцание Бога лицом к лицу, преображение в Бога или обожение, обладание и вечное услаждение Господом. В этом состоянии заключаются радости, счастье и блаженство Небес; познание Бога и любовь к Нему составляют вечную жизнь, радость Господина.[29] Но праведники не узрят Господа телесными очами, ибо коль скоро Бог есть дух,[30] они и зрят Его в духе. Созерцание это бесконечно, поскольку Бог непостижим для мысли, то есть для конечного духа.[31]

Блаженный Августин говорит, что великим блаженством является уже возможность через некоторые идеи достигнуть Бога духом нашим; охватить Его и постичь во всем Его совершенстве абсолютно невозможно, ибо, будь Он постижим, Он не был бы уже Богом. Сотворенный дух видит Божественную Сущность, но по-своему, то есть конечным образом.[32]

С блаженством от созерцания Божества сочетается чествование или прославление Господа, слава святых, причастность к несметной рати, составленной из всех народов, и племен, и колен, и языков, которая предстоит пред престолом и пред Агнцем.[33]

Это блаженство небесное, как взятое в отрицании, так и в утверждении, неизменно и по таковой причине именуется также вечной жизнью, нетленным венцом славы, где можно видеть Бога без конца, любить его без печали и восхвалять без устали,[34] «где упокоимся мы созерцая, станем созерцать любя и любить восхваляя. И это сбудется в конце времен, который не имеет конца».

Все вышесказанное позволяет понять, в чем ошибается Ориген[35] вместе со своими сторонниками, когда, рассуждая относительно состояния праведников, он говорит, будто на небесах они станут развиваться как люди на земле, и это развитие сможет даже привести к новому падению. Ориген полагает, будто большинство святых будут сначала отправлены в какое-то место на земле, где они очистятся и познают то, что им неведомо, потом будут перенесены в пространства эфира и в еще более высокие сферы и, наконец, будут вознесены на вершину небес, до Христа, в котором смогут созерцать последние начала всех вещей. Там, говорит он, находится святой Павел и те., кто, будучи совершенными, видят все в Боге.[36] Церковь выступила против этого заблуждения на Втором Константинопольском Соборе,[37] где теория развития на небесах была признана ошибочной, а не сомнительной (dubia). Это оригенистское отклонение разрушает идею блаженства, сущность которого состоит в совершенстве. Полнота пресуществления уничтожает всякое желание нового развития, поскольку, достигнув всего, уже невозможно ничего получить, и будучи уже совершенным, нельзя совершенствоваться. Это мнение не совместимо с благостью Бога, который дает и дает себя всего без изъятия праведникам, навсегда избавленным от возможного падения.

Апокрифический Завет двенадцати патриархов признает существование семи небес. Первое, то есть то, которое для них является нижним Небом, представляет собой пространство, расположенное между Землей и облаками. На втором пребывают облака, воды, камни и демоны, на третьем, которое гораздо выше и блистательней, живут те небесные воинства, что в день Суда покарают злых ангелов. На четвертом находятся святые; на пятом – ангелы, предстающие за грехи праведных; на шестом – ангелы, которые доставляют ответы тем ангелам, что выступили с мольбами; и, наконец, на седьмом располагаются ангелы, которые без конца возносят Господу хвалу.

«Энциклопедический словарь католического богословия», т. V (1867)

На особом положении

Грешник, обутый в огненные туфли, чья голова украшена шапкой из пламени, воображает, будто предназначенная ему кара страшнее всех других кар. На самом деле он в аду страдает меньше всех.

«Предания Пророка»

Вечное блаженство

Ф. В. X. Майерс, который путем спиритизма убедился в реальности потустороннего мира, спросил одну женщину, только что потерявшую дочь, куда, по ее мнению, отправилась душа покойницы. Мать ответила:

– Конечно, я не сомневаюсь, что девочка на небесах вкушает вечное блаженство, но не понимаю, зачем говорить о таких грустных вещах.

Бертран Рассел. «Обзор интеллектуального хлама» (1943)

Сокровенные соответствия[38]

Чьей усладой было скрытно ставить сети и строить втайне козни, те живут в норах и пещерах, и притом до того темных, что они друг друга не видят, а, сходясь по углам, друг другу нашептывают в уши.

Кто прилежно изучал науки, но с одной только целью, чтобы прослыть ученым, а потому и не образовал этим путем разума своего и наслаждался тщеславно обширностью сведений памяти своей, тот любит места печальные и избирает их гораздо охотнее, чем тучные поля и сады; пески любезны такой бесплодной учености.

Изучавшие догматы церковные, но не прилагавшие их к жизни избирают места каменистые, заваленные булыжником.

Кто различными уловками достиг почестей и богатств, тот предается в будущей жизни чародейству и в этом находит высшую утеху жизни.

Кто страстно предавался мести и через это стал лют и жесток, тот любит близость падали и трупов и живет в таких преисподних.

Эмануэль Сведенборг. «О небесах, о мире духов и об аде», 488 (1758)

Дороги вины[39]

Злодей, свершая грех, себе творит тюрьму,
И, тайны не познав, уходит вниз, во тьму;
Предательство, убийство, ярый гнев
Себе темницы строят, свет презрев;
Лишь только смерть исполнит приговор,
В застенке тать откроет мутный взор,
С ним злодеяние его, как верный пес:
С Сеяном – змей, с Тиберием – утес.[40]

Не ведая вины, стремится в бездну тать.
Он побледнел бы, если б мог узнать
В убитом облик свой. Неистовый тиран,
Всех угнетая, для себя кует капкан —
И он защелкнется в глубинах вещества.

Могилы – дыры в сите естества,
Откуда – темный сев покрытых мглой полей —
Летит зловещий вихорь душ.
Любой злодей
Чудовище рождает в миг кончины,
И монстр его влечет, и не избыть кручины,
В крутую гору заключен Немврод,[41]
Когда Далила[42] под могильный свод

Нисходит, лживая душа вползает
В змею, а Фрина[43] жабой оживает;
Тот скорпион, кому скала – темница,
В объятиях Эгисфовых[44] царица. […]
Казнится, в трепет страха заключен,
Живой кошмар с себя стряхнул бы он —
Но нужно, чтоб он был ужасен и казним.
О тайна! Тигр бы сжалился над ним:
Ведь на спине, где быть могли крыла,
Тень вечной клетки свой узор сплела.
Есть связь незримая меж черным эшафотом
И ворона зловещего полетом…

Виктор Гюго. «Созерцания» (1856)

Мужчина – женщине[45]