Стивен Эриксон - Память льда

• Название: Память льда
• Автор: Стивен Эриксон
• Жанр: Фэнтези

Малазанская книга павших — 3. Продолжение эпопеи Стивена Эриксона. Русскоязычный читатель до сих пор знаком лишь с двумя романами из всемирно популярной серии, насчитывающей уже девять томов. Мы представляем вашему вниманию любительский перевод третьего романа. Конечно же, для понимания событий и знакомства с персонажами лучше ознакомиться с первыми произведениями серии — «Сады Луны» и «Врата Мертвого Дома». Не в первый раз за долгую историю мир Малазана сотрясает вселенская война. Древние Боги возвращаются из забвения, требуя у нынешних владык своей доли власти. Им бросает вызов злокозненный пришелец из иной реальности, известный как Увечный Бог. На земле бывшие враги — Малазанская империя и силы обороны Генабакиса — объединяются против зверски уничтожающих город за городом паннионских захватчиков. Но, похоже, Паннионом тайно правят нелюди… Грядущая битва обещает превратиться в бойню. На чью сторону встанут собирающиеся на загадочный Призыв живые мертвецы племени Т» лан Имассов? Вас ожидает раскрытие многих загадочных событий первых романов серии, более близкое знакомство с основными расами, в особенности ведущих между собой бесконечную войну Имассов и Джагутов. Да и характеры основных героев становятся гораздо более рельефными и живыми. Увы, не всем суждено дожить до эпилога…

---

По жилам Тука пробежал внезапный холод. Дыханье Худа, во что же мы влезаем? Он оглянулся на Сену и Туруле. Похоже, они следили за ним. Голодны, да? Вижу ваше подавленное нетерпение. Если хотите, я…

Бешенство.

Холодное, жестокое.

Нечеловеческое.

Тук внезапно оказался не здесь, видел сквозь глаза зверя — на этот раз не ай. Это не были картины далекого прошлого, это происходило сейчас; но за этим 'сейчас' таились груды воспоминаний. Через миг пропало его чувство себя, человеческая личность исчезла под бурей мыслей иного создания.

Как давно жизнь нашла форму… с помощью слов, с помощью сознания.

И сейчас — слишком поздно.

Мышцы содрогались, с порванной шкуры текла кровь. Как много крови, вся земля под ним промокла… кровь смочила траву, потекла ручьем к подножию холма.

Ползком… путь назад. Нужно найти себя, сейчас же. Проснулась память…

Последние дни — так давно, теперь — были хаосом. Ритуал был внезапно, непредсказуемо изменен. Солтейкенов охватило безумие. Безумие расщепило сильнейших из этого рода, разломило одного на многих. Растущая дикая сила, кровожадность. Рождение Д'айверсов. Империя сама разорвала себя на части.

О это было так давно, так давно…

Я Трич — одно из многих имен. Трейк, Летний Тигр, Когти войны. Бесшумный Охотник. Я был там, я один из немногих уцелел, когда Т'лан Имассы расправились с нами. Зверская, милосердная бойня. У них не было выбора — теперь я это вижу, хотя никто из нас не готов прощать. Не сейчас. Раны слишком свежи.

Боги, мы разорвали садок на том дальнем континенте. Превратили восточные земли в расплавленный камень, который потом остыл и стал чем-то, отвергающим магию. Т'лан Имассы принесли в жертву тысячи своих, чтобы удалить рак, которым мы стали. Это был конец, конец всех упований, всей нашей яркой славы. Конец Первой Империи. Какая спесь — присвоить имя, по праву принадлежавшее Т'лан Имассам…

Горстка выживших бежала. Рилландарас, старый друг — мы рассорились, столкнулись, и снова — на ином континенте. Он ушел на восток, нашел путь контроля своего дара — сразу и Солтейкен, и Д'айверс. Белый Шакал. Ай'тог. Агкор. А мой другой приятель, Мессремб — куда ты пропал? Нежная душа, расщепленная безумием, но верная, все еще верная…

Восхождение. Яростное пополнение. Первые Герои. Темные, дикие.

Я помню травяное раздолье под темнеющим небом. Волк на отдаленном холме, его единственный глаз горит тускло, как лунный диск.

Это странное воспоминание, острое как когти, сегодня вернулось ко мне. Почему?

Тысячи лет я топчу эту землю, глубоко погрузившись в зверя. Человеческая память слабеет, слабеет, пропадает. И все же… видение волка — оно пробуждает во мне все…

Он готов был целыми днями преследовать незнакомых зверей, движимый неуемным любопытством. Непривычный запах, вихрящееся пробуждение смерти и старой крови. Не зная страха, он думал лишь о расправе. Как давно никто не смел бросить ему вызов. Белый Шакал пропал в туманном прошлом, мертвый, или все равно что мертвый. Пропавший. Трич выгнал его из логова, послал его кувыркаться и кружиться по пути в бездонную пропасть. С тех пор — ни одного врага, заслуживающего так называться. Легендарная наглость тигра — нетрудно было поддерживать такую репутацию.

Четверо Охотников К'чайн Че'малле окружили его, выжидая с ледяным спокойствием.

Вгрызться в них. Рваное мясо, расколотые кости. Завалил одного, вонзил клыки в безжизненную шею. Один миг, один удар сердца — и их осталось трое.

Трич лежал, умирая от дюжины страшных ран. Вообще-то он уже умер, но все еще дергался — слепая звериная решимость, подогретая ненавистью. Четверо не знающих жалости К'чайн Че'малле ушли, пренебрежительно рассудив, что он обречен.

Лежа на животе в высокой траве Летний Тигр начинающими тускнеть глазами наблюдал их уход, с удовлетворением заметив, как болтавшаяся на жиле рука одной из тварей оторвалась и упала на землю. Охотник даже не обернулся.

Когда неупокоенные охотники поднялись на гребень холма, глаза Трича вдруг сверкнули. Между его убийцами из травы поднималась тонкая высокая фигура. Сила истекала от нее, точно черная вода. Один из К'чайн Че'малле упал, подрубленный.

Битва продолжилась за гребнем. Трич не мог видеть ее, но сквозь наступающее безмолвие смерти слышал звуки. Он начал ползти, дюйм за дюймом.

Через несколько мгновений звуки битвы стихли, но Трич все полз. За ним оставался кровавый след. Глаза не отрывались от гребня, воля к жизни превратилась в простое животное нежелание признавать свой конец.

Я видел такое. Антилопы. Бхедрины. Упрямое отрицание, бессмысленная борьба, попытка убежать, даже когда их кровь заполняет мое горло. Ноги, бьющие воздух в иллюзии бегства, даже когда я начинаю рвать мясо. Я видел это, и теперь понял. Тигр устыдился множеству воспоминаний о своих жертвах.

Он уже забыл, ради чего ползет к гребню холма, знал только, что должен добраться — последнее восхождение — чтобы увидеть случившееся за ним.

Что за ним. Да. Солнце снижается. Бесконечные просторы диких, нетронутых прерий. Последнее видение вольной природы, прежде чем пройти под проклятыми вратами Худа.

Она появилась перед ним — гладкая, мускулистая, белозубая. Женщина, невысокая, но не худая. На плечах шкура пантеры. Длинные волосы не расчесаны, однако сияют в умирающим свете вечера. Миндалевидные глаза цвета янтаря — как и его глаза. Пышущее здоровьем лицо сердечком. Жестокая королева, почему твой вид разрывает мне сердце?

Женщина приблизилась, присела, чтобы поднять его тяжелую голову, положила ее на подол. Маленькие руки стирали кровь и пену с его век. — Они уничтожены, — сказала она на старинном наречии, языке Первой Империи. — Это было нетрудно — ты истощил их силы, Безмолвный Охотник. Да, они поистине разлетелись от легкого моего прикосновения.

Ложь.

Она улыбнулась: — Я уже встречалась с тобой, Трич, но не подходила. Не хотела встретить ненависть, ведь давным — давно мы уничтожили вашу империю.

Она давно остыла, Т'лан Имасса. Вы сделали необходимое. Вы залечили раны…

— Т'лан Имассы не приписывают себе эту честь. В восстановление разрушенного садка были вовлечены и другие. Мы лишь уничтожили твой род — тех, кого смогли найти. Это единственное наше умение.

Убийство.

— Да. Убийство.

Я не могу вернуть человеческую форму. Не нахожу ее внутри.

— Прошло слишком много времени, Трич.

Да. Я умираю.

— Да. Я не искусна в целении. — Он мысленно улыбнулся. Нет, только в убийстве. Только в убийстве. Тогда окончи мои страдания, прошу тебя.

— Это слова человека. Зверь никогда не попросил бы этого. Где твоя дерзость, Трич? Где хитрость? Ты не высмеешь меня?

Нет.

— Я здесь. И ты здесь. Скажи, кто еще был тут?

Другой?

— Кто развязал твою память, Трич? Кто вернул тебя себе? Столетия ты был зверем, твой разум был разумом зверя. Когда придешь к такому — назад пути нет. Но…

Но я здесь.

— Когда твоя жизнь истечет из этого мира, Трич… я подозреваю, ты окажешься не перед вратами Худа, а… где-то еще. Не могу предложить точного определения. Но я чувствую возмущения. Старший Бог снова действует. Может быть, самый древний из всех. Произведены тонкие манипуляции. Были избраны и вылеплены смертные. Почему? Чего хочет этот Старший Бог? Не ведаю, но полагаю, что он отвечает на великую и всеобщую угрозу. Думаю, начинающаяся игра займет долгое время.

Новая война?

— Разве ты не Летний Тигр? Война, в которой — так решил Старший Бог — ты будешь нужен.

Злая насмешка заполнила разум Трича. Я никогда не был нужен, Имасса.

— Пришли перемены. Для всех нас, кажется.

Тогда мы встретимся снова? Я хотел бы этого. Хотел бы снова увидеть тебя — ночную пантеру.

Она утробно засмеялась. — А вот и зверь проснулся. Прощай, Трич.

Она уловила его последние ощущения. Тьма вокруг, мир сужается. Видение… от двух глаз… в один.

Один. Следящий из травяных зарослей за громадным Солтейкеном — тигром, лениво замершим над тушей ранага, над сегодняшним ужином. Видящий двойной блеск его холодных, вызывающих глаз. Все… так давно, сейчас…

Затем — ничего.

Его больно ударила рука в перчатке. Тук Младший неуверенно открыл свой глаз, обнаруживая над собой раскрашенную маску Сену.

— Ух…. Гм…

— Странное время для сна, — бесстрастно сказал сегуле и отошел.

Воздух пропитался ароматами жареного мяса. Тук с ворчанием перевернулся и сел. В нем раздавалось эхо неудержимой грусти, неясного сожаления, долгого последнего вздоха. Боги, хватит видений. Прошу. Он потряс головой, выгоняя тяжесть, осмотрелся. Тоол и Баалджагг сидели там же, где прежде; они смотрели на север, неподвижные и — неожиданно ощутил Тук — до предела напряженные. И он подумал, что знает почему.