Стефени Майер - Полуночное солнце

• Название: Полуночное солнце
• Автор: Стефени Майер
• Жанр: Ужасы и Мистика

Disclaimer: The Twilight Saga books and their characters are the property of S. Meyer. This is just an amateur translation. No infringement is intended, and no money is being made from this story.

Пятая, неоконченная книга серии «Сумерки», в которой история встречи Эдварда и Беллы рассказывается от лица Эдварда.

---

Я не хотел срывать мою семью с насиженного места. Никто из них не скажет мне за это спасибо.

И ещё: я хотел пойти на биологию. Я ощутил неодолимое желание вновь увидеть её лицо.

Вот это и определило мое решение. Любопытство, вот оно что. Я был зол на себя за то, что не мог обуздать его. Разве я не обещал себе, что не допущу, чтобы молчание её разума заставило меня чрезмерно заинтересоваться ею? И пожалуйста, вот он я, заинтересованный так, что больше уже невозможно.

Я хотел узнать, о чём она думает. Её разум был закрыт, но глаза были очень выразительны. Возможно, я мог бы попытаться читать в них, раз уж с мыслями не получается?

— Нет, Роуз, я думаю, что всё и вправду будет хорошо, — сказала Элис. — Видение... оно как будто стало отчётливее. Я на девяносто три процента уверена, что ничего плохого не случится, если он пойдет в класс. — Она пытливо вгляделась в меня, стараясь понять, что же изменилось в моих намерениях, раз её видение будущего стало более точным.

Достаточно ли одного любопытства, чтобы сохранить жизнь Белле Свон?

Эмметт был прав — зачем тянуть волынку? Покончить со всем либо так, либо этак! Я встречусь с соблазном с открытым забралом.

— Идите в класс, — приказал я, стремительно вставая из-за стола. Повернулся и зашагал прочь от них, не оглядываясь. Я слышал беспокойство Элис, осуждение Джаспера, одобрение Эмметта и раздражение Розали, несущиеся мне в след.

Я помедлил возле двери класса, набрал полные лёгкие воздуха и ступил в маленькое тёплое помещение.

Я не опоздал. Мистер Бэннер всё ещё раздавал оборудование для сегодняшней лабораторной. Девушка сидела за моим... за нашим столом, вновь склонив голову, уставившись в тетрадь, в которой выводила какие-то каракули. Подойдя, я внимательно всмотрелся в набросок: для меня представляло интерес даже такое незатейливое проявление её сознания — но ничего не уразумел. В рисунке не было смысла — всего лишь беспорядочно перепутанные петельки и завитушки. Может, она выводила узоры чисто автоматически, а думала о чём-то совсем другом?

Я намеренно излишне резко отодвинул свой стул, так что он проскрежетал по линолеуму: людям не нравится, когда к ним подкрадываются бесшумно.

Я понял, что она услышала звук: она не подняла глаз, но её рука дрогнула и пропустила завитушку, из-за чего рисунок стал каким-то неуравновешенным.

Почему она не подняла глаз? Скорее всего, напугана. Я должен сделать всё, чтобы на этот раз оставить по себе совершенно другое впечатление. Пусть думает, что всё происшедшее раньше — лишь продукт её воображения.

— Привет, — тихо сказал я. Тон голоса, который я использовал, был специально предназаначен для случаев, когда мне нужно было, чтобы люди чувствовали себя свободнее в моём присутствии. Своё обращение я сопроводил искусно выстроенной, не обнажающей ни единого зуба любезной улыбкой.

Вот теперь она вздрогнула и подняла взгляд. Её широко раскрытые карие глаза выражали испуг, растерянность и были полны множества молчаливых вопросов. То же выражение, что застилало мне взор на протяжении всей прошлой недели.

Я смотрел в эти необычно глубокие карие глаза, и вдруг осознал, что ненависть — ненависть, которую, по моему мнению, эта девушка заслужила просто самим фактом своего существования — куда-то исчезла. Сейчас, когда я не дышал и не ощущал её запаха, мне было трудно поверить, что можно испытывать ненависть к кому-то столь уязвимому и слабому.

Её щеки начали заливаться краской, но она ничего не сказала.

Я не отрываясь смотрел в её глаза, сосредоточившись только на их вопрошающей глубине, и пытался игнорировать аппетитный цвет её кожи. У меня было достаточно воздуха в лёгких, чтобы поговорить немного дольше, не вдыхая при этом.

— Меня зовут Эдвард Каллен, — сказал я, хотя знал, что ей это известно. Просто вежливость диктует начать разговор подобным образом. — У меня не было возможности представиться на прошлой неделе. Ты, должно быть, Белла Свон.

Её лицо приняло озадаченное выражение: меж её глаз вновь пролегла морщинка. Она ответила на полсекунды позже, чем следовало бы.

— Откуда ты знаешь моё имя? — спросила она, голос её едва заметно дрожал.

Испугана до дрожи. Задаёт нелепые вопросы. Я почувствовал себя виноватым — она выглядела такой беззащитной. Я мягко засмеялся, зная, что этот звук обычно действует на людей успокаивающе. И опять-таки — был осторожен и не показывал зубов.

— О, я думаю, все знают твое имя. — Должна же она была понимать, что оказалась в центре внимания в этом бедном событиями месте. — Весь город ждал твоего приезда.

Она нахмурилась так, будто моё разъяснение не доставило ей удовольствия. Я предположил, что такой стеснительной особе, какой казалась она, излишнее внимание может быть неприятно. Обычно большинство людей испытывают прямо противоположные чувства. Несмотря на то, что они не хотят выделяться из толпы, они в то же время жаждут обратить внимание других на свою уникальность в общем единообразии.

— Нет, — сказала она, — я имела в виду, почему ты назвал меня Беллой?

— А ты предпочитаешь, чтоб тебя звали Изабеллой? — спросил я, сбитый с толку тем, что не мог уразуметь, к чему она клонит. Не понимаю. Она же сама много раз ясно выразила в свой первый день, что предпочитает имя "Белла". Неужели мне было бы так же трудно понять и всех других людей, если бы я не умел читать их мысли?

— Нет, мне нравится имя "Белла", — ответила она, слегка склонив голову набок. Выражение её лица — если я понял его правильно — колебалось между смущением и озадаченностью. — Но я думаю, что Чарли — я имею в виду, мой папа — называет меня за моей спиной Изабеллой. Поэтому все должны бы знать меня прежде всего как Изабеллу.

Её кожа порозовела еще больше.

— О, — только и смог выдавить я и быстро отвел взгляд в сторону.

Только теперь до меня дошло, что значил её вопрос. Поздравляю, мистер Каллен, с первым промахом. Если б я не подслушивал всех в тот первый день, то сейчас назвал бы её полным именем, как и все остальные. Она заметила разницу. Я почувствовал укол беспокойства. Она мгновенно и остро подметила мою оплошность. Довольно проницательно, особенно для того, кто, как я полагал, себя не помнит от страха вблизи меня.

И тут я обнаружил, что у меня есть проблемы поважнее, чем любые её подозрения на мой счёт, которые она, возможно, хранила за прочными защитными стенами своего сознания.

Я израсходовал весь воздух. Если я собираюсь продолжить разговор, мне придётся вдохнуть.

А избежать дальнейшего разговора будет трудно. К несчастью для неё, то, что мы сидели за одним столом, делало нас партнёрами по лабораторным, и сегодня мы как раз должны будем работать вместе. Будет странно — и к тому же необъяснимо грубо — игнорировать её, вместе делая одну работу. Это только приведет её к ещё большим подозрениям и опасениям...

Я отстранился от неё так далеко, как мог, не передвигая стула, и повернул голову в проход между рядами. Собрался с духом, напрягся, а затем рывком втянул через рот полную грудь воздуха.

Ахх! Как же было больно! Даже не чувствуя её запаха, я мог ощущать её вкус на языке. Горло вдруг снова вспыхнуло. Жажда не уменьшилась ни на йоту по сравнению той, что была на прошлой неделе, когда я впервые почувствовал её аромат.

Я стиснул зубы и постарался взять себя в руки.

— Приступайте, — скомандовал мистер Бэннер.

Казалось, что повернуться к девушке, не отрывавшей взгляда от поверхности стола, и улыбнуться ей стоило мне всего самоконтроля, которого я добился за семьдесят лет упорной работы.

— Уступаю даме, партнёр, — предложил я.

Она подняла на меня взор, и вдруг побледнела, а глаза её раскрылись шире. Что-то было не так с моим лицом? Девушку перепугало его выражение? Она молчала.

— Ну, если хочешь, я могу начать, — тихо сказал я.

— Нет, — ответила она наконец. Её щёки из бледных сделались вновь розовыми, а потом и красными. — Я начну.

Я сделал вид, что поглощён осмотром оборудования, находившегося на столе: вот потрепанный микроскоп, вот коробочка со срезами... Лучше уж смотреть на это, чем наблюдать прилив крови к её тонкой коже. Я сделал ещё один короткий вдох сквозь зубы и скорчился: моё горло опять воспламенилось.

— Профаза, — сказала она после быстрой проверки. Она принялась убирать препарат, хотя удостоила его лишь поверхностного внимания.

— Не возражаешь, если я взгляну? — Я инстинктивно потянулся остановить её руку, чтобы она не убрала срез. Как глупо: я забыл, что не являюсь таким же человеком, как она! В ту же секунду я почувствовал, как её жар обжёг мою кожу. Меня как будто тряхнуло током — её рука, которую она тут же поспешила выдернуть из-под моей, показалась мне гораздо горячее обычных 36,6 градусов. Огонь прожёг мою руку до самого плеча.